Все девушки любят опаздывать - Ирина Ульянина

— Ты куда, Юля? Ты меня бросаешь?!

В его близоруких глазах застыло такое отчаяние, что я немедленно раскаялась:

— Что ты, Данечка? Мне просто надо… купить сигареты… курить потянуло…

— Ох, как ты меня напугала! — перевел дух он. — Не могла позвонить в службу доставки? Это же элементарно, зачем бродить по ночам, когда можно позвонить, раз уж неймется… И вообще, Юля, пора завязывать!

Я думала, Нелюбов призывает меня завязать с курением, но он, притянув меня за шею, уткнувшись носом в волосы на моей макушке, прошептал:

— Нам давно пора пожениться… А то я вечно мечусь, беспокоюсь, где ты? С кем?.. Ревную, как последний осел!

— Ой, действительно, осе — ел, — протянула я. — Где мне быть, как не здесь или на работе?

— То есть ты отказываешься выходить за меня замуж?! — Он вцепился в мои плечи и отстранил от себя, пытливо заглядывая в лицо.

— Нет, я… не знаю… пока. Если ты, Даня, станешь запрещать мне курить, конечно, я за тебя не выйду!

— Я не запрещаю. Где телефон? — Он сощурился, оглянулся по сторонам, хотя никогда не держал трубку в прихожей, с нажимом сказал: — Делай что хочешь, только не покидай меня, даже думать про это забудь!

— Стой так, — велела я и принесла ему очки и трубку. Спросила: — Какое у тебя зрение?

— Минус пять…

— Какое совпадение: и у меня минус пять, — счастливо разулыбалась я. — Мы с тобой настоящие два сапога — пара!

— И что из этого следует? — Он строго посмотрел на меня. — Выйдешь за меня замуж?

— Разумеется, выйду! Не выйду, бегом побегу, — пообещала я, ничуть не покривив душой, потому что втайне, подсознательно, постоянно ждала от Дани заветного предложения. Что может быть естественнее, чем стать женой любимого человека?!

Нам привезли сигареты, белое испанское вино, морепродукты — и до самого утра мы сидели на кухне, хотя в пентхаусе имелись и гораздо более подходящие укромные места: та же широкая кровать или мягкий диван. Но все же курить логичнее возле вытяжки, а пить удобнее за столом… Я сгоряча высадила половину пачки Salem, и мы вместе кроме вина выдули полведра кофе. Обсудили, где и когда будет свадьба, скольких детей мы заведем и как их назовем. Фантазию Нелюбова богатой назвать было нельзя: он заявил, что хочет дочку и сына, которых назовет нашими именами — Юлией и Даниилом. Еще признался, что, как только меня увидел, сразу подумал: «Вот моя жена».

— Что ж ты раньше — то молчал? — удивилась я.

— Не мог же я в день знакомства, прямо в магазине, предложить: «Девушка, а не сходить ли нам в ЗАГС?»

— Нет, именно так и надо было сказать, — настаивала я, и мое сердце заливалось соловьем, ликовало и порхало. Разве уснешь в таком состоянии?!

Первый понедельник февраля стал лучшим днем всей моей двадцатипятилетней жизни. Я красила ресницы перед большим зеркалом и радовалась своему отражению, потому что рядом брился Даня. Он надел белую рубашку, повязал галстук и озабоченно спросил:

— Где твой паспорт, красавица?

Если бы я знала… За документом пришлось ехать в мою квартиру. Странно было видеть знакомые стены и мебель. Не верилось, что когда — то я жила здесь одна и мне не с кем было поделиться своими мыслями и чувствами. Я кинулась на шею Даниилу, ловко стянула с него галстук и рубашку…

Во Дворец бракосочетаний мы едва не опоздали — заведение закрывалось на обеденный перерыв, но Нелюбов сумел убедить регистраторшу задержаться на пять минут. Потом законный жених отвез меня в магазин и умчался в свой офис. Я непрерывно улыбалась и невпопад отвечала на вопросы покупателей, а еще я подарила неизвестной худенькой и бледненькой девушке книгу «Тайный мир шопоголика» английской писательницы Софи Кинселлы, потому что мне ужасно нравятся ее комические романы.

— У вас проходит какая — то благотворительная акция? — удивилась девушка, теребя книгу в руках и не веря своему везению.

— Да, акция, — лукаво кивнула я, точно зная, что сочинение Кинселлы этой крошке пригодится. Оно о том, что надо иметь смелость доверять себе и следовать своим сумасбродным желаниям, какую бы дорогую цену впоследствии ни пришлось платить.

— Ой, спасибо… — растерянно улыбнулась девушка.

Я спросила ее адрес и пообещала прислать приглашение на открытие нового кафе — читальни. Так я заполучила первую посетительницу, и отступать мне стало некуда… Не дожидаясь вечера, с мобильника позвонила маме:

— Мамочка, ты не поверишь! Сегодня я подала заявление!

— Опять увольняешься? — тусклым, упавшим голосом откликнулась она.

— И увольняюсь в том числе, — засмеялась я. — Но главное, выхожу замуж!

— Вечно ты, Юлия, меня разыгрываешь, — вздохнула мама, которая уже не ждала от меня ничего хорошего:

— Правда — правда! А первым женится Санька Анисимов, — сообщила я маме подробности. — Мы с Даней за ним не угнались, потому что заявления на регистрацию брака принимали только на шестое марта.

— Погоди… — растерялась мама.

Я не могла ждать: скороговоркой выдала все наши совместные грандиозные планы. Мама настолько оторопела, что никак не отреагировала на мое сообщение о намерении Даниила приехать к ним свататься сегодняшним вечером. Парадокс! Еще недавно в ожидании папарацци мои родители накрывали стол, чистили приборы до состояния северного сияния, а моего настоящего жениха они угощали обычной жареной картошкой и селедкой. Все равно посидели мы славно. Папа в прихожей, провожая нас, долго жал руку Нелюбову и хлопал его плечу, утверждая:

— Повезло тебе парень!

— Сам знаю, крупно повезло! — белозубо, с детской открытостью улыбался Даня.

…В следующий раз я, закрутившись в организационных делах по открытию читальни, встретилась с родителями только через неделю, на открытии выставки Санчо, куда мы с будущим супругом, естественно, опоздали. Виноват в опоздании был Нелюбов: он накупил мне столько нарядов, что сложно было определить, в какой из них лучше облачиться. После долгих переодеваний я остановилась на красном платьице в мелкий цветочек с расклешенной юбкой, и Нелюбов, вздохнув с облегчением, накинул мне на платье новую, непривычно шикарную шубку из опоссума.

Мама с папой твердили мне наперебой:

— Юлечка, куда ты запропастилась? Вас все заждались! Оказывается, выставка посвящается тебе!

— То ли еще будет, — пообещала я, багровея от неловкости. — Кстати, вы не станете возражать, если я сменю фамилию Малиновская на фамилию Нелюбова?..

Даниил раскланялся с родителями и помог мне избавиться от шубы. Я огляделась и чуть не сошла с ума. Меня даже холодный пот прошиб… Куда ни кинешь взгляд — в каждой рамочке я: Невероятно смешная в сползших на кончик носа очках, с размазанной тушью и спутавшейся челкой. Рядом — серьезная, снятая в полупрофиль на фоне графического листа Кирилла Золотарева. Я была здесь всякой: задумчивой, сердитой, смеющейся. Глядела в объектив изумленно и загадочно, обнимала Даню. Но главное, на всех снимках я была совершенно адекватной самой себе…