И подул северный ветер - JonniQ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Интересно как это сделать? — язвительно осведомилась Хизер, — телефоны не работают, генератор сдох. Может у Калеба есть пара-тройка почтовых голубей?
Калеб пропустил замечание сестры мимо ушей. Сейчас его занимала единственная мысль — девушка жива и ее жизни ничего не угрожает.
— Сегодня ведь с острова должна прийти лодка? Вот и отправим эту… — Ник мучительно подбирал слова, не зная, как назвать девушку, — гостью восвояси. Это ведь не наша проблема. Пусть местные власти разбираются кто она такая и откуда свалилась на нашу голову.
— Он прав, Калеб, — тихо согласился Уолбер.
— А если ее нельзя транспортировать? Может у нее внутренние травмы… — Калеб чувствовал, что пока не убедится, что с незнакомкой все в порядке, его совесть не позволит ему вздохнуть свободно. Он виноват… Он так виноват перед ней…
— Калеб, это ведь не разумно. Оставлять ее здесь, — Уолбер сложил руки на груди, — ей нужна квалифицированная помощь, понимаешь? Мы не знаем…
— Вот именно! — Хизер подскочила с места и бросилась между мужем и братом.
— Мы ничего о ней не знаем! И я соглашусь с Ником, что как только на остров придет катер, мы первым же делом отправим эту особу отсюда! Я уверена, что из-за нее нас еще потреплют копы. Какое счастье, что эта дура вообще жива. Не хватало сесть из-за какой-то…
— Придержи язык! — рявкнул Калеб, перебивая сестру, — тебя сюда никто не звал! Сделай мне услугу, уберись на этой лодке сама, подальше отсюда!
Хизер уставилась на брата немигающим взглядом. Калеб знал, что перегнул палку, но иначе сестра начинает забывать, что не является их матерью и не имеет право командовать Калебом.
— А знаешь что, — процедила она, — мне плевать! Я хотела как лучше, но тебя ничего не исправит. Мама с папой были правы, когда говорили, что ты не понимаешь, что делаешь и чего тебе вообще надо от жизни!
Калеб вспыхнул еще больше. Хизер вот-вот могла переступить черту их хрупкого мира.
— Маме пора бы понять, что ее дети выросли и имеют право выбраться из-под ее юбки. Она загнала под нее всех вас, в том числе и отца. Разница между мной и всеми вами в том, что тебе и папе там комфортно, а мне не хочется нюхать чужое исподние, и делать это я не намерен!
— Ты говоришь о своей матери! — взвизгнула Хизер, но Калеб равнодушно отмахнулся.
— Я не хочу продолжать этот разговор. Зарубите себе на носу, — он обвел всех злым взглядом, — я не намерен терпеть все это дерьмо в своем доме. Если кому-то что-то не нравится, вы можете собирать свои вещи и проваливать туда, откуда приехали. Если же кто-то захочет остаться — я никого не гоню, но будьте добры держать свой язык за зубами! Всем понятно?
Накал достиг своего апогея, однако никто не проронил ни слова. Хизер тряхнула волосами и вылетела из гостиной словно пуля. Уолбер устало вздохнул и поплелся за ней. Ник сидел за барной стойкой, потупив взгляд в пол, а Квин, про существование которой Калеб и вовсе на какое-то время забыл, все это время сидя на нижней ступеньке лестницы, неслышно встала и пошла наверх. Калеб не знал, что все это время она была здесь.
— Вот и отлично! — буркнул Калеб и опустился на кресло напротив тахты. Он сам мог решить, что делать дальше.
День сменился вечером. Лодка так и не пришла. Калеб в который раз пожалел, что оставил свой собственный катер на острове в сервисе. Ему требовалась диагностика электроники, и кто бы мог подумать, что судно понадобится Калебу именно сейчас, когда его нет под рукой. Напряжение между молодыми людьми слегка спало, хоть о перемирии речи по-прежнему не шло. Ситуацию омрачали севшие мобильные, отсутствие электричества и Руфорт, категорически отказавшийся плыть на остров на своем рыбацком челноке. Он ссылался на ненадежность судна, хоть Калеб и знал, что этой посудине Руфорт доверял больше, чем себе.
Ничего не оставалось, как зажечь свечи и ждать, что лодка придет завтра. Когда же Калеб увидел неподдельную тревогу на лицах остальных, перебравшихся в гостиную с наступлением темноты, он решил их подбодрить.
— Завтра с утра я посмотрю, что можно сделать генератором. Думаю, я смогу запустить резервное питание. Этого хватит, чтобы вызвать помощь с острова. Если же нет, то мы с Руфортом поплывем вдвоем.
Калеб чувствовал укол вины за свою утреннюю вспышку ярости и сейчас, остыв, хотел хоть немного успокоить друзей.
— Я помогу тебе, дружище. Я ведь механик, забыл? Думаю, это будет несложно, — ободряюще ответил Ник.
Хизер все еще дулась, однако не могла уйти, так как находиться одной в темной комнате было не слишком заманчивой перспективой. Гостиная хотя бы была освещена.
Внимание всех по большей части было приковано к тахте, где лежала виновница всеобщего разлада. Хотя, Калеб прекрасно понимал, дело не в девушке. Их семейные проблемы существовали давным-давно, и так совпало, что именно сегодня, под действием стресса они обострились до пиковой фазы.
Калеб смотрел на девушку. Она все еще была без чувств. Возможно, Калеб должен был паниковать, что она не приходит в себя, но он чувствовал каким-то внутренним чутьем, что с ней все хорошо. Просто еще не время. А время шло. Девушка дышала размеренно и спокойно. На ее бледном лице постепенно появлялся румянец. Плотно закрытые веки изредка трепетали. Калеб поймал себя на мысли, что ему хочется узнать, что ей снится. Что-то странное происходило с ним. Он ждал и ждал, когда незнакомка откроет свои ярко-голубые глаза. Калеб не мог отделаться от воспоминания о них. Похожие на аквамарин, они преследовали его повсюду. Калеб пытался бежать от этого видения, но оно следовало по пятам, словно наваждение.
— Я иду спать, — тихий голос Квин раздался над самым ухом. Калеб рассеянно оглянулся. Оказывается, в гостиной остались только они вдвоем и незнакомка. Когда ушли остальные, Калеб не заметил. Может он задремал? Или настолько ушел в себя, что перестал что-либо видеть вокруг.
— Ты пойдешь со мной? — Квин настойчиво ждала ответа.
— Иди без меня. Я не могу оставить ее здесь одну. Вдруг она очнется.
Квин как-то странно сморщилась, ее голос дрогнул.
— Ты собрался сидеть возле нее всю ночь?
— Если потребуется.
— Тогда я тоже останусь с тобой.
Калеб ощутил новую волну раздражения. Квин тяготила его, но он понимал, что грубость
