Полюбить раздолбая - Михаил Берсенев

— В этой стране каждый второй — псих, или на грани этого. В продукты градусники тыкать — это они умеют, а как работать, так сразу в кусты. Слушай, а что это было?

— Что бы это не было, не нравится мне все это, — ответил второй задумчиво.

Потом на разных лужайках, где тусусются в летнее время любители выпить, в рюмочных района рассказывался случай, как некто подозрительной наружности развлекался в кафетерии с градусником и продуктами. Живчиков и не подозревал, что таким образом он дал богатую пищу для размышлений целой цепочке людей. Но это все произошло позже, а пока юноша изо всех своих, прямо скажем, невеликих сил несся домой.

Да, давно он так не бегал! Казалось, ветер свистит в ушах, прохожие оглядываются, а он одержим лишь одной целью: добыть градусник. Влетел в подъезд, нажал на кнопку лифта. Тот тронулся с самого верхнего этажа. Парень побежал по ступенькам, открыл дверь. Вся семья обедала на кухне. Призывник влетел туда и, переведя дыхание, прогремел:

— Градусник есть? Тот, который made in Russia?

После некоторой паузы старшая сестра Тамара ответила:

— А ты его покупал?

Живчиков сверкнул на нее глазами, махнул рукой и помчался в аптеку. Буквально через две минуты он заскочил в нее, подбежал к окошечку и, наклонив свое красное лицо, простонал:

— Градусники есть? Отечественные?

После того, как в ответ он услышал: «Только импортные и только электронные», Тимуру стало даже немного весело. Ситуация, действительно, была неординарной. Казенный градусник вместе с кофе и стаканом лежал в помойном ведре, а у Живчикова давно подходит время его сдавать. Придумать, как объяснить его отсутствие еще можно (живот заболел), но как объяснить пропажу казенного имущества? У парня опустились руки. Что бы такое им сказать? Он решил в военкомате заявить, что когда он ходил в туалет, то забыл о градуснике и его выронил. Градусник, к сожалению, упал прямо в унитаз, а лезть за ним глупо, тем более каждую минуту может кто — нибудь войти, ведь щеколда вырвана хулиганами. С сей явно сомнительной версией, Живчиков снова поспешил в военкомат. Он постучал в дверь кабинета врача и вошел. Комната была пуста. Взгляд его упал на стоящую, на столе банку с градусниками. Раздумывать было некогда и, поэтому он подскочил к столу, схватил градусник и вышел. На свету его посмотрел: тридцать семь и семь. Далее взглянул на часы. Прошло тринадцать минут с того момента, когда врач дала ему градусник, благо дом молодого человека находился через дорогу. Сгонять в кафетерий, угробить казенный прибор для измерения температуры, заскочить домой, влететь в аптеку внизу своего дома — все это заняло тринадцать минут. «-А вот и докторша» — увидел женщину в белом халате Живчиков и отдал ей градусник. Сам же вошел следом в кабинет.

— Да, температура есть, — сказала она. И добавила:

— Ну — ка, сними рубашку!

Прислонила свой прибор к его телу: «- Дышите, не дышите». Сразу же спросила: «-Что это ты такой красный?» и, не дождавшись ответа, бросила: «Одевайся», что — то записала в личное дело. Живчиков получил пять дней освобождения.

Он вышел из военкомата спокойный. В душе его рождалось чувство удовлетворения: одно дело он сделал хорошо. Очень хотелось спать. И, придя домой, он выключил телефоны и завалился спать. Лежа в мягкой постели, он вспомнил ту девушку, что видел на дне рождения у Степанова. Тимур улыбнулся и сладко заснул.

ГЛАВА 3

Живчиков проспал капитально: до одиннадцати утра следующего дня. Умывшись и позавтракав, плюхнулся в мягкое кресло и уставился в телевизор. Передавали заседание парламента. Вот на трибуну поднимается депутат. Она пламенно клеймит позором зарвавшихся чиновников, затем переходит к существу вопроса — как с этим бороться. Но здесь она менее красноречива и вскоре смолкает. Затем выходит второй депутат и клеймит первого за позицию, которую Живчиков так и не понял. Пламенные речи ораторов периодически прерываются аплодисментами и криками «Регламент!». В конце концов, депутаты начинают заниматься более серьезным делом: голосуют. Голосуют много и охотно: это их обязанность. Всласть наговорившись и наголосовавшись, уходят на перерыв.

Тимур переключил канал. Через несколько минут зазвонил телефон. Призывник поднял трубку и узнал голос Димки Степанова:

— Привет, старик! — поздоровался тот. — Когда в армию?

— Скоро. А пока я болею.

— Слушай, тогда есть предложение: мы собираемся сходить в поход, а у тебя, я знаю, есть палатка. Одолжи! Или пойдем с нами, а?

Тимуру не очень — то хотелось куда — то ехать, и он уже хотел отказаться, но на всякий случай спросил:

— А кто еще идет?

Степанов назвал пять имен, в том числе Стеллу Налимову. Именно о ней думал последнее время Живчиков чаще всего с тех пор, как увидел ее на дне рождения. Ее светлые волосы и черные, как смоль глаза не выходили у него из головы. Поэтому Тимур не заставил себя долго упрашивать и, договорившись, где завтра встретиться, они распрощались. Гражданская жизнь Живчикова продолжалась.

Весь оставшийся вечер он готовился к предстоящему походу. К вечеру рюкзак был фактически собран, и на следующее утро он шел домой к Степанову, где собирались все участники вылазки на природу. Местом стоянки было избрано живописное место на берегу реки под Москвой. Именно там, в лесу, в вечерних сумерках, когда все вокруг кажется гораздо загадочнее и сложнее, именно там, у красного бутона костра, Тимур решил заговорить со Стелой, а проще сказать, признаться в своем чувстве. Живчиков думал, как это сделать, и пришел к выводу, что лучше всего использовать для начала смешную фразу: «Я — старый солдат, и мое сердце не знает любви!», которую он запомнил из популярного советского фильма. Такую реплику всегда можно превратить в шутку, а к шуткам серьезно относится только тот, кто их не понимает. По дороге купили вина, пива с шашлыками. Ребята чувствовали, что эти два дня им скучать не придется. К вечеру все сидели у костра, и пили пиво, вино, ели шашлыки и, даже, спели под гитару. Изрядно набравшись, Живчиков передвинулся поближе к Стелле. Подсев рядом, посмотрел на нее в упор. Сейчас парню хотелось казаться ловеласом, который все знает и все умеет. Этаким пикапером со стажем. Стелла уставилась на него. Тимур понимал, что нужно что — то сказать, но, глядя в эти черные хмельные глаза, он напрочь забыл все, что готовил. В этот щепетильный момент с языка слетела фраза: «-В общем, я не знаю слов любви, но скажу: ты девчонка симпатичная!». Подумав немного, он закончил свое «пламенное» признание пожеланием: «-Давай дружить!». Живчиков понимал, что все получилось довольно глупо, но лучшего он придумать не смог. Стелла в ответ бросила странную фразу, смысл которой кавалер понял не сразу: