Ведун (сборник) - Мария Семенова

Жизномир ещё попытался спастись, отползти, упираясь в лёд здоровой рукой. Но далеко не уполз: сбил с него шелом урманский топор. И тогда-то Жизномир выдал всю истину, закричав в смертной истоме:

– Я тебе девку отдать хотел!.. Тебе!..

Гуннар Сварт ничего ему не ответил. Лишь ощерился лесным волком. И не остановил удара – даже не задержал.

Вот как она аукнулась на том льду, Добрынина свадебная клятва, вот как рассудили справедливые Боги и родительница-река!..

…Гуннар шёл к Добрыне, держа секиру в руке, и все видели, что он шатался. Добрыня твёрдо шагнул навстречу: говорить так говорить, драться так драться! Бедная Найдёнка совсем поникла, я обхватил её, беспомощную, и почувствовал себя взрослым мужем, ей защитником.

Гуннар остановился перед Добрыней, посмотрел ему в лицо. Мне не привиделось: взаправду был белый весь, как снег тающий, лишь глаза светились по-прежнему.

– Шурина твоего я убил, – сказал он негромко. И усмехнулся кривой усмешкой: – Месть мстить захочешь, сойдёмся с тобой в другой раз. Ныне у меня раны вроде открылись…

Вот так молвил и начал валиться, медленно, навзничь, сквозь редкий кружившийся снежок. Добрыня успел подхватить его на руки, не позволил упасть. Мореходы сорвались с места все как один!.. Асмунд-кормщик подоспел прежде других, хотел перенять у Добрыни побратима, Добрыня ему не отдал, понёс сам. Асмунд взял со льда обронённую секиру, двинулся следом. Гуннар ничего им больше не говорил и не жаловался на раны – но из кожаного рукава протянулась вниз тёмная струйка. Добрыня сперва шагом шёл, потом приметил это – бегом побежал…

Гуннар умер на другой день к вечеру. Умирал тяжело: исходил кровью из вновь открывшихся ран. Никто так и не сумел ту кровь запереть, даже лекарь премудрый, что к самому князю ходил. Может, бабка Доброгнева управилась бы, да сама не жила больше не свете.

Соотчичи-урмане сильно о нём горевали. Хотели даже, как умрёт, сжечь с ним свой корабль. Так, дескать, больше почёту будет ему на небесах. Гуннар им запретил:

– Я умру от боевых ран и не думаю, чтобы там передо мной захлопнулись ворота. А вам корабль пригодится!

Потом отыскал взглядом Найдёнку – а ногти у него на пальцах начинали уже синеть – и сказал ещё:

– Спела бы, Соловушка, как тогда. Давно про лебедя не слыхал!

Мы все были рядом, и Добрыня, и Найдёнка, и я. Такой просьбы да не уважить! Найдёнка наклонилась над ним, зажмурилась и запела. Тихо так.

Ватажники его стояли молча вокруг. И плохо понимали, должно быть, в чём дело. Но не мешали.

– Холодна водав быстрой реченьке.Гонит ветер злойтучи чёрные.Тучи чёрные,тучи зимние!Из-под тех-то тучплачет лебедь бел,плачет лебедь бел,убивается…

Гуннар ту песню до конца не дослушал… Всё равно что задремал: даже руки не вздрогнули. Найдёнка и не заметила, как погасли у него глаза.

– Ты прости-прощай,речка светлая!Ты прости-прощай,зелен шумный лес!Как весна придёт,может, свидимся,может, свидимся,повстречаемся!Только б вынесликрылья быстрые,только б вынеслида не выдали,над чужой землёйне сломилися!..

Так-то вот – далеко ушёл, не отзовётся, не расспросишь его. Подвели белые крылья, не увидит он больше своей Урманской земли… И казалось мне, будто я чем был перед ним виноват.

15

К весне Добрыня с Найдёнкой стали поговаривать о сыне. Жили они теперь в прежнем Жизномировом доме; князь не велел отдавать тот дом на разграбление, велел погорельцу селиться в нём с женой, наследовать Жизномиру. Добрыня и перетащил туда со старого места свои кожевенные чаны.

Когда на море Нево начался ледолом, я однажды пришёл к ним из крепости и сказал так:

– Слыхал ли, Бориславич? Урмане-то домой собираются. Нас, княжьих, с собой зовут, торговыми гостями быть просят. Асмунд вот сам меня приглашал. Так что готовь, Добрыня, товары какие ни есть! С ними пойду – любопытно мне посмотреть, что там за земля такая Урманская, что за народ!

Словарь

Альдейгьюборг– так скандинавы называли древнерусский город Ладогу, теперь – Старая Ладога Ленинградской области.

Асы– одно из племён скандинавских богов.

Бадняк – изогнутое полено, изображение Змея Волоса, похитителя Солнца (см. Даждьбог), которое торжественно сжигали во время праздника зимнего солнцеворота (см. Корочун).

Баский – яркий, красивый.

Баснь – «сказка» на языке древних славян. Отсюда всем известная «басня». Словом же «сказка» даже и в позднейшие времена называли достоверный рассказ, письменный доклад («ревизская сказка»).

Белый Бог – в скандинавской традиции христианский Бог, Христос.

Берёзозол месяц – апрель. Это название объясняют двояко: то ли от «берёзовой золы», которой удобряли поля, то ли от добычи берёзового сока – апрель был «зол» для берез.

Бирка – торговый город в древней Швеции, недалеко от современного Стокгольма.

Бонд – в древней Скандинавии – свободный земледелец.

Борец-трава – аконит, лекарственное растение. Очень ядовитое.

Бортное дерево, борть – колода для пчёл или дерево с дуплом, в котором живут дикие пчёлы. Человек, обнаруживший такое дерево, метил его своим знаменем (см.). Профессия бортника, чреватая падением с высокого дерева, считалась очень опасной.

Браное полотно – материя с рельефным тканым узором, иногда цветным. Браное полотно было очень трудоёмко и дорого ценилось.

Братучадо – «дитя брата», племянник, племянница.

Братчина – пир в складчину, обычно – жертвенный.

Брашно – пища, еда.

Буевище – кладбище.

В горохе только стоять… – быть «пугалом огородным».

Вагиры – одно из племён балтийских славян.

Вадим – летописный предводитель восстания против варягов. Возможно, это даже не личное имя, а просто «вожак». Автор наделяет этим именем гипотетического князя, который вполне мог «сидеть» в Ладоге до варягов, потом призвать Рюрика в качестве военно-морской защиты от скандинавских викингов и наконец поссориться с ним и погибнуть в бою.