Тень Радуги - Антонина Клименкова

Небо хмурилось, обещая вместо надоедливой мороси нешуточный ливень. Возвратиться домой следовало поскорее. Гортензия поудобнее пристроила узел с камнем подмышку — и свернула на едва приметную тропку, поднырнув под сплетение ветвей...

В порядочном королевстве всё должно быть на своих местах и каждый обязан заниматься своим делом: король — сидеть на троне, принцесса — ждать своего рыцаря, ведьма — варить зелья, а чернокнижник...

Четверка вороных несла карету через ночной лес. Узкую дорогу коридором обступали деревья. Летящие навстречу стволы будто пританцовывали в свете раскачивающихся на передке кареты фонарей.

Кучер, подскакивающий на жестком сидении, едва не проглядел узкую тропку, свернувшую от дороги к внезапно открывшемуся логу. Разгоряченных лошадей невозможно было остановить сразу, пришлось сделать широкий крюк. Карету нещадно протрясло на спуске, прежде чем экипаж встал перед скромной хижиной. Не дом, а трухлявый пень с трубой в крыше, вросший в землю под сенью вековых дубов...

Кучер опустил вожжи, без лишних церемоний стукнул локтем в стенку кареты. Лошадь в передней паре устало всхрапнула, потрясла головой, грива взвилась шелковой волной.

В оконце хижины зажегся тусклый огонек.

Дверца кареты распахнулась, на мокрую от недавнего дождя траву ступил молодой человек. Нетвердым шагом отошел от экипажа, волоча подол черного балахона по высокой траве, с облегчением вдохнул полной грудью холодный воздух. Обернулся к вознице. Тот развел руками:

— А я-то что? Это дорога такая! Не в городе же. Говорил ведь — верхом езжайте! Или вон Сильг берите, она не укачает...

Но тот ворчание кучера слушать не собирался. Низко надвинул капюшон на глаза, направился к лачуге — прямиком через цветник, через бледно светящиеся в лунном свете незабудки, через ровные грядки с овощами и травами.

На требовательный стук отозвался из-за двери сиплый старческий голос:

— Слышу, слышу! Погоди чуток, добрый странник!..

Ждать пришлось долго. Кучер уселся поудобней, подперев небритую щеку кулаком. Лошади переступали с ноги на ногу, чутко прислушиваясь к шорохам ночного леса. Прибывший гость стоял, в нетерпении наматывая на палец и без того вьющийся локон, выбившийся из-под капюшона.

Наконец дверь отворилась, на порог вышел высокий старик, в засаленном ночном колпаке на голове, с чадящей масленой лампой в руках. Эту лампу он немедля сунул в лицо отшатнувшемуся гостю.

— Кто ты, добрый странник? — прищурив глаза, осведомился отшельник. — Входи, коли ночлег ищешь! — и улыбнулся радушно, во весь беззубый рот.

— Благодарю, но я не прошу твоего гостеприимства, — вежливо склонив голову, сказал ночной посетитель. — Ответь, старик, это ты — чародей Первой ступени колдовской Гильдии, магистр Второго ранга Первого круга Посвящения, по имени Гас Примус?

— Гаспар Праймус, — несколько обидевшись, поправил старик.

— Верно, — кивнул гость, подсмотрев в извлеченную из широкого рукава записку. — Прошу прощенья.

— Если вы ко мне по делу, ничем не могу помочь. Я давным-давно оставил практику...

И он собирался уж захлопнуть дверь, но гость не позволил:

— Погоди, старик, ты не дослушал! — схватил за костлявое плечо, вытолкнул на поляну.

Старик не ожидал подобного неуважения. Потоптавшись в домашних войлочных тапках по рыхлой грядке, с погасшей плошкой в руке, поежился от ночной прохлады.

— Кто вы такой, юноша? — проблеял старый чародей. — Я хоть и отошел от дел, но еще вполне способен за себя постоять!

— Кто я — не имеет значения, — ответил молодой человек. — Главное — кто ты! В свое время ты был самым сильным колдуном в Тайном совете Гильдии?

— Допустим, не отрицаю, — согласился чародей, даже несколько польщенный, что о его былой славе кто-то еще помнит. — Но учтите, юноша, я за все свои долги уже расплатился сполна, все старые обиды загладил и давно никому ничем не обязан!

— Вот и отлично. Значит, ты готов умереть.

— Что?! — старику почудилось, будто он неправильно расслышал.

— Ты готов умереть? — громче повторил парень.

— Да не орите, ваша милость! — подал голос кучер. — Он же не глухой.

— Так вы что, господа любезные, меня грабить собрались? — догадался чародей, переводя удивленный взгляд с гостя на карету и обратно. — Так я вам не позволю! У меня там и книги... и мудрость... записи... и зелья... Я всю жизнь их копил! Не позволю!..

Бросив бесполезную лампу, он быстро засучил рукава, слепил в костлявых пальцах сноп розоватого огня... Но швырнуть в непрошенного гостя не успел — захрипел, запрокинул голову, стиснул в кулак ворот, точно его душили.

Кучер отвел глаза — он уже знал, на что был способен его хозяин. Хотя молодой некромант и пальцем не шевельнул — лишь сосредоточенно буравил тяжелым взглядом старика... И едва не пропустил выпущенный исподтишка снаряд. Пламя ударило в ствол дуба позади него, рассыпалось искрами, обожгло задымившуюся кору. Но парень будто ждал этого — вовремя успел уклониться и с готовностью послал клубок молний в ответ, подпалив старику и без того клочковатую бороду.

— Пожалуйста, не сопротивляйтесь! — вежливо попросил некромант. В его ладони уже зажегся следующий разряд, а второй рукой он быстро чертил в воздухе таинственные знаки.

— Хо-хо-хо! Мал еще с дедушкой-то драться! — воскликнул чародей, жонглируя трескучими клубками огней. — Давненько я так не веселился!.. Ну-ка, поглядим, из какой ты школы... — Он махнул рукой, и на противника сверху обрушился ворох веток, толстый сук больно треснул по плечу.

— Я самоучка! — отрезал парень, мысленным приказом отослав в старика дюжину чурбашков из аккуратно сложенной под окном поленницы. Лишь один слегка задел чародея концом по заду — и не потому, что молодой колдун плохо целился, а потому что старый отлично помнил заклинания защиты. Но некромант уже мысленно отсчитывал секунды — скоро старик позабудет о защите, да и обо всем на свете. Они всегда забывают, когда видят...

— Эй! Вы это того! Глядите! — в возмущении воскликнул кучер, когда лошадей окатило дождевой водой из бочки, с громом треснувшей над крышей хижины.

Некромант, не отвлекаясь от метания молний и плетения черных чар, сделал знак рукой — и карету с четверкой загородила стена твердого, точно алмаз, воздуха.

— Другое дело, — вздохнул возница, принялся поправлять упряжь...

Очень скоро от ровных грядок и цветника не осталось следа, всё было втоптано в грязь, развалено и порушено. Деревья вокруг поляны опалились или вовсе взорвались в щепки. В дерновой кровле лачуги зазиял пролом, мутное стеклышко из оконца вылетело осколками.