Я тебя подожду... - Салли Уилбрик

Слава Богу, он не обиделся и даже помог побороть смущение, и Джессика была благодарна деверю. Но застенчивая с детства девушка никогда не была щедра на дружбу и не представляла, понравится ли ей, если кто-то захочет узнать ее лучше.

Сосредоточенно размышляя, Джессика подумала о Жане и вспомнила, что кроме суток их совместной жизни он был ее лучшим другом, если не считать Лилиан. Наверное, если бы обстоятельства их жизни сложились по-иному, Жан заставил бы жену подружиться с кузеном. Поэтому она подарила Шарлю улыбку — редкую гостью на ее лице.

— Ну что ж… Так вы женаты, месье? — лукаво спросила девушка, поражаясь тому, как игриво может звучать ее голос.

Видно, такое обращение оказалось сюрпризом и для француза. Мужчина даже слегка отпрянул, но тут же справился со своими чувствами и адресовал Джессике улыбку, очарование которой девушка почувствовала еще в Англии.

— Я не женат. — И тут же ответил на вопрос, который Джессика никогда не решилась бы задать: — И в данный момент ни с кем серьезно не связан.

— Ох… — промямлила девушка, понимая, что когда деверь говорил о притяжении Парижа, наверное, имел в виду очарование жизни в этом городе, кварталы старинных домов, памятники — Лувр, собор Парижской богоматери, всемирно известные ночные клубы — словом, то, что находилось в полном противоречии с атмосферой его дома.

И тут Джессика осознала, что Шарль привык брать от жизни все самое лучшее. Конечно, он много работал, но, когда рабочий день заканчивался, Каран несомненно наслаждался ночным Парижем, и независимо от того, был ли он с кем-нибудь «серьезно связан» или нет, сверхнаивно считать, что он расслабляется в одиночку. А когда заканчивалась трудовая неделя, очевидно, для него большое наслаждение покинуть шумную столицу и приехать в это прекрасное, безмятежное место…

Допив чай, девушка подняла глаза и поймала на себе внимательный взгляд серых глаз. Шарль справился со своим чаем быстрее и непринужденно поднялся с кресла.

— Хотите видеть свою комнату?

Вместе они вышли из столовой и по изящной лестнице, устланной толстой ковровой дорожкой, поднялись на площадку, от которой отходили коридоры с множеством дверей. Шарль повел ее по правому коридору.

— Я думал, вам было бы удобно в этой комнате, — сказал Шарль, открывая четвертую по счету дверь и пропуская девушку вперед.

Вот тут-то Джессика поняла, что она действительно член семьи, а не служащая. Комната была явно предназначена не для постоянной прислуги. При одном взгляде на комнату в спокойных коричневых тонах у девушки захватило дух.

Здесь стояли антикварные платяной шкаф, сундуки, туалетный столик. Деревянная кровать на резных ножках, обитая кремовым бархатом, была накрыта покрывалом с ручной вышивкой, сочетающимся со шторами. Джессика, наступив на кремовый ковер, утонула в нем по щиколотку.

— Чудесно! — выдохнула девушка. — Замечательная комната!

Шарль, видимо, наслаждался ее искренним восхищением, а потом спокойно сказал:

— Мое желание — чтобы вы росли здесь счастливой. — Затем мужчина пошел за ее вещами и вернулся прежде, чем растроганная Джессика успела прийти в себя.

— Спасибо, — пробормотала девушка, понимая, что нескольких месяцев, прошедших после смерти Жана, еще недостаточно, чтобы вновь думать о счастье, и Шарль прекрасно отдает себе в этом отчет.

— Сейчас я покину вас и дам отдохнуть. Мы будем есть в восемь, однако спускайтесь в салон, как только захотите.

Салон? Ах да, так французы называют гостиную… Джессика снова поблагодарила радушного хозяина, но, когда Шарль ушел, поняла, что не станет разыскивать его до вечерней трапезы.

Она бы с удовольствием полюбовалась окрестностями, познакомилась с Сэнди и Адмиралом, но тут посмотрела на часы и удивилась, что уже половина пятого. Когда девушка открыла дверь ванной, то увидела те же кремовые цвета в облицовке и полотенца с кофейной каймой.

Джессика насыпала морской соли в ванну, подлила ароматических веществ и окончательно разнежилась в белом упругом облаке пены. Потом, надев коричневый махровый халат, висевший на вешалке, вернулась в спальню и залюбовалась великолепным видом.

Несомненно, Шарль принимает ее с таким почетом только потому, что она вдова его двоюродного брата. Почему-то эта мысль была ей неприятна. О да, конечно, у него сильно развито родственное чувство, поэтому он ничего не жалеет для вдовы любимого кузена… Джессика беспокойно бродила от одного окна к другому, терзая себя. Это нечестно. Она ведь не стала Жану настоящей женой, а потому не имела прав на столь роскошный прием.

Надо чем-то занять себя, чтобы успокоиться, и она открыла один из чемоданов и стала разбирать вещи.

Когда наконец оба чемодана опустели и все вещи висели или лежали в шкафу, Джессика сумела справиться с возбуждением. Несмотря на то, что девушка не далее как сегодня утром решила стать солидной, трезвомыслящей особой, успокоилась она лишь при мысли, что нужна Шарлю.

Каран, очевидно, нуждается в близком человеке, которому мог бы доверить уход за своими лошадьми, в человеке, которого не испугает уединенность этого места. И с присущей ему проницательностью Каран понял — Джессика прекрасно справится с этим делом.

Внезапно воспрянув духом, но все еще стесняясь покинуть комнату, пока не наступит время обеда, — а собиралась она выйти без десяти минут восемь — Джессика вспомнила, что Шарль оставил ее, чтобы дать отдохнуть. Правда, она не чувствовала себя усталой, но… Девушка поглядела на телефон, подумала, не сообщить ли Лилиан, что добралась благополучно, но поборола это желание.

Теперь у сестры своя жизнь, и, хотя они по-прежнему близки и часто думали друг о друге, Джессика решила — пусть Лилиан наслаждается первым годом семейной жизни и не волнуется и не переживает лишний раз из-за нее.

Все же время от времени девушка продолжала думать о встрече с Шарлем. «Вы будете уставать после вашего путешествия…» Кто она такая, чтобы спорить? Джессика улыбнулась, сняла драгоценное вышитое покрывало, сбросила туфли, забралась на огромную двухспальную кровать и прилегла.

Она вовсе не собиралась спать, но кровать оказалась такой удобной… Последней мыслью стало воспоминание о длинной дороге, которую она проделала в своем автомобильчике по Франции. Хорошо бы рассмотреть все достопримечательности этого прелестного уголка страны, да и дом Шарля расположен не в такой уж глуши. Да и возможна ли глушь в век автомобильного транспорта? Джесс не успела понять, радуется она этому обстоятельству или печалится, как ее сморил сон.

Когда Джессика проснулась, то с испугом посмотрела на часы. Стрелки показывали без четверти семь. О Господи, соня несчастная! Девушка сладко зевнула. Должно быть, во всем виноват волшебный чистый воздух в чудесном месте. Но едва Джесс вспомнила, что обед назначен на восемь, и, хотя она никогда не делала из еды культа, ее все же начал донимать голод. И в обострившемся аппетите, очевидно, тоже был виноват здешний воздух.