Экипаж. Предельный угол атаки - Андрей Орлов

Карпатов невольно попятился. Страшновато. Оглянулся – как там коллеги? Все застыли, вылупились круглыми глазами. В натуре, мужики, эти хомо вовсе не сапиенс!..

Все могло кончиться плачевно. Толпа неумолима. Пленников просто растоптали бы! Но тут одноглазый тип взревел и махнул рукой. Автоматчики устремились наперерез толпе. Та ударилась в них, хорошо потеснила. Но они сдержали напор, встали цепью, заработали прикладами. Люди лезли, тянулись к летчикам, швырялись камнями, которые, слава богу, не долетали до цели.

Приклад разбил лицо чумазому пацану, тот упал на колени, охранник отпихнул его в толпу сапогом. Рухнула, визжа от боли, худая как веник, тетка в парандже. Старик в забавной шапке, похожей на ослиную голову, слишком рьяно размахивал клюкой, попал случайно в ухо охраннику и упал, когда приклад разбил его цыплячью грудку.

Напор толпы удалось сдержать. Люди теснились за цепью автоматчиков, выкрикивали какие-то сумбурные агитки, махали палками. Отползали искалеченные.

Несколько афганцев выслушали приказ одноглазого босса, гуськом побежали к трапу, исчезли в чреве самолета. Прошла минута, и они, победно каркая, снесли по ступеням зеленый ящик, бросили на бетонку. Дерево раскололось от удара, из ящика вывалились, стали раскатываться, бренча по бетону, желтые снаряды!

– Отдайте нам менеджера! – пролаял диспетчер. – Вас мы отпустим. А его надо расстрелять!

Минута молчания была короче, чем пауза между сигналами точного времени.

«Вот оно что, – сообразил Карпатов. – Тот ящик, самый последний. Который якобы забыли в грузовике. Подстава!»

В голове командира экипажа вдруг вспыхнула недавняя картина: Марик – возбужденный, дерганый. Арабы, забрасывающие патроны в грузовой отсек. Неведомый европеец в черных очках, его мобильник, пристальный взгляд. Усердие службы безопасности аэропорта по «обезвреживанию» полицейских, которых привел на хвосте дурковатый Серега.

Началось действительно страшное! Еще звенели, колотились снаряды, а толпа повторно взревела. Ярость биомассы плеснула через край. Охранников смели как картонную изгородь. Взвились палки, арматурные штыри. Одноглазый тип мигом пропал, успел слинять, видя такое дело. Скачками помчался прочь диспетчер. Толпа нахлынула как снежная лавина!

Вот теперь уже летчики бились смертным боем. Терпеть это дело с христианским смирением было глупо, хочешь жить – дерись!

Карпатов работал обоими кулаками. В последние годы командир экипажа раздобрел, заелся, давно не было практики. Он разбил в кровь орущую физиономию, врезал по кривым зубам, обладатель которых никогда не слышал про кариес, отшвырнул страдальца на другого одержимого.

Владимир бросился вперед, очень кстати вспомнив про лучший способ защиты. Он снова бил, ломал растопыренные пальцы, лезущие в лицо. На нем висели визжащие чертенята с чернильными глазами, один вцепился зубами в плечо, другой выкручивал мизинец. Речь о сострадании уже не шла. Он воспитывал подрастающее поколение самым жестким образом, раскрутил как карусель, отправил в толпу сперва одного, затем другого.

Штырь арматуры свалился на стопу, но боли он уже не чувствовал, схватил железку, стал вертеть перед собой. Схлынула толпа, образовался вакуум, что позволило командиру экипажа оценить обстановку, а также достижения и провалы коллег по работе.

Вакуленко отбивался от двух баб, которые лезли на него, растопырