Изнанка - Ян Войк

Со стен загрохотали выстрелы, пулемёт, лупивший фактически в упор, зашёлся одной непрерывной очередью. Повинуясь общей истерии, Андрей тоже стрелял из ПМ. Женщина, одна из тех, кто ещё бежал через сквер, испуганно оглянулась назад, споткнулась и упала на землю. Извивающиеся щупальца темноты, огибая пятна света от прожекторов, рванулись к ней. Женщина зашлась криком и сжалась в комок, прикрыв голову руками. Пулемёт бил прямо над ней в жирные клубы темноты, но без всякого видимого эффекта.

– Будь здесь! – крикнул Иван на ухо Андрею, а сам одним прыжком перемахнул витки колючей проволоки и оказался на той стороне забора. Приземлился на ноги, перекатился через левое плечо, гася инерцию, но тут же вскочил и бросился бегом к скорчившейся на земле женщине. Поводырь присел около неё на одно колено, ему приходилось низко пригибать голову, чтобы не попасть под огонь пулемёта. Он попытался поднять её на ноги, однако женщина, в приступе безумной паники, начала отбиваться от него, брыкаясь руками и ногами.

Хлопья темноты наползали на них со всех сторон, но защитники на стенах тоже заметили, что происходит. Луч света одного из прожекторов сместился, ярко высвечивая их на земле. Клубы темноты шарахнулись назад, прочь от освещённого пятна. Кто-то из защитников тоже спрыгнул со стены, подбежал и помог Ивану. Вдвоём они скрутили женщину и, несмотря на её отчаянные брыкания, потащили к воротам.

У Андрея закончилась первая обойма, он выщелкнул пустой магазин, вставил новый и отжал фиксатор, возвращая затворную раму на место. Рядом с ним Олег, истерично повизгивая, запихивал патроны в дробовик, руки у него дрожали.

Милавин окинул взглядом сквер. Пальба шла вдоль всей стены, но не приносила никаких результатов. Тьма неотвратимо наползала на укрепления, лишь лучи прожекторов кое-где могли её остановить.

«Бесполезно», – подумал Андрей, и тут же его огнём обожгла догадка: то же самое было и у Богомольцев! Темнота наползала на них со стороны «Олимпийского», а они стреляли из всех стволов, но оказались не в силах её остановить. Это и есть Пожиратель Душ».

Милавин уже оглох от выстрелов, но не нашёл ничего лучше, чем вскинуть пистолет и тоже открыть огонь. Ворота закрыли, Иван с помогавшим ему защитником и обезумевшая от страха женщина оказались последними беженцами. Тьма подползала к стенам. Вот одно из её щупалец протянулось вверх, через стену. Луч прожектора метнулся туда, отсекая его от защитников, но в тот же миг другая волна темноты захлестнула вышку. Раздался треск ломающихся досок, и самодельная этажерка, увенчанная площадкой с прожектором и позицией для стрелка, как подрубленная сосна, плашмя рухнула на землю. Луч света в агонии метнулся через ночное небо, высветив низко висящие облака, и погас.

Темнота тут же хлынула в образовавшуюся брешь, накрывая защитников и гася отчаянные вопли и выстрелы. Из-под неё не доносилось ни единого звука. Ещё несколько непроглядно чёрных щупалец перетекло через стену около ворот, не так уж далеко от Андрея и Олега.

Отстрелявший вторую обойму, ПМ лязгнул затворной рамой у Милавина в руках. Он огляделся. Стена была почти взята, защитники либо спрыгивали вниз и бежали вглубь лагеря, спасаясь от клубов темноты, либо собирались вокруг вышек с прожекторами, пока ещё оберегающих их лучами света. Отчаянно отстреливался пулемётчик, поливая трассерами вокруг себя.

– Уходим!!! – Андрей схватил Олега за плечо, тот развернулся вправо и от бедра стрелял в темноту. Милавин столкнул парня с помоста и прыгнул следом. Приземлившись, он завалился на бок и пока поднимался, на некоторое время потерял Олега из вида. Огляделся. Парень лежал рядом на спине, широко расставив ноги и вжав приклад в плечо, в метре от него шевелилась стена мрака. Олег яростно рычал и дёргал спусковой крючок, но выстрелов не происходило, в дробовике кончились патроны. Андрей подполз к нему, чтобы поднять на ноги и утащить отсюда, но успел только схватить за локоть. А потом тьма накрыла их обоих…

Его окутал пронизывающий холод, как будто он с головой нырнул в прорубь. Ледяные иголки кололи всё тело, лишь где-то в груди ещё оставался крохотный огонёк, дарящий тепло, но и он стремительно гас. И Милавин отчётливо понял, что как только исчезнет это внутреннее тепло, исчезнет и он сам. Просто перестанет существовать, растворится в этой ледяной тьме. Он открыл глаза, но ничего не изменилось, темнота вокруг была такая, что не видно было собственной руки, поднесённой к самому лицу. А может быть, руки уже и не было. Андрей не чувствовал ни рук, ни ног, только крошечный огонёк в груди, гаснущий в океане холода. Он закричал, но не услышал собственного крика.

