Сердце убийцы - Челси Кейн

Клэй взял со стола чашку с остывшим кофе и угрюмо уставился в нее. Дерик изучал свои ладони. Йен теребил косичку. Сьюзен опять посмотрела на часы. Минутная стрелка перескочила еще на одно деление с шуршанием, неожиданно громким в тишине, наступившей в маленькой комнате.

Глава 6

Арчи отсчитал тринадцать белых овальных таблеток викодина. Две отложил на бачок унитаза, остальные одиннадцать спрятал в латунный пенальчик, тщательно укутав их ватой, чтобы не гремели. Пенальчик сунул в карман блейзера. Тринадцать таблеток викодина повышенной концентрации — пожалуй, достаточно. Арчи вздохнул, снова вынул пенальчик, из вместительного аптечного пузырька вытряхнул еще пять таблеток, добавил их к тем, что в пенальчике, и сунул его обратно в карман.

Восемнадцать таблеток викодина. В каждой по десять миллиграммов кодеина и семьсот пятьдесят миллиграммов ацетаминофена. Максимальная доза ацетаминофена, какую могут осилить человеческие почки, — четыре тысячи миллиграммов в сутки. То есть, как уже давно подсчитал Арчи, 5 1/3 таблетки ежедневно. Этого ему не хватало. Поэтому он стал постепенно отучать себя: через определенные промежутки времени (поначалу доходило до трех-четырех недель) разрешал себе лишнюю таблетку, потом хитростью обманывал зависимость, ломал таблетки пополам, ограничиваясь рекомендованными 4–5 в сутки, затем вновь увеличивал дозу. Получалась очень затейливая игра. Царь-царевич, король-королевич. Каждому своя очередь. Успокоить боль — викодин. Подавить приступ паники — занакс. Утихомирить желудок — зантак. Побороть бессонницу — амбьен. Все они составили дружную компанию в латунном пенальчике.

Арчи провел пальцами по подбородку. Бритье для него и раньше было занятием нелегким, а в последнее время стало просто опасным. Он потянул кончиками пальцев за край кусочка туалетной бумаги, прилепленного к порезу от бритвы. Бумажка отошла, но кровотечение сразу возобновилось. Шеридан поплескал на лицо холодной водой, оторвал от рулона еще один бумажный квадратик, приклеил к подбородку и посмотрелся в зеркало. Ему никогда не удавалось однозначно определить выражение собственного лица. Зато он хорошо умел читать по чужим лицам, угадывать душевное состояние их обладателей и, пользуясь даром ассоциативного мышления, с неуклонной одержимостью разрабатывать всевозможные версии, пока не докапывался до истины.

На протяжении всей своей необычной карьеры полицейского детектива по расследованию убийств Арчи очень редко задумывался над тем, каким он выглядит в глазах окружающих. Но сейчас решил присмотреться к самому себе. Глаза черные и невеселые — радость исчезла из них задолго встречи с Греттен Лоуэлл и даже до того, как он стал полицейским. Его дед эмигрировал из Северной Ирландии и постоянно чувствовал себя одиноким вдали от родины, даже в компании множества людей. Во взгляде Арчи всегда была печаль, а в последние годы это стало еще заметнее, потому что остальные черты как бы поблекли, потеряли выразительность. По материнской линии ему достался твердый подбородок, прямой нос (сломанный в автоаварии), а еще ямочки на щеках в тех редких случаях, когда его лицо чуть освещалось скупой кривой улыбкой. Милашкой, конечно, не назовешь, но и некрасивым тоже, если вам нравится этот тип немного угрюмых мужчин с неброской внешностью.

Арчи улыбнулся своему отражению, но тут же недовольно поморщился. Перед кем ему рисоваться? Он все же заставил себя привести в порядок вздыбившуюся шапку кудрявых каштановых волос, пригладил густые брови. Вельветовый блейзер, какие обычно носят университетские преподаватели, когда-то был ему впору, но теперь слишком свободно висел на плечах и вообще выглядел на нем довольно нелепо. Серебристо-коричневый галстук подарила бывшая жена. Арчи знал, что у нее хороший вкус, поскольку слышал это от посторонних. Носки, во всяком случае, надел чистые и в целом имел нормальную внешность — по крайней мере, к такому заключению пришел он сам. За последние два года ни разу не почувствовал себя отдохнувшим и в свои сорок казался, наверное, лет на пять старше. Война с таблетками пока не сулила победы. Он не выдержал бы встречи с собственными детьми. Но выглядел почти нормально. Да, есть еще порох! «Ты же коп, — напомнил себе Шеридан. — И ты великолепно владеешь искусством пудрить мозги!»

