За грибным царем - Владимир Одноралов

Но вот что странно: этот лосиный осинник прошлым летом исправно прорастал грибами только для меня. Я посылал туда приезжавших в гости друзей, и они возвращались пустыми. Шел туда сам - и приносил десятка три подосиновиков. Примерно недели через полторы после хороших ночных дождей повел их туда. Вошли в овраг, я показал границы грибного места собственно, что показывать: есть осина - ищи! Но они, представьте, прошли мимо всех грибов, и пришлось собирать их самому, пока ребята аукались в скучном мелколесье.

Конечно, это важно, что у меня с подосиновиками особые отношения. Но важно-то это большей частью мне самому. Тут, видно, дело в другом. Когда я зашел сюда впервые, я точно чувствовал, что лось меня на грибы вывел, ну а потом уж я знал, что место это богатое, что дожди шли пробойные, долгие, и тепла в начале августа не занимать.

Ну а друзья мои, как потом признались, думали так: "Как же, приготовили тут нам грибы. Жди!" А грибы и попрятались: обиделись, что ли?

Что еще о них сказать? Теплой осенью они бывают до середины сентября. Мякоть у них плотная, как у белого, и поэтому они, как и белые, стойки к червякам, но все же не так, как синюхи.

XII

Наш рассказ идет пока что в гору. Начали мы с пустяковых вёшенок, нетрудных в добыче зонтов и добрались до грибов увесистых, корзина которых до ломоты оттягивает руку. Одно слово - до благородных грибов мы добрались. Значит, на очереди белый гриб.

Хозяйка по причине одиночества стала проведывать нас чаще. И за обычной такой беседой спросила:

- А белые вам не попадались? Нет? Эх, вот хоть и не грибница я, а белые едала. Единый только раз в жизни их набрала. Сенокос у нас одно время был возле Богданова ключа. Вот, знаете, любила туда ходить. Собираюсь, например, сено согребать, а сама радуюсь, будто в клуб на концерт собираюсь или, наверное, как вы, городские, в театр. Ох место! Поляна ровная, а по закрайкам - цветов! Ни в каком саду столько нету. Справа ста-арые березы шепчутся чего-то, слева - осиновый лес, ти-ихий, а под уклон поляны два ручейка сбегаются. Вода в них - хрусталь-вода. Песок по бережку мелкий, чистый, а на песке - бабочки. Тыщи! И каких только нет! Подойдешь к воде, а они как взметнутся - ровно буран с радугой. И так хорошо сделается, как и в девках не бывает...

Да... Сложила я так последнюю копешку, а солнце еще на полдне стоит, и неохота мне с поляны уходить. Господи, думаю, кто же это ее так убрал и украсил, ведь ни в одном дому так не бывает, хоть бы и у царей каких. Сижу, отдыхаю, а от осинника свежо. И дай, думаю, зайду. Эльза еще говорила, что, мол, грибов страсть как много! Зашла. Боязно мне немного. Мы ведь необразованные, во всякую чепуху верим. Осмотрелась, а они стоят да гладкие, сытые, как солдаты в отпуску, да много! Ну эти грибы такие, я хоть и не знала их, а сразу поняла: хорошие. Нарвала я их в передник, в подол, больше рвать некуда, а они стоят... И иду назад и оглядываюсь, иду и оглядываюсь: мол, шли бы за мной пешим ходом!

Принесла, Эльзе все же показала. Та говорит: "Белые!" И не спросила даже, в каком месте. Мы с моим на следующий день с корзинами на сенокос, а их там уж и нет, Эльза все прибрала. Скоростная женщина...

В леса у Богданова ключа мне давно хотелось заглянуть. Но больно хорошо попадались прошлым летом подосиновики, а в соснах маслята, и лезть через шиханы к тем осинникам казалось незачем - мол, сухо там. Но хозяйкин рассказ меня задел, и пошел я на их бывший сенокос.

Волнистые и живые, как водопады, кроны берез, темная и в то же время легкая стена осинника, и то ли щебет, то ли мурчанье двух сливающихся ручьев в конце поляны, и бабочки, отдыхающие на влажном песке от жары, все было так, как рассказывала хозяйка. И осинник был стар и страшноват. Давно не трогал его лесхоз - видно, берег как резерв. Конечно, не ради красоты оставлен он в покое, доберутся и до него. А стоило бы оставить хотя бы часть, прилегающую к поляне. Ведь не рушат же ради кирпича архитектурные шедевры старины. Может, и природе не так-то просто бывает построить такое вот, стоящее театра, а то и храма, место.

В осинник я вошел осторожно, как и положено по грибниковским поверьям, спрятав нож в карман (пока грибы не нашел, нечего и ножом размахивать). Палая осиновая листва еще не сопрела до легкой ажурной сеточки и была такой влажной, что даже чавкала под ногой. А я-то думал, здесь сухо. А все просто: осинник этот на северном склоне, вот и просыхает долго. Грибов еще не было, но я прямо слышал: тут они! Я снова вернулся на край поляны и наткнулся на два молодых подосиновика. И заметил, что эти грибы выросли там, где листва уже не чавкает. Поднялся тогда немного по склону и, оглянувшись, увидел, что бродил до этого в пологой ямине, видно слишком влажной для грибницы. Но грибов все-таки не было, и, опять же по грибниковским правилам, я присел на поваленный ствол и подумал, что, мол, не очень я и гоняюсь за грибами. Что попадается - тому и рад, а сейчас и вовсе их не ищу, сижу, отдыхаю. И то ли воздух осинника, то ли властный покой этого места мягко так меня охватили, и мысли побежали легкие, как лиственный лепет. И вдруг меня аж качнуло - передо мной стоял гриб. Я понял, что давно его вижу, только отчета себе не отдаю, и вот узнал: гриб белый!

Вообще, в поиске грибов такое не редкость. Зашел в место с другой стороны, или даже настроение у тебя сменилось - и видишь их там, где ну только что ничего вроде не было. Я не тотчас вскочил, не кинулся к нему, убедился сначала, что это не морок, не обман, и уж потом подошел. Белый. Очень старый, но белый все-таки гриб. Очевидно, князек этого места. Вылез раньше всех и теперь еле стоит. Князька брать не надо, тронь его - он и развалится. Но, по грибниковским поверьям, надо ему поклониться, вроде как собирался взять, но из уважения раздумал. Ни в коем случае не пинайте его, не брюзжите, что вот, мол, расчервивелся, вас не дождался. Нельзя: удачи не будет. А с белыми это запросто. Очень способный к игре в прятки гриб. Крупный - да. Но он хоть и называется белым, а снаружи у него ничего ярко-белого нет. Ножка толстая, дородная, как бы заштрихована простым карандашом, а шляпка - цвета серо-коричневой замши, чуточку еще запыленной. То есть расцветка такая, что в осиннике лучше не надо. Отведи на секунду глаза - и потерял. Говорят, в хвойных белые ярче окрашены; ну, возможно, а у нас - такие вот.

Грибы после князька стали попадаться дорожками почти точно с севера на юг. И не как хозяйке, а гриб от гриба - в двух, четырех шагах. Иногда по два. Крупный и мальчик с пальчик рядом. На дорожке гриб от гриба не сразу увидишь. То ли он впереди, то ли немного сбоку, то есть уже на параллельной дорожке. Словом, не видать его: нужно и присесть, и глаза протереть, развлечься немного, наблюдая за муравьями, а то притворно пробормотать: мол, мне и этого, пожалуй, хватит. А если прошел несколько шагов вперед или в сторону, то смотри, куда ногу и корзину ставишь. Вполне возможно, что на гриб.

И что приятно: белые не водянисты, они плотные и тяжелые приятной тяжестью настоящей добычи. Мякоть у них - белейшая, и цвета на срезе она не меняет. Ну и запах у них, конечно, свой и из грибных запахов наилучший.

Та корзина белых - первая моя корзина и, не буду врать, пока последняя.

Что касается грибниковских поверий, то ваше дело, соблюдать их или нет. Но если соблюдать, то грибы попадаются чаще. Я не мистик, в чем тут дело, не знаю, но чаще. Это многократно проверено. Наверное, все несложно. Ведь если приглядеться, то это - правила вежливости. Ведь не будете же вы в гостях с порога справляться, чем вас будут угощать, опрокидывать под стол непонравившееся блюдо и вообще хамить. Ну и когда идешь в наше неголодное время в гости, то, наверное, и встреча с самим хозяином важна... Вот и поверья эти, если серьезно, то придуманы они, чтобы не хамить лесу, быть с ним другом и гостем, тогда и подарки будут, и появится, возможно, то, без чего сложно становится жить, - любовь к природе, возможно, появится.

Вечером у нас была царская жареха из одних только белых, да еще хозяйка к ним стакан сметаны дала. А насчет того, что царь-грибы едим, возразила:

- Не-ет, ребяты. Царь-гриб, он другой, да и не едят его. Вот я про него сказочку припоминаю. Бабушка моя по отцу рассказывала. Они из грибных мест были, ну и сказочка у нее была.

Жила, значит, в ихней деревне девушка. Ну такая, знаете, никакая: ни тонкая ни худая, ни гладкая ни рябая. Вроде не лодырша, а всякое дело у нее из рук вырывается. Да я таких и в Елшанке хоть две найду. Начнет щи в печи варить - маленько да переварит, рубаху отцу стирать - рукав оторвет. Пришивать сядет - все пальцы поколет. Заплачет - одно хныканье выходит, засмеется над чем - недосмеется. Вот, значит, ребяты, какая девушка жила, ровно моль, и не глядеть бы на нее, не то что говорить. Вон у Эльзы старшая дочь - точно такая... Да ведь живая душа...

Всех девушек на вечеринку зовут, а ее обходят, ко всем сватьев засылают, а за ней не идут. Вот мать ей и говорит:

"Дитятко ты мое неудачное, иди, что ль, к старухе-шептунье (счас-то таких нет, перевоспитали их всех), пусть она тебе чего посоветует". (Ну, жалеет ее мать-то, свое дитё с ума не сбросишь.)