И в этот момент из темноты проступила, как изображение на проявляющейся фотографии, хрупкая фигура ребёнка. На девочке была светло-розовая пижама, с ушастым слоном Дамбо на груди. Андрей сразу узнал её, потому что сам покупал в детском магазине три года назад. Светло-каштановые чуть вьющиеся волосы, тонкая шея, высокие скулы. Вот только глаза были не голубые, глаз вообще не было, вместо них два тёмных провала, из которых смотрела ледяная тьма. Но ошибиться было невозможно.

– Саша!!! – хрипло закричал Милавин, чувствуя, что умирает.

Этот вопль он услышал, и девочка, уже протянувшая к нему руку, чтобы коснуться груди, вдруг остановилась, замерла на месте.

– Саша! Это я! Это папа!

Она сделала шаг назад.

– Саша, подожди! – Андрей вытянул руку вперёд – у него снова появились руки и ноги! – но девочка отскочила от него. А потом начала таять в темноте, так же постепенно, как появилась.

– Не уходи!!! Я пришел за тобой! – он на коленях пополз вперёд, однако её уже не было. И вместе с ней исчезла обступившая его темнота и холод.

– Сашка!!! – Милавин рухнул на землю. Где-то рядом снова загрохотали выстрелы, закричали люди, но он ничего этого не слышал.

– Саша! Сашенька! – он скрёб пальцами, стоптанную землю, в кровь стирая пальцы и обдирая ногти, но ничего не чувствовал. Она ушла.

Только через минуту Андрей поднял голову и осмотрелся. Вокруг него по-прежнему шёл бой. Защитники посёлка, отстреливаясь на ходу, отбегали прочь от стены, которую уже почти полностью поглотила шевелящаяся темнота. Пулемёт смолк, похоже, тьма всё-таки добралась до него. С оглушительным треском рухнула ещё одна вышка, и погас прожектор.

Сам Милавин лежал на узком языке открытого пространства, который темнота обступала, будто специально оставляя ему путь к спасению. Олега рядом не было. Только его дробовик валялся неподалёку.

Андрей поднялся на ноги. Мысли и осколки воспоминаний метались в голове, сталкиваясь друг с другом.

«Сашка это и есть Пожиратель Душ… Ей плохо там, в темноте. Он ведь боится темноты, помнишь… Она узнала и отпустила меня… Ты видишь, там темнота. Они все в темноте… Он нашёл Сашку, теперь надо вытащить её отсюда… Ты должен принести ей свет… Свет! Пожиратель не боится пуль, зато боится света… Зло это когда не осталось добра, а тьма это когда нет света…»

Милавин сорвался с места и сломя голову бросился обратно в гараж, где они с Иваном ночевали. Вклинился в толпу отступающих защитников, локтями и коленями прокладывая себе дорогу. Вырвался на свободное пространство и побежал мимо ряда плотно прижавшихся друг к другу гаражей. Вот нужные ворота. Они открыты. Андрей буквально влетел внутрь, щёлкнул выключателем, под потолком вспыхнула лампочка без абажура.

Рюкзак Ивана стоял на прежнем месте, около раскладушки. Милавин открыл верхний клапан, растянул фиксирующий шнурок и перевернул рюкзак, высыпая содержимое на пол. Среди консервов, тёплых вещей и пластиковых бутылок с водой, он почти сразу нашёл то, что было нужно. Фонарь-грибок с дужкой рукояти сверху. Андрей схватил его и повернулся к выходу, в воротах стоял Иван.

– Живой! – радостно выдохнул Поводырь. – Молодчина! Давай за мной.

Он схватил его за плечо и потащил за собой.

– Подожди, Иван, – Милавин вырвался. – Не туда!

– Туда-туда! Нет времени! Геннадий собирает всех в цехе, запрёмся изнутри и попробуем отбиться.

– Это не поможет! Вспомни Богомольцев!

Поводырь смерил его быстрым коротким взглядом.

– Что ты предлагаешь?

– Это Сашка! Пожиратель Душ – это Сашка! Я должен её спасти.

– Как?

– Против тьмы нужен свет! Не пули, а свет! – Андрей показал ему фонарь.

– И?!

Милавин нервно облизнул вдруг пересохшие губы, как-то не привык он командовать на поле боя.

– Пусть все уходят в цех, как собирались. Ты тоже! – Иван уже было открыл рот, но Милавин не дал ему сказать. – Я останусь и попробую остановить её.

– Фонарём?

– Да.

– Ты точно знаешь, что делаешь?

– Нет. Но… я попробую.

Секунду Поводырь смотрел на него, потом кивнул.

– Хорошо. Давай!

Они выскочили из гаража вместе, но Иван свернул направо в сторону ремонтного цеха, куда Геннадий, стоя в воротах, через рупор созывал оставшихся защитников, а Андрей – налево. Туда, где шевелилась, неотвратимо наползая, живая темнота.