Проклятие богов - Ольга Аст
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты приехал один?
– Нет, Его Величество приказал охранять и сопровождать одного из… – слово «мальчиков» чуть не вырвалось у меня, – доверенных лиц при дворе.
– Неужели? Тогда, надеюсь, ему понравится в моём замке.
– Также с нами прибыл Мило Берг.
Мэйтланд задумчиво почесал подбородок.
– А, это тот мальчишка, который хвостиком бегал за тобой. Можно его отправить к остальным воинам в казармы.
– Я разберусь.
Мне хотелось как можно скорее покинуть приёмную залу. Сейчас точно не стоило рассказывать брату про свободу, дарованную королём. За дверью меня дожидался Риган. Он беспокойно переступал с ноги на ногу.
– Прах отца?
– Развеяли по ветру, как и всегда. Ты же знаешь обычаи, Джер, – останки главы рода не хоронят, он навсегда останется в этом мире.
Даже могилы нет, чтобы попрощаться, только высеченное на камне имя в родовом склепе. Бернайс был не лучшим отцом, но всё же уйти вот так… Дьявол!
– Где они?
– Мило пошёл к ребятам, а блондинчик в библиотеке. Слушай, – Риган положил руку мне на плечо, – а он уже был здесь когда-то, да? Уж больно личико знакомое, да и, кажется, замок парнишка знает.
Я скинул его руку и, ничего не ответив, пошёл в библиотеку. Слушать пустую болтовню друга не хотелось. Йори никогда не был тут, а Риган после своих пьянок мог спутать его даже с поленом. Но библиотека? Хотя во дворце он тоже часто в ней пропадал.
Уютную, но при этом достаточно большую комнату, обустраивала матушка. Она усердно собирала в ней книги и любила читать их нам в детстве. Мы устраивались возле большого и удобного кресла, стоящего у окна, и слушали разные истории. А когда становилось холодно, матушка укрывала нас тёплыми пледами и приносила горячий чай с ягодами. Обычно мы засыпали прямо на полу, укутавшись в шкуры зверей. Потом приходил отец и относил нас в комнаты. После смерти матушки и переезда сестёр к мужьям библиотека превратилась в пыльное помещение с кучей хлама.
Дверь была приоткрыта, и я бесшумно вошёл в забытую библиотеку, ярко освещённую солнечными лучами. Любимое кресло с выцветшей серо-голубой обивкой повёрнуто к окну. На полу, среди сероватой пыли, виднелись следы, которые цепочкой тянулись прямо к определённому шкафу с книгами. Это выглядело странно, но, значит, Йори точно был здесь. Я осторожно двинулся к окну, и то, что открылось моим глазам, заставило вздрогнуть. Парень дремал в кресле, свернувшись калачиком. Локоны золотистой волной разметались по плечам, а руки прижимали к груди старую и потрёпанную книгу сказок. Воспоминания о белокуром мальчике с наивными огромными глазами, внимающем каждому слову матушки, обрушились снежной лавиной. Нет, это не мог быть Сван. Он умер, его тело сожгли… Сожгли, и ничего не осталось. «А он уже был здесь когда-то, да? Уж больно личико знакомое, да и, кажется, замок парнишка знает». Невозможно, я не мог так заблуждаться, простое совпадение, и всё. Йори открыл глаза и, увидев меня, испуганно попытался спрятать книгу под плащ.
– Почему именно она?
– Я просто взял первую, что попалась на глаза, и она оказалась такой скучной, что захотелось спать. – Он демонстративно скривил губы.
– Первую? Третий шкаф, предпоследняя полка сверху, второй ряд. Вряд ли она была первой попавшейся.
– Вы теперь и к этому будете цепляться, лорд Вальтерсон?
– Раз книга скучная, то дай её мне.
– Зачем?
– Выкинем или сожжём. – Я пожал плечами как можно естественнее, словно каждый день такое предлагал.
– Ты совсем из ума выжил? – Йори вскочил на ноги и ещё крепче прижал книгу к груди.
– Может, уже определишься, тыкать мне будешь или выкать?
– Вы так громко спорите, что вас слышно даже в коридоре, – на пороге стояли Мэйтланд и Риган.
– Брат? – Только его здесь не хватало.
– Я всего лишь хотел поприветствовать уважаемого гостя, но никак не думал, что застану вас в этом… – он брезгливо сморщил нос, – затхлом месте.
При появлении Мэйтланда взгляд Йори испуганно заметался, и он неосознанно сделал шаг за мою спину.
– Представь нас, Джеральд, мне бы хотелось познакомиться с доверенным лицом самого короля Бардоулфа, – его голос звучал пренебрежительно и слегка насмешливо.
За спиной раздался судорожный вздох, и парень осторожно встал рядом со мной. Но мой взгляд был направлен на брата. Лицо Мэйтланда пошло пятнами, в глазах загорелся недобрый огонь, а губы беззвучно сказали «ты». Риган, прищурившись, подался вперёд.
– Да чтоб меня, а я-то думал, что лицо уж больно знакомое. Это же точно Сван! Еле узнал. А тут, в библиотеке, сразу сходство в глаза бросилось. Давно же я тебя не видел.
Риган не знал о смерти Свана, но, в отличие от меня, видел его уже повзрослевшим. Доказательств не требовалось. Поведение Мэйтланда говорило лучше любых слов друга.
– Вы меня с кем-то перепутали. Я – Йори.
Мгновение назад он уверенно спорил со мной, а теперь пытался стать незаметным.
– Риган, проводи нашего гостя в его комнату, будь добр.
Друг сразу понял, что лучше не встревать, и, метнувшись к Йори, приобнял его за плечи, выталкивая из библиотеки.
– Ничего не хочешь сказать мне, брат?
Мэйтланд снова надел свою привычную маску и развёл руками.
– Только то, что странные у нас гости, Джеральд, и, надеюсь, надолго они не задержатся.
– Брось увиливать. Свана правда убили на охоте, и ты сжёг его тело?
– Сван? – Он задумчиво обвёл взглядом полки с книгами. – Вспомнил, тот хилыйоборванец, которого подобрала наша мать?
– Его не убивали, верно? – Я еле держался, готовый сорваться в любой момент.
– Да какая разница, Джеральд. Сдался тебе тот оборвыш.
– За что?
Мэйтланд знал, что меня так просто не запутать и его трюки здесь бессильны. Лицо брата помрачнело, и губы растянулись в знакомой презрительной усмешке.
– Никому нет дела до голодранца, который позорил наш род.
Так вот причина? Из-за того, что Сван был слабым, он позорил нашу фамилию? Большего бреда я ещё не слышал.
– А после твоего отъезда и смерти матери он просто стал тут не нужен. Бесполезный нахлебник. – Мэйтланд лениво прошёл вдоль полок и провёл пальцем по книгам, собирая пыль. – Фу, ну и гадость.
– Отец тоже всё знал?
– Не сомневаюсь. Джеральд, неужели ты и правда думаешь, что нам всем было весело возиться с этим мальчишкой? Отец его терпел только из-за любви к нашей матери.
Я не мог
