Острова и капитаны: Граната - Владислав Крапивин

– Ага… – соврал Гай. – Но Толик не про сепаратор… Он сперва сказал: «Представь, что океаны – это космос. Так вот, наша штука – это то же, что спутник в космосе».

Ася осторожно возразила:

– Спутники в космосе всего десять лет летают. А в морях подводные лодки уже давным-давно. И аппараты всякие…

– Я Толику так же сказал. А он говорит: «У нас совсем другое дело. Системы не те, и задачи другие». И объяснял про всякую автоматику. Я тогда вроде бы все понял, а сейчас в голове перепуталось… У них теперь в лаборатории последняя подготовка, Толик там с утра до вечера. А я, видишь, гуляю… – Гай виновато посопел: – На дракончиков наступаю… – Нога ныла ровной несильной болью.

Ася сказала с шутливой назидательностью:

– Маленьких мальчиков нельзя оставлять без присмотра.

– Ага, – подыграл ей Гай. – Но выхода не было. Отец с зимы в Алжире, там химический завод строят, он специалист. Маму к себе в отпуск вызвал, а про меня сказали, что нельзя. Галка, это сестра моя, в студенческом отряде, они Ташкент восстанавливают. А бабушке наконец-то путевку дали в Ессентуки… А с дедушкой ни мама, ни бабушка меня ни за что на свете оставить не решились бы. Говорят: все равно что двух младенцев со спичками дома запереть… А тут как раз Толик приехал. Он вообще-то в Москве живет…

– Повезло тебе, да?

– Ага… Мама говорит: «Толик, спаси, а?» Он спрашивает: «А ты не боишься этого пирата со мной отпускать?» Это меня то есть… А она: «Боюсь, конечно. Но все-таки ты серьезный человек, кандидат наук…» Ну вот, приехали, а здесь все не так, как думали: Толик по уши в работе, а я шастаю… Мне-то даже лучше, только он переживает…

– Тебе у нас нравится?

– Еще бы, – вздохнул Гай. – Первые дни я как-то ошалел. От моря, от всего… А сейчас будто давным-давно здесь живу… У меня дедушка почти севастополец.

Это вырвалось у Гая неожиданно, хвастаться дедом он не собирался, просто захотелось показать, что он, Гай, здесь не совсем чужой.

– Он что, раньше в этих местах жил? – спросила Ася.

– Он не жил… Он здесь воевал и погиб… Это не тот дед, который в Среднекамске, а мамин отец. И Толика…

Автобус потряхивало. Ася сбоку молча смотрела на Гая. Волосы ее качались над плечами. Гай сказал тихо:

– Он в этих местах погиб, у Херсонеса. От мины…

Дед – политрук Нечаев – всегда казался Гаю похожим на командира с известного фотоснимка «Комбат». Как он с пистолетом поднимается из окопа и зовет бойцов в атаку. Но сейчас дед представился другим. Лежащим в земле. Вроде каменного великана, вросшего в глубинные толщи херсонесских берегов, спаявшегося с глыбами древней разрушенной цитадели. И с бетонными блоками дотов и орудийных гнезд. Он – сама эта земля. Громадный, просто километровый, лежит он, сложив на груди каменные руки… И… сверху через черную нору скатывается ему на руку тяжелая «лимонка».

«Что это»? – спрашивает дед, не поднимая бетонных век.

«Это… так. Дедушка, это случайно. Я потом уберу…»

«Уберешь? Куда? И зачем?..»

«Ну… это вроде трофея…»

«А! Значит, ты добыл его в бою?..»

Что за подлая штука – непрошеные мысли! Гай с досадой трахнул пяткой о стойку сиденья. И выгнулся, охнул: ядовитая игла прошла от ступни до колена.

– Что? – испугалась Ася. – Опять?

– Да нет, я сам, нечаянно… – Боль милостиво отступила. Гай вытер лоб.

– Все-таки ты молодец, – сказала Ася. – Другие знаешь как орут от дракончика. А ты и не пикнул. Там, на берегу…

– Думаешь, почему не пикнул? – усмехнулся Гай. – Дух перехватило. А то знаешь как орал бы…

– Другие все равно орут, хоть и перехватывает…

Они сошли на площади Нахимова.

– Ну, как? Ступаешь?

– Нормально, – прихрамывая, сказал Гай. – Плохо только, что рано приехали. Мы с Толиком должны в полвосьмого на причале встретиться, а еще шесть.

– Ничего, подождем…

Не торопясь, дошагали они до пристани. Ниже колоннады и лестницы, на дощатом широком настиле, толпились экскурсанты, и морской патруль вежливо требовал у растерянного дядьки вынуть из аппарата пленку: незачем снимать на рейде то, что не положено, город военный. Синели в бухтах боевые корабли, сновали катера. От них разбегались волны и звонко хлюпали под досками.

Рядом с начищенными медными кнехтами сидели мальчишки-краболовы. Спускали на шнурах круглые сетки с наживкой и ждали, когда простодушные крабы сами заберутся в ловушку.

– Не люблю, когда крабов ловят, – сказала Ася. – Жалко их…

Гай кивнул:

– Если рыбу, это понятно. А их-то зачем?

– Их тоже едят… А еще чучела делают или сувениры – клешни на цепочке. Все равно жалко. Они пользу приносят, дно очищают… Гай, ты был в нашем аквариуме?

– Нет… В Панораме был, в Музее флота, на Малаховом кургане. А в аквариум пошли с Толиком, да там очередища…

– А хочешь?

– Сейчас? Билеты не купим.

– Если шагать можешь, пойдем…

Очередь была в самом деле большущая. И у кассы, и у входа. Но Ася решительно подвела Гая к дверям и что-то шепнула контролерше – дородной загорелой тете. Та заулыбалась и кивнула.

Внутри обняла Гая благостная прохлада с резкими морскими запахами. В застекленных шкафах он увидел чучела рыб, кораллы, раковины. Со стен скалились чучела акул. Гай вздохнул и стал оглядываться. Но Ася сказала:

– Да здесь все мертвое. Пойдем…

В следующем зале морской запах был еще сильнее. В круглом бассейне ходили осетры и похожие на куски черной клеенки морские коты. Из «клеенки» торчали острые, как шипы, хвосты, и у Гая опять сильно кольнуло ступню…

Стены состояли из громадных аквариумов, просвеченных солнцем. Ася и Гай медленно пошли вдоль стекол. За стеклами проплывали стаи серебряных и разноцветных рыб – узких и круглых, больших и мелких; юрких, как пацаны, и солидных, как пенсионеры. Пронеслись морские ласточки, важно глянул на Гая пестрый морской петух… Шелестели среди водорослей пузырчатые струйки воздуха, ходили по камням замшелые старые крабы.

– А вот дракончик, – сказала Ася.

Гай увидел невзрачную рыбку с коротким, словно подрубленным хвостом.

– Да ну его, – поморщился он.

– Все-таки запомни. Знать-то надо… Ой, Гай, иди сюда, смотри.

Сверху в пустой, без рыб, аквариум тихо вплыла исполинская ластоногая черепаха. Больше метра в поперечнике.

– Средиземноморская, – прошептала Ася.

Черепаха глянула на Гая печальными, совершенно человеческими глазами. Ему даже неловко сделалось: он на воле, а она здесь. Наверно, грустит по Средиземному морю.

– Я читал, что такие черепахи очень умные.

– Конечно, умные… Этой больше ста лет… Знаешь, как такую породу зовут? Каретта.

– Карета?

– Да, только с двумя «т»… На ней и правда можно кататься, как на карете, на облучке. Я видела в кино, как ребята катаются. Эти черепахи добрые, они даже моряков спасают, если корабль потонет…

Гай сказал со вздохом:

– Ты меня сегодня тоже спасла, как каретта…

Ася рассмеялась так звонко, что на нее оглянулись, а черепаха обиженно отвернулась.

– Каретта «Скорой помощи», – сказала Ася.

– Ага, – засмеялся и Гай.

В половине восьмого Толика на пристани не оказалось. Это не встревожило Гая. Утром Толик сказал: «Если меня не будет, значит, я уехал раньше. Добирайся один, а я за это время ужин приготовлю… В четверть девятого дома будь как штык».

Что же, Гай так и будет, успеет. Вот и катер подошел…

При прощании с Асей возникла грустная заминка.

– До свиданья, – сказала Ася.

– Пока… – вздохнул Гай. Что еще сказать? Он набрался смелости и спросил: – А завтра дедушке обед понесешь?

– Не знаю… Мне завтра с утра на рынок надо…

– Мы утром с Толиком тоже на рынок заходим иногда, – неловко сказал Гай.

– Вы каким катером приезжаете?

Гай повеселел:

– Обычно в восемь сорок пять.

Ася укладывала в сумку дедушкину куртку. Не разгибаясь, быстро глянула на Гая. Сказала серьезно:

– Я запомню.

Последний из «Летающих “П”»

Катера ходили на Инкерман по-разному. Одни резво бежали сразу до мыса Голландия, где стоит большущее здание морского училища. Другие не спеша чертили бухту зигзагами – на Северную сторону, потом на Аполлоновку, затем опять на Северную…

«Румб» оказался таким вот неторопливым. Гай сидел на корме, на стопке твердых спасательных нагрудников, и нетерпеливо поколачивал по ним ногой. Правой, конечно. Левая все еще ныла.

Солнце уже потускнело и сваливалось к горизонту. Загорались перистые облака. Небо стало желтовато-серым, вода – перламутровой, по ней бежали золотистые зигзаги. От этих зигзагов на черных корпусах и белых рубках теплоходов, что всюду стояли на якорях, змеились длинные отсветы. На палубе синего крейсера выстраивалась команда.

Все это было интересно и красиво, но Гая уже всерьез грызла тревога, что он опоздает. И тогда…

Хотя что будет тогда? Толик его сроду не ругал. Они оба уважали равноправие. Конечно, Толик мог что-нибудь не разрешить (например, лезть в старую минную галерею у Четвертого бастиона или нырять с камней в незнакомом месте за Хрустальным мысом), но это было не обидно. Толик всегда объяснял, почему нельзя. Слегка насмешливо, но терпеливо. Лишь один раз рассердился. Выдал Гаю напрямик: