Бич сновидений - Алексей Юрьевич Пехов

«И все же, где я его видел?»

— Мне знакома тема, над которой вы работаете, — произнес Феликс серьезно в полете полнейшей импровизации. — Я хотел поделиться информацией.

— Если бы вы пришли на несколько месяцев раньше… — Писатель криво улыбнулся, шагнул к столу, выдвинул рассохшийся, скрипучий ящик, пошарил в нем, достал пачку сигарет. Ему было трудно закуривать, рука с травмированным мизинцем слушалась плохо.

Не снимая перчаток, дэймос забрал у него дешевую пластиковую зажигалку, крутанул колесико, высекая язычок пламени. Чжен наклонился над огоньком, осветившем его лицо с резкими чертами, и Феликс понял, что тот гораздо старше, чем ему показалось сначала.

И танатос, наконец, узнал его.

Фотография из далекого прошлого. На стене в кабинете, над фальшивым камином, где стоят нефритовые шахматы с застывшей партией. Мат в три хода… Ферзь белых, готовый поразить короля черных, но ему так и не будет суждено сдвинуться со свой клетки.

Отец, высокий, с зачесанными назад каштановыми волосами, в строгом костюме, темно-графитный цвет которого разбавлен ярким галстуком и блеском дорогого пера в нагрудном кармане, пожимает руку молодому человеку. Тот слегка склоняется во время этого рукопожатия в почтительном бэйцзинском поклоне и в то же время улыбается в объектив, искренне и открыто.

На заднем фоне здание университета с белыми, уходящими в небо колоннами Полиса и цветущими вокруг вишнями Бэйцзина.

Вот этот человек с фотографии, постаревший на десяток лет, стоял сейчас рядом с Феликсом. Неожиданное открытие. Которое объясняло хотя бы то, почему Нестор нашел сведения о Чжене в подсознании ученика.

Писатель выпрямился, резко кивнул, благодаря за помощь, выпустил облако дыма в сторону окна, и сизый ручеек потек на улицу сквозь тонкие щелки между палочками бамбука.

— И что бы случилось, если бы я пришел раньше? — дэймос покрутил зажигалку в пальцах и как будто по рассеянности опустил себе в карман.

Он нигде не оставлял вещи, к которым прикасался, и не упускал случая прихватить чужие.

— Пригласил бы вас в местный ресторан, есть тут недалеко одно прекрасное место. — Чжен стряхнул пепел на пол. — Угостил бай-дзиу¹. И мы бы побеседовали.

— Что случилось? Кто-то преследует вас? Может быть, присылает письма с угрозами?

— Странно, что вы спросили… — произнес Чжен задумчиво. — Я ни с кем это не обсуждал, но вы удивительным образом вызываете доверие…

Феликс усмехнулся невольно.

— Я выложил в сеть первые главы своей книги и сразу получил ответ. Обвинение во лжи. — Бэйцзинец снова нервно затянулся. — Требование немедленно прекратить пятнать имена героев, убрать порочащие сведения, а еще лучше обратиться к другой теме. И если я не сделаю этого, могу лишиться сначала рук, строчащих лживые слова, а затем и головы, в которой они возникают.

— Весьма поэтично, — произнес Феликс, наблюдая как ночь, скрытая за бамбуковой шторкой, жадно вытягивает из комнаты тонкие струи дыма.

Чжен снова поднял руку с сигаретой, зажатой между указательным и средним пальцем. Забинтованный мизинец был гораздо короче, чем полагалось.

— Что у вас с рукой?

— Случайность, — небрежно отмахнулся Чжен. — Слишком острый нож. Соскользнул, и я лишился фаланги.

— Не поехали к врачу? — продолжал допытываться Феликс.

— Я же говорю, это пустяк, — резко оборвал его вопросы писатель.

Феликс не стал настаивать. Возможно, Чжен не запомнил, что случилось, вернее — его воспоминания безжалостно стерли.

А возможно, напротив, хотел бы — да не мог — позабыть, что произошло с его рукой.

Ученику Нестора была знакома эта практика дэймосов. Он сам видел пару коробок с отрезанными частями тел в тайниках учителя. Полный контроль над жертвой с помощью подобных трофеев.

И по всем признакам, Чжен был на крепком крючке.

Нарушена система терморегуляции. Ему жарко, хотя в комнате реальный холод. Он перестал следить за собой — первый шаг к затяжной депрессии. Окно не занавешено — сам того не понимая, он дает возможность постоянно наблюдать за собой.

— Вы убрали книгу из Сети?

— Убрал. Но что-то подсказывает, в этом уже нет смысла. — Тот протянул Феликсу смятую пачку.

Юноша взял сигарету, но не закурил, хотя очень хотелось, просто поджег ее и держал в пальцах, затянутых тонкой тканью перчатки, время от времени стряхивая столбики пепла на пол.

— Не думали уехать? — спросил дэймос.

— Полагаете, от них можно бежать? — глухо рассмеялся Чжен. — Я сомневаюсь.

— А вы не пытались?

— Нет, — он тяжело опустился на кровать, заскрипевшую под его весом. — Никакого смысла. Мне намекнули, что они везде. И всегда найдут, куда бы я ни шел.

— Я могу почитать вашу книгу? — Феликс ногой выдвинул табурет из-под стола, сел напротив писателя.

— Зачем вам? — с прежней усталостью спросил мужчина. — Впрочем, читать нечего. Я уничтожил все материалы.

В комнате повисла пауза, наполненная посторонними звуками: скрипом полов в соседних квартирах, капаньем воды.

«Апатия», — думал Феликс, рассматривая собеседника. — «Подавленная воля. Ну, и физическая боль. Таким человеком легко управлять».

— Чжен, заварите чаю. И заодно расскажите, как вы работали с Икаром Стратосом.

Тот послушно поднялся. Шагнул к кухонному углу, отодвинул занавеску, за которой скрывалось несколько полок. Но затем замер и настороженно оглянулся на гостя.

— Работал, но… Это было какое-то время назад… Давно. И я не сохранил с ним никаких контактов.

Чжен порылся среди мисок и плошек, достал чайник из темной шершавой глины, такие же маленькие чашечки, поставленные одна в другую, каменную ступку и узкий стальной нож. В общем, все для заваривания пуэра. А вот и сам он — круглая спрессованная плашка зеленовато-черного цвета. От нее пахло землей и сухими корнями.

— Двадцатилетний Пуэр, — пояснил бэйцзинец. — Произведен в провинции Юньнань. Форма прессовки Бин Ча.

— И над чем вы работали вместе? — спросил Феликс, которого абсолютно не интересовали подробности чайной церемонии, но ему надо было отвлечь внимание человека на бытовые мелочи и слегка отцепить сознание от блоков.

Чжен включил маленький электрический чайник, такой же замызганный, как и все в этой комнате. Отколол небольшой кусок пуэра ножом и начал растирать в ступке.

— Этот сорт двадцать лет выдерживался в земле, — пояснил он Феликсу. — Нужно смыть пыль и микроорганизмы, которые завелись в нем за это время.

— Ну да, — отозвался тот, и вновь вернул писателя к интересующей его теме: —