Ушма - Алексей Наумов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стою к ней лицом, а к реке боком. Терпеливо жду. Наконец, Анюта низко склоняет голову к груди и замирает. Её взгляд надолго останавливается на воде, а затем скользит на меня. У меня волосы шевелятся на голове. На мгновение мне кажется, что это не она, а кто то чужой. Уж больно лицо изменилось. Она поднимает руку и указывает на что-то за моим плечом.
— Смотри, — шепчет оно одними губами. — Видишь?.. Вон там, у моста, в заводи?.. Видишь?..
У меня пересыхает во рту. Я не могу оторваться от её жуткого взгляда, но повернуть голову и посмотреть туда, куда указывает её вытянутый палец ещё страшней.
— Ну же, — шепчет некто с лицом Анюты. — Посмотри туда… Просто посмотри… Ну же…
Я не могу повернуться, но всей спиной чувствую чьё то присутствие. Тихий шелест воды перебивает все остальные звуки. Вода поднимается, всхлипывает, бормочет, шепчет мне какую-то тайну. Что то движется ко мне с той стороны. Что то кошмарное. Рот Анюты открывается в беззвучном крике, глаза неестественно увеличиваются. Я очумело пячусь, спотыкаюсь и падаю навзничь, крепко ударяясь спиной о сухую корягу.
Боль пронзает насквозь. Кручусь как полураздавленный червь, но спустя пару секунду я уже на ногах. Испуганно верчусь по сторонам. Никого! Только речка журчит, да звук шагов на тропике — это Анюта улепётывает домой со всех ног, чтобы избежать заслуженной крапивы. Только тут до меня доходит, как она меня надурила. Надо же было так попасться! Реву раненным зверем и несусь за ней. Догнать эту чертовку не так то просто — она почти на год старше и бегает не хуже антилопы, но я всё же мчусь следом, молча и яростно, как демон мщения, и с каждой секундой разрыв между нами сокращается.
Ветер свистит в ушах, ветви хлещут по лицу, сухой торф пружинит под ногами. Кто то гонится за мной, кто то хрустит ветвями позади меня, кто то смотрит мне в спину горящим взором, но мне всё равно. Время от времени вижу впереди мелькающий силуэт и больше ничего для меня не существует. Тот, кто гонится за мной, понимает это и отстаёт. Теперь нас только двое на тропе — охотник и добыча. Несёмся среди распаренной зелени не жалея ног. Комары в ужасе разлетаются в стороны. Ещё немного! Ещё! Ещё! Чёрт!!!
Металлическая калитка звучно захлопывается перед самым моим носом. Я почти настиг беглянку, но потерял пару секунд, когда на ходу срывал большой пучок крапивы на повороте. Глухо рычу от ярости.
Анюта тяжело дышит по ту сторону прутьев. Её лицо покрыто ярким румянцем, одна щека поцарапана, волосы растрёпаны. Дикая лань ускользнувшая от хищника. Видели бы её сейчас мои родители… Гневно трясу прутья и пытаюсь её схватить. Она проворно отскакивает, но ровно настолько, чтобы я не мог до неё дотянуться. Ни сантиметра больше. Мы оба не можем говорить, но слова и не нужны.
Постепенно, наше дыхание выравнивается. Левая сторона спины наполняется болью, рука сжимающая крапиву горит огнём, но ещё сильнее горит внутри меня. Я съедаю Анюту глазами, пытаясь испепелить её на месте, но она спокойно смотрит в ответ отрешённым взглядом лайки. Затем, происходит нечто странное: она делает шаг вперёд и просовывает обе руки сквозь прутья. Её ладони смотрят вверх, глаза светлы и безмятежны.
— Уговор есть уговор, — говорит она кривя рот. — Ну, давай, стегай!
Дважды повторять мне не нужно. Хлещу её всласть и на совесть, пока в руке не остаются измочаленные зелёные лоскуты. Отбрасываю их в сторону. Этого мне мало, но я полностью обессилил. Отхожу на шаг и пытаюсь осмотреть свою спину. Крови вроде нет. Анюта неспешно опускает руки. Она кажется и не почувствовала моей экзекуции.
— Приходи сегодня на чай вечером, — говорит она будничным тоном. — Мама разрешила. А потом в бильярд сыграем. Придёшь?
У меня отвисает челюсть. Чай? Бильярд? Это что, очередной розыгрыш? Я окончательно сбит с толку и не знаю, как реагировать. Анюта будто не понимает моего замешательства.
— Так что, придёшь? Пожалуйста…
Её глаза смотрят с искренней мольбой. Я что-то мычу и киваю головой. Она облегчённо улыбается.
— Тогда жду тебя к пяти.
Внезапно она прислоняется лицом к прутьям и выдаёт:
— Можешь не верить, но я её видела… Прямо здесь… У калитки…
Затем она вспархивает на крыльцо и исчезает за дверью, а я ещё какое-то время очумело топчусь на месте. Духота валит с ног. Вздыхаю и стало плетусь домой. На перекрёстке стрижи снова пикируют на меня с высоты, но я их не слышу. Последние слова Анюты кружатся вокруг меня как траурные бабочки. Я чувствую трепет их чёрных крыльев на своём лице. Потом всё стихает. На время.
Глава 2
После четырёх становится чуть прохладнее. Солнце уже не прожигает насквозь, а просто палит. Готовлюсь уходить, когда подходит отец. У него отличное настроение. Рыжие усы топорщатся во все стороны, на голове шляпа из газеты, руки по локоть в зелёной краске.
— Ну, что, кавалер, никак к Анне Олеговне в гости намылился, а?
Я молчу. Что тут скажешь?
— Значит намылился, — радостно вещает он. — Смотри, у неё там всё строго — этикет!
Корчу гримасу. Эта игра мне уже порядком надоела. Родители вечно называют Анюту исключительно Анной Олеговной и считают её настоящей юной леди. Особенно когда она чинно катается на велосипеде по переулку в чистеньком платье, белоснежных гольфах и широкополой шляпе. Ни дать ни взять Великая княжна Шатурская. И ещё эти их чаепития ровно в пять часов, и бесконечный английский во время каникул, и чистые ногти… Живой упрёк мне. Но я терплю. Роль чудовища рядом с красавицей меня вполне устраивает. Хотя никакая она и не красавица. Обычная девчонка. Ну, может, симпатичная… Главное, что мы друг друга понимаем.
Так само вышло, не специально. С прошлого лета, когда мы на Разрыве чуть не утонули. Хорошо родители не узнали, а то было бы нам… Вовремя нас тогда Кастрюля вытащил. Кастрюля, это кличка. Парень у нас есть такой. Несколько лет назад ребята в деревню пошли, за бензином для мопедов, кто с чем, так он с кастрюлей припёрся. Смеху было… Никто его, конечно, Кастрюлей в открытую не зовёт — здоровый он