Арчи убрал с подбородка кусочек туалетной бумаги и бросил его в корзину под умывальником. Потом взялся обеими руками за края раковины, наклонился и еще раз внимательно изучил в зеркале свое лицо. Пореза почти не заметно. Улыбнулся, поднял густые брови и принял безмятежный вид. Привет! Рад новой встрече. Ага, все в порядке. Мне гораздо лучше. Детектив тяжело вздохнул, и его лицо приобрело прежнее подавленное выражение. Арчи рассеянно взял с туалетного бачка две отложенные таблетки и проглотил их, не запивая водой. Времени полседьмого утра. Больше полусуток прошло с тех пор, как в последний раз видели Кристи Мэтерс.

Штаб новой оперативной группы расположился в здании бывшего банка, которое муниципалитет арендовал несколько месяцев назад в качестве резервного на случай, если понадобятся дополнительные рабочие кабинеты. Это было одноэтажное прямоугольное строение из цементных блоков, с редкими окнами, окруженное со всех сторон площадкой для парковки машин. Установленные в специальном проезде банкоматы для автомобилистов все еще работали.

Арчи взглянул на часы — почти семь утра.

Ночной опрос не дал ничего нового, только нарушил сон усталых и встревоженных жителей близлежащих домов. Генри высадил Арчи у дома в три часа ночи; на прощание сообщил адрес штаба новой опергруппы и пожелал как следует выспаться, после чего оба расхохотались.

И вот Шеридан стоит на тротуаре, глубоко засунув руки в карманы, и наблюдает за тем, что происходит на противоположной стороне улицы. Он приехал сюда на такси — зарекся садиться за руль автомобиля из-за своей зависимости от таблеток. Усмешка трогает его губы: типичный долбаный банк. На парковочной площадке у здания уже трутся корреспонденты местных информационных компаний, прибывшие на трех машинах. На телевизионном фургоне красуется лозунг: «Все только стоящие новости». Отметил про себя, что представители общенациональных агентств пока отсутствуют, но если предчувствие его не обманывает, их появление здесь — вопрос времени.

Арчи видит, как репортеры, упакованные в абсурдно теплые непромокаемые пальто, переговариваются с бородатыми операторами. С надеждой бросаются встречать каждый подъезжающий автомобиль, но, разглядев пассажиров, разочарованно возвращаются к термосам с кофе и сигаретам. Арчи вдруг понял, что ждут его.

Их интересует не пропавшая девочка, не новая опергруппа и даже, строго говоря, не то, что они придумают для своего долбаного выпуска новостей. Им нужен он, последний узник «убийственной красотки»! У него похолодели пальцы. Арчи провел рукой по волосам — совсем вымокли после десяти минут под моросящим дождем. «Ты подхватишь смерть, — прозвучало у него в голове, но не своим, а ее голосом — монотонным, дразнящим. — Ты подхватишь смерть, милый…» Арчи глубоко вдохнул, усилием воли на мгновение вытолкнул призраки из сознания и шагнул через улицу к новому месту службы.

Толпа репортеров окружила детектива, стоило ему ступить на мокрое бетонное покрытие автостоянки. Ссутулившись под дождем, Шеридан торопливо шел, будто сквозь строй, не отвечая на вопросы и не глядя в направленные на него объективы телекамер.

— Что вы ощущаете, возвращаясь к работе?

— Как ваше здоровье?

— Вы общались с Греттен Лоуэлл?

«Не обращай внимания! — мысленно приказал себе Арчи. Он нащупал в кармане латунный пенальчик, и тот будто придал ему уверенности. — Просто иди и молчи».

Детектив показал свой значок стоящему у дверей полицейскому в форме и ускользнул от репортеров, которых в здание не пускали. В бывшем банке кипела работа — рабочие ломали стойку, за которой когда-то производились расчеты с клиентами, выносили мусор, затаскивали мебель. В воздухе стоял визг электроинструментов и висела пыль от снимаемой штукатурки. У Арчи защипало глаза, когда он вошел и осмотрелся. Генри поджидал его у самого входа. В свое время именно он вводил в курс дела новоиспеченного детектива Шеридана и с тех пор не терял из виду. Генри, крупный мужчина с сияющей бритой головой и пепельными усами, при желании мог произвести внушительное впечатление, однако добрые морщинки в уголках голубых глаз и теплая улыбка выдавали мягкую натуру. Впрочем, ею он также умело пользовался в своих интересах.

Сегодня Генри был одет в черный свитер с высоким воротником, черную кожаную куртку и черные джинсы с черным кожаным ремнем ручной работы и серебристо-бирюзовой пряжкой. В этот привычный для себя туалет он наряжался чаще всего.