Стихотворения. Проза - Дмитрий Владимирович Веневитинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
20 И все позволено теперь —
Я не боюсь суждений света.
Теперь могу тебя обнять
Теперь могу тебя лобзать.
Как с первой радостью привета
25 В раю лик ангелов святых
Устами чистыми лобзали,
Когда бы мы в восторге их
За гробом сумрачным встречали...
Но эту речь ты позабудь —
30 В ней тайный ропот исступленья:
Зачем холодные сомненья
Я вылил в пламенную грудь?
К тебе одно, одно моленье! —
Не забывай... прочь уверенья!
35 Клянись... Ты веришь, милый друг,
Что за могильным сим пределом
Душа моя простится с телом
И будет жить, как вечный дух,
Без образов, без тьмы и света,
40 Одним нетлением одета.
Сей дух, как вечно бдящий взор,
Твой будет спутник неотступной,
И если памятью преступной
Ты изменишь... Беда! с тех пор
45 Я тайно облекусь в укор;
К душе прилипну вероломной,
В ней пищу мщения найду
И будет сердцу грустно, томно,
А я, как червь, не отпаду.
К МОЕМУ ПЕРСТНЮ[45]
Ты был отрыт в могиле пыльной,
Любви глашатай вековой,
И снова пыли ты могильной
Завещав будешь, перстень мой,
5 Но не любовь теперь тобой
Благословила пламень вечной
И над тобой, в тоске сердечной,
Святой обет произнесла;
Нет! дружба в горький час прощанья
10 Любви рыдающей дала
Тебя залогом состраданья.
О, будь мой верный талисман!
Храни меня от тяжких ран
И света, и толпы ничтожной,
15 От едкой жажды славы ложной,
От обольстительной мечты
И от душевной пустоты.
В часы холодного сомненья
Надеждой сердце оживи,
20 И если в скорбях заточенья,
Вдали от ангела любви,
Оно замыслит преступленье, —
Ты дивной силой укроти
Порывы страсти безнадежной
25 И от груди моей мятежной
Свинец безумства отврати,
Когда же а в час смерти буду
Прощаться с тем, что здесь люблю,
Тогда я друга умолю,
30 Чтоб он с моей руки холодной
Тебя, мой перстень, не снимал,
Чтоб нас и гроб не разлучал.
И просьба будет не бесплодна:
Он подтвердит обет мне свой
35 Словами клятвы роковой.
Века промчатся, и быть может,
Что кто-нибудь мой прах встревожит
И в нем тебя отроет вновь;
И снова робкая любовь
40 Тебе прошепчет суеверно
Слова мучительных страстей,
И вновь ты другом будешь ей,
Как был и мне, мой перстень верной.
ТРИ РОЗЫ[46]
В глухую степь земной дороги,
Эмблемой райской красоты,
Три розы бросили нам боги,
4 Эдема лучшие цветы.
Одна под небом Кашемира
Цветет близ светлого ручья;
Она любовница зефира
8 И вдохновенье соловья.
Ни день, ни ночь она не вянет,
И если кто цветок сорвет,
Лишь только утра луч проглянет,
12 Свежее роза расцветет.
Еще прелестнее другая:
Она, румяною зарей
На раннем небе расцветая,
16 Пленяет яркой красотой.
Свежей от этой розы веет,
И веселей ее встречать.
На миг один она алеет,
20 Но с каждым днем цветет опять.
Еще свежей от третьей веет,
Хотя она не в небесах;
Ее для жарких уст лелеет
24 Любовь на девственных щеках.
Но эта роза скоро вянет;
Она пуглива и нежна;
И тщетно утра луч проглянет:
28 Не расцветет опять она.
ТРИ УЧАСТИ[47]
Три участи в мире завидны, друзья!
Счастливец, кто века судьбой управляет,
В душе неразгаданной думы тая.
4 Он сеет для жатвы, но жатв не сбирает:
Народов признанья ему не хвала,
Народов проклятья ему не упреки.
Векам завещает он замысл глубокий:
8 По смерти бессмертного зреют дела.
Завидней поэта удел на земли.
С младенческих лет он сдружился с природой,
И сердце Камены[48] от хлада спасли,
12 И ум непокорный воспитан свободой,
И луч вдохновенья зажегся в очах.
Весь мир облекает он в стройные звуки;
Стеснится ли сердце волнением муки —
16 Он выплачет горе в горючих стихах.
Но верьте, о други! счастливей стократ
Беспечный питомец забавы и лени.
Глубокие думы души не мутят,
20 Не знает он слез и огня вдохновений,
И день для него, как другой, пролетел,
И будущий снова он встретит беспечно,
И сердце увянет без муки сердечной —
24 О рок! что ты не дал мне этот удел?
ДОМОВОЙ[49]
«Что ты, Параша, так бледна?»
«Родная! домовой проклятый
Меня звал нынче у окна.
4 Весь в черном, как медведь лохматый,
С усами, да какой большой!
Век не видать тебе такого».
«Перекрестися, ангел мой!
8 Тебе ли видеть домового?»
«Ты не спала, Параша, ночь».
«Родная! страшно; не отходит
Проклятый бес от двери прочь;
12 Стучит задвижкой, дышит, бродит,
В сенях мне шепчет: «отопри!»
«Ну, что же ты?» — «Да я ни слова».
«Э, полно, ангел мой, не ври:
18 Тебе ли слышать домового?»
«Параша! ты не весела;
Опять всю ночь ты прострадала».
«Нет, ничего: я ночь спала».
20 «Как ночь спала! ты тосковала,
Ходила, отпирала дверь;
Ты, верно, испугалась снова?»
«Нет, нет, родимая, поверь!
24 Я не видала домового».
К ПУШКИНУ[50]
Известно мне: доступен гений
Для гласа искренних сердец.[51]
К тебе, возвышенный
