Подземный ветер - Марина Дяченко

– Ну как так можно?! Знаешь, чего мне стоило уломать их, договориться… Это же самые крутые в городе курсы! Сюда на десять месяцев вперед…

Улия моргнула. Ей показалось, что еще секунда – и возмущенное Санино лицо сольется с прочей людвой на оживленной улице.

Она испугалась.

Мерно дышали вокзалы, качая людву из Города и в Город. Пульсировали бульвары, содрогались под тяжестью мосты. Вездесущая сеть проводов напрягалась, ловя слова и желания, и где-то на углу вздрагивал, предчувствуя недоброе, старый Шаплюск.

Однажды вечером Саня не вернулся домой.

– У меня работа до утра, – сказал он по телефону, и сквозь его голос в трубке слышался гул многих голосов и далекий женский смех. – Спокойной ночи.

Улия положила трубку и вышла на старую больную улицу. Тусклый растрескавшийся асфальт подрагивал под ее ногами, будто от озноба.

Рядом – в светлом пятне немого безответного фонаря – беззвучно остановился мотоцикл. Только не сейчас, устало подумала Улия.

– Не шарахайся, – сказал Переул. – Я не к тебе. Я к мостовичке с малой развязки, но у нее неприятности – с утра до ночи пробки… Она не в духе.

– Она тебя отбрила? – спросила, глядя в сторону, Улия.

– Почти, – Переул вдруг искренне, по-дружески улыбнулся. – Как твоя людва?

– Прекрасно, – сказала Улия. – Как твоя новостроечка?

Переул презрительно махнул рукой:

– Дура… Как все они, из новеньких.

…Стихия Переула была – полет, сходящиеся в точку линии обочин… лента спокойной сытой скорости… Вокруг не стало ничего отдельного – только целое, только Город, две полосы фонарей справа и слева, нежнейшая сеть проводов… Кирпичные стены сливались с ажурными оградками, а когда они взлетели на холм… Горящая огнем бело-красная колокольная дорога.

Был рассвет. Она сидела на перилах большого моста, за ее спиной катились взад-вперед страшные, пропахшие подземным ветром синие поезда.

Внизу тоже было течение, но другое. Вода пришла в город, вода уходила из города, так было всегда, вода отражала мосты, набережные и фонари, а потом уходила в никуда, за грань, за линию, где больше нет города и, значит, нет ничего.

Часть третья

Весенняя вода омывала дороги и тротуары, радужными потоками бежала вдоль бровки, звенела, обрушиваясь сквозь решетки водостоков. Под поверхностью города набухли коллекторы. Ветер играл на проводах, как Парень на своей гитаре.

Улия стояла у длинного, на много дверей входа, в кармане у нее был билет с красной полосой, а из-под ног простиралась вниз широченная лестница, по которой поднимались на Концерт возбужденные радостные люди.

Пестрый поток легко дробился на лица. Любое из них удивляло и притягивало. Шли девушки-студентки в смешных пушистых шапочках; развязные школьники задирали друг друга неокрепшими басами. Шли спортивного вида бабушки с небольшими внуками; шли, взявшись за руки, разного возраста супруги, озабоченные и беспечные, торопливые и медлительные, и все без исключения поглядывали на большую афишу у входа.

Иногда они обращались к Улии, и во всех взглядах был интерес:

– Милая девушка, вы кого-то ждете?

– Да, – отвечала она.

– У вас нет случайно лишнего билетика?

– Нет, – отвечала она.

До начала концерта оставалось всего несколько минут, когда фонари вдоль улицы зажглись одновременно – неверным, нарождающимся, обещающим вечер светом.

Спустя три часа она стояла внизу, в опасной близости от прямоугольной дыры в земле, однако городской ветер благоволил к ней и относил дыхание подземелья, не позволяя ему коснуться Свободного Порождения Города.

Сверху, от входа в большой концертный дом, сбегал вниз поток людвы. Улия смотрела – и не могла выделить ни единого лица: как будто два часа, проведенные под сводчатым потолком, спаяли слушателей в однородную веселую лепешку.

– Чего ты от меня хочешь?!

Саня застыл посреди комнаты, как посреди сцены. Только что была выставлена за дверь последняя девочка, взыскующая автографа.

– Я работаю до кровавого пота… Я думал, ты хоть немножко поздравишь меня! С таким успехом! Господи, у меня было потрясающее настроение… Я думал, ты разделишь мое счастье! А ты пришла, чтобы его затоптать?!

Улия молчала.

– …Ты хочешь, чтобы я жил по твоей указке, так? Чтобы я с утра до ночи слонялся по улицам, радуясь светофорам, как дурачок? Чтобы я таскал на разрушенный мост использованные стаканчики? Да, я хочу карьеры! Я хочу, чтобы у меня были слушатели не только в подворотне! Я заслужил, между прочим. Я заработал это своим горбом… А ты мне помогла? Одна твоя кислая мина…

Улия молчала. Саня осекся; раздраженно прошелся по комнате. Обеими руками взялся за волосы, пытаясь вытряхнуть из них застрявшие блестки:

– Ты просто ревнуешь. Ты прочитала эту идиотскую статейку в «Ухтышке».

Улия не поняла, о чем он. Она не читала газеты, написанные людвой для людвы.

– Ты… чем ревновать, следила бы лучше за собой! Ты же опустилась, ходишь в лохмотьях, не красишься, похудела, как чучело…

Улия опять не поняла. Саня встретился с ней глазами – и раздражение его вдруг погасло, как окурок под каблуком.

Он в пять шагов пересек большую комнату. Взял ее за плечи:

– Юлька… Ну ты же знаешь, как я тебя люблю. За что ты меня мучишь? Это правила игры, ты пойми… Сейчас – так, потом будет по-другому, для души… Но сейчас… не мешай мне. Ладно?

Улия сидела на крыше двадцатиэтажного дома. Напротив был большой завод, корпуса его ловили закат большими пыльными окнами, и кое-где за стеклом угадывался силуэт растения в кадке.

Закат погас. Заводские окна засветились, но не желтовато-жилым, а холодным белым светом.

Вокруг Улии дрожали на ветру антенны. Прозрачный, призрачный, пустынный лес.

– Здравствуй, – сказали за ее спиной.

Она хотела вскочить, но Город положил ей на плечи тяжелые ладони и усадил обратно, на залитый смолой «козырек».

– Не послушала меня, девочка?

Улия заворожено смотрела в его глаза – в круговерть миллиардов далеких огней.

– Ты не хочешь вернуться ко мне? Не желаешь освободиться? Или, может быть, не можешь?

– Могу, – сказала Улия.

– Значит, не хочешь?

– Я всегда буду с тобой, – прошептала Улия.

– Ты покидаешь меня. Ты стала тенью. Фонари не узнают тебя. Ты выглядишь больной и жалкой. Скажи только слово – и я отберу тебя у людвы. Отберу силой.