Битва жизни - Чарльз Диккенс

У Сничи и Крегса, компаньонов в делах, было по компаньону и в частной жизни, иначе говоря, по законной супруге. Но если Сничи и Крегс были близкими друзьями и вполне доверяли друг другу, то миссис Сничи, как это нередко бывает в делах жизни, принципиально сомневалась в Крегсе, а миссис Крегс принципиально сомневалась в Сничи.

— Ох, уж эти мне ваши Сничи! — неодобрительно говорила иногда миссис Крегс мистеру Крегсу, произвольно употребляя множественное число, как если бы речь шла о каких-нибудь негодных штанах или другом предмете, не имеющем единственного числа. — Я просто не могу понять, что вы видите в ваших Сничи… Вы, по-моему, доверяете вашим Сничи гораздо больше, чем следует, и, и от души желаю, чтобы вам не пришлось когда-нибудь убедиться в моей правоте.

А миссис Сничи так говорила мистеру Сничи о Крегсе:

— Кто-кто, а уж этот человек безусловно водит вас нос, — ни в чьих глазах не доводилось мне видеть такого двуличия, как в глазах Крегса.

Однако, несмотря на это, все они, в общем, дружили между собой, а миссис Сничи и миссис Крегс даже основали крепкий союз, направленный против «конторы», Почитая ее общим своим врагом и хранилищем страшных тайн, в котором творятся неведомые, а потому опасные козни.

Тем не менее в этой конторе Сничи и Крегс собирали мед для своих семейных ульев. Здесь они иногда в ясный вечер засиживались у окна своей комнаты для совещаний, выходившей на древнее поле битвы, и дивились (обычно это бывало во время судебных сессий, когда обилие работы приводило юристов в сентиментальное расположение духа), — дивились безумию людей, которые не понимают, что гораздо лучше жить в мире, а для решения своих распрей спокойненько обращаться в суд. Дни, недели, месяцы, годы проносились здесь над ними, отмеченные календарем, постепенным исчезновением медных гвоздей с кожаных кресел и растущими кипами бумаг на столах. За три года, без малого, пролетевших со времени завтрака в плодовом саду, один из поверенных похудел, а другой потолстел, и здесь они сидели однажды вечером и совещались.

Не одни, но с человеком лет тридцати, который был худощав, бледен и небрежно одет, но тем не менее хорош собой, хорошо сложен и носил хороший костюм, а сейчас сидел в самом парадном кресле, заложив одну руку за полу сюртука и запустив другую в растрепанные волосы, погруженный в унылое раздумье. Господа Сничи и Крегс сидели близ него за письменным столом друг против друга. На столе стоял несгораемый ящик, без замка и открытый; часть его содержимого была разбросана по столу, а остальное беспрерывно проходило через руки мистера Сничи, который подносил к свече один документ за другим и, отбирая бумаги, просматривал каждую в отдельности, качал головой и передавал бумагу мистеру Крегсу, который тоже просматривал ее, качал головой и клал на стол. Время от времени они бросали работу и, словно сговорившись, смотрели на своего рассеянного клиента, покачивая головой. На ящике было написано: «Майкл Уордн, эсквайр», а значит, мы можем заключить, что и это имя и ящик принадлежали молодому человеку и что дела Майкла Уордна, эсквайра, были плохи.

— Все, — сказал мистер Сничи, перевернув последнюю бумагу. — Другого выхода действительно нет. Другого выхода нет.

— Все проиграно, истрачено, промотано, заложено, взято в долг и продано. Так? — спросил клиент, поднимая голову

— Все, — ответил мистер Сними.

— И сделать ничего нельзя, так вы сказали?

— Решительно ничего.

Клиент принялся грызть себе ногти и снова погрузился в раздумье.

— И мне даже опасно оставаться в Англии? Вы это утверждаете, а?

— Вам опасно оставаться в новой части Соединенного королевства Великобритании и Ирландии, — ответил мистер Сничи.

— Значит, я просто-напросто блудный сын, не имеющий ни отца, к которому можно вернуться, ни свиней, которых можно пасти, ни отрубей, которыми можно питаться вместе со свиньями? Так? — продолжал клиент, покачивая одной ногой, закинутой на другую, и глядя в пол.

Мистер Сничи кашлянул, видимо не считая уместной столь образную характеристику положения, предусмотренного законом. Мистер Крегс тоже кашлянул, как бы желая выразить, что разделяет мнение своего компаньона.

— Разорен в тридцать лет! — проговорил клиент. — Недурно!

— Не разорены, мистер Уордн, — возразил Сничи. — но не так уж плохо. Вы всеми силами старались разориться, должен признать, но вы еще не разорены, можно навести порядок в…

— К черту порядок! — воскликнул клиент.

— Мистер Крегс, — сказал Сничи, — вы не одолжите щепотки табаку? Благодарю вас, сэр. Невозмутимый поверенный взял понюшку, видимо испытывая при этом большое удовольствие, и ни на что не обращая внимания, а клиент мало-помалу повеселел, улыбнулся и, подняв голову, сказал:

— Вы говорите — навести порядок в моих делах? А как долго придется наводить в них порядок?

— Как долго придется наводить в них порядок? — повторил Сничи, стряхивая с пальцев табак и неторопливо подсчитывая что-то в уме. — В ваших расстроенных делах, сэр? Если они будут в хороших руках? Скажем, в руках Сничи и Крегса? Шесть-семь лет.

— Шесть семь лет умирать с голоду! — проговорил клиент с нервным смехом и в раздражении переменил позу.

— Шесть-семь лет умирать с голоду, мистер Уордн, — промолвил Сничи, — это было бы поистине необычайно. За это время вы, показывая себя за деньги, могли бы нажить другое состояние. Но мы не считаем вас способным на это — говорю за себя и за Крегса, — и, следовательно, не советуем этого.

— Ну а что же вы советуете?

— Необходимо привести в порядок ваши дела, как я уже сказал, — повторил Сничи. — Если мы с Креггом за это возьмемся, то через несколько лет они поправятся. Но чтобы дать нам возможность заключить с вами соглашение и соблюдать его, а вам — выполнить это соглашение, вы должны уехать, вы должны пожить за границей. Что же касается голодной смерти, то мы с самого начала могли бы обеспечить вам несколько сотен годового дохода… чтобы вам на эти деньги умирать с голоду… так-то, мистер Уордн.

— Сотен! — проговорил клиент. — А я тратил тысячи!

— В этом нет никакого сомнения, — заметил мистер Сничи, неторопливо убирая бумаги в железный ящик. — Ника-ко-го сомнения, — повторил он как бы про себя, Задумчиво продолжая свое занятие.

Поверенный, очевидно, знал, с кем он имеет дело; во всяком случае, его сухость, проницательность и насмешливость благотворно повлияли на приунывшего клиента, и он сделался более непринужденным и откровенным. А может быть, и клиент знал, с кем он имеет дело, и если добивался полученного им сейчас поощрения, то — как раз затем, чтобы оправдать какие-то свои намерения, о которых он собирался сказать. Подняв голову, он смотрел на своего невозмутимого советчика с улыбкой, внезапно перешедшей в смех.

— В сущности, — проговорил он, — мой твердокаменный друг…

Мистер Сничи махнул рукой в сторону своего компаньона:

— Я говорил за себя и за Крегса.

— Прошу прощения у мистера Крегса, — сказал клиент. — В сущности, мои твердокаменные друзья, — он наклонился вперед и слегка понизил голос, — вы еще не знаете всей глубины моего падения.

Мистер Сничи перестал убирать бумаги и воззрился на него. Мистер Крегс тоже воззрился на него.

— Я не только по уши в долгах, — сказал клиент, — но и по уши…

— Неужели влюблены! — вскричал Сничи.

— Да! — подтвердил клиент, откинувшись на спинку кресла, засунув руки в карманы и пристально глядя на владельцев юридической конторы. — По уши влюблен.

— Может быть — в единственную наследницу крупного состояния, сэр? — спросил Сничи.

— Нет, не в наследницу.

— Или в какую-нибудь богатую особу?

— Нет, не в богатую, насколько мне известно. Она богата лишь красотой и душевными качествами.

— В незамужнюю, надеюсь? — проговорил мистер Сничи очень выразительно.

— Конечно.

— Уж не дочка ли это доктора Джедлера? — спросил Сничи, и внезапно нагнувшись, расставил локти на коленях и вытянул вперед голову, не меньше чем на ярд.

— Да, — ответил клиент.

— Уж не младшая ли его дочь? — спросил Сничи.

— Да! — ответил клиент.

— Мистер Крегс, — сказал Сничи, у которого гора с плеч свалилась, — вы не одолжите мне еще щепотку табаку? Благодарю вас. Я рад заверить вас, мистер Уордн, что из ваших замыслов ничего не выйдет: она помолвлена, сэр, она невеста. Мой компаньон может это подтвердить. Нам это хорошо известно.

— Нам это хорошо известно, — повторил Крегс.

— Быть может, и мне это известно, — спокойно возразил клиент. — Ну и что же? Разве вы не знаете жизни И никогда не слыхали, чтобы женщина передумала?

— Случалось, конечно, что и девицы и вдовы давали обещание вступить в брак, а потом отказывали женихам, за что те предъявляли им иск о возмещении убытков, — заметил мистер Сничи, — но в большинстве подобных судебных дел…