Астральные битвы Второй Мировой - Иван Афанасьев

— Используй его втемную. Рейхсфюрер не расстроится, если при выполнении задания Геллер погибнет во славу рейха. Или, что лучше, в результате несчастного случая.

Улыбка Мартина Хойзеля не оставляла сомнений — Геллер был приговорен, приговорен в высших сферах, быть может, самим фюрером.

— Паспорта, визы, оружие, техническое содействие, деньги, — монотонно перечислил Раунбах, на что штандартенфюрер коротко отрезал:

— Только Гельмут, мой адъютант. Больше — никого.

Когда за окном вагона потянулись бесконечные зеленые сады Каталонии, Геллер расцвел. Страх, буквально пригибавший его к земле в Берлине, остался в рейхе. Он многословно пересказывал древние откровения Сефер Ха Зогар, поощряемый внимательным видом Фрица. В Берлине Иоганн не выказывал такого близкого знакомства с тайной еврейской мудростью.

— Послушай, Фриц, ведь учение буддизма о перевоплощениях схоже с учением о пятидесяти воротах разума. Завершенный человек — тот, кто прошел двадцать пятые врата, а прошедший тридцатые становится человеком по образу бога. Проходящий последующие врата становится уже больше, чем человеком. Похоже на ступени просветления, верно?

Фриц поощрительно улыбнулся. Разговорившийся Иоганн был обречен. Ему осталось встретиться с тибетцем, показать ему рисунки магического меча, предложить осмотреть сам меч. Пригласить в Италию, сесть вместе с ним на нанятую Фрицем рыбацкую шхуну — и на этом его земной путь должен закончиться. Тибетец не увидит Раунбаха воочию, Фриц покинет Испанию, передав опальному астрологу по телефону название шхуны. Иоганн будет уверен, что Фриц отправится в Италию самолетом. Но Фриц этого не сделает. Ему незачем лететь в Италию — Геллер с тибетцем, как и сама шхуна, бесследно исчезнут в волнах Средиземного моря.

А Иоганн возбужденно обсуждал меч, разглядывая рисунки:

— Эфес должен быть из серебра с примесью ртути, а треугольник с символами Меркурия и Венеры — из меди. Ты уверен, что условия соблюдены?

— Не уверен, любезный Иоганн, совсем не уверен. На этих рисунках даже не изображена та сторона клинка, где должно быть начертано имя Малхут. Рукоятку тоже видно плохо, не понять, все ли положенные сефироты там выгравированы. Что уж говорить о металлах, из коих благородный меч сделан! Потому и требуется твое авторитетное свидетельство, а человек, к которому мы едем, тебе поможет. Он не разбирается в каббале и христианском мистицизме, но предмет, пригодный для просветления души, распознает наверняка.

Геллер поел, выпил стакан красного испанского вина — больше он себе не позволял. А гауптфюрер Раунбах молча глушил шнапс, совершенно не пьянея. Иоганна развезло, и он позволил себе высказаться в адрес алхимика:

— Хорошо, что этот меч не попался Густаву, этому, Кроткому. Страшно подумать, что он мог бы сотворить, овладев магическим мечом!

— Ты его не любишь? Почему?

Астролог приблизил свои губы к уху Фрица:

— Я не знаю его времени рождения, но звезды позволяют определять судьбу человека по некоторым другим сведениям. До 1942 года его звезды располагаются благополучно. Только когда высшие планеты разом окажутся в положении изгнания или падения, он перестанет попирать окружающих. Я уверен, что его знак — Рак. Постарайся встречаться с ним только в дни южного лунного узла.

Геллер откинулся на спинку дивана, замолчав. Его хорошее настроение исчезло, как и не было. Мешки под глазами, резкая носогубная складка без всяких гороскопов предсказывали астрологу не самое блестящее будущее. Фриц машинально взглянул на часы. Еще час ему предстояло разговаривать с приговоренным астрологом, стараясь не выдать себя. А ведь все мистики повышенно чувствительны. Наверняка Иоганн Геллер ощущал надвигающуюся беду, но не мог ее определить. Сейчас астролога сбивали с толку ощущения свободы, знакомое многим, кто покидал нынешнюю Германию, и предвкушение встречи с одной из тайн прошлого — магическим мечом, описанным, кажется, еще Нигидием Фигулом. К тому же он немного выпил, а вино, как точно знал Фриц, притупляло чувствительность не только у мистиков.

— Фриц, ты уверен, что этот меч вообще существует? — вдруг спросил астролог совершенно трезвым голосом.

— Иоганн, ну как же можно быть уверенным, когда тебе предлагают взять в руки одну из величайших реликвий истории? Нам что-то хотят продать, продавцы — люди, близкие к католическим орденам. Больше мне сказать нечего. Ты хоть знаешь, сколько вообще было изготовлено таких мечей?

Фриц постарался перевести разговор на тему, близкую Иоганну, чтобы вернее успокоить того. Очень ему не понравился вопрос астролога. Меча не существовало. И сама реликвия, и ее продавцы были его, Фрица, выдумкой, поддержанной несколькими фальшивками и ложными письмами.

— Правила изготовления меча описаны задолго до Парацельса, — пожевав губами, пробурчал Иоганн, — у желающих было множество веков, чтобы им последовать. Вопрос в том, имели ли они доступ к тайному знанию, без которого воспроизведение точного облика меча оказывалось бесполезным. Есть свидетельства, что такой меч был изготовлен в третьем веке в Ирландии.

— Чего ты опасаешься? — холодно спросил Фриц, — Я полагаю, нам попытаются всучить фальшивку, весьма совершенную по внешнему виду. Ты вместе с господином Мурудесом осмотришь меч, сообщишь мне свою оценку. Италия наш союзник, папа римский в союзе с фюрером — бояться нечего.

Астролог продолжил путь в окрестности Мадрида, где под именем Мурудеса жил приговоренный тибетец, а Раунбах пересел на поезд, идущий к побережью. Наняв шхуну, он звонком сообщил Геллеру ее название. Но сам он не сел в самолет, направлявшийся в Италию. На летном поле он встретил прилетевшего из рейха Гельмута, адъютанта Хойзеля и сообщил тому название шхуны. На этом личное участие Фрица в разработанной им операции заканчивалось.

В середине мая 1941 года Фриц поздно вернулся домой. Теперь он был владельцем небольшого дома на окраине Берлина. Поставив машину в гараж, он переоделся, поднялся к себе в кабинет и сел в кресло, привычно сосредотачивая взор на мандале, висевшей на голой стене кабинета. Кабинет, как и другие комнаты особняка, был полностью лишен украшений. Вся мебель в доме казенная, принадлежащая имперскому управлению безопасности. Из личных вещей Фрица в доме, кроме этой мандалы, используемой для медитаций, была только небольшая библиотека оккультной литературы да десяток различных справочников.

Фриц не любил ни Берлина, ни этого дома. Но что делать — сейчас он вынужден почти непрерывно находиться здесь, в столице, где разом сходились следы и Фантома, и Китайца, и Ящера. К тому же здесь действовали агентурные сети англичан, которые гестаповцы никак не могли раскрыть, и Фриц был вынужден им помогать, отрывая своих людей от их главной работы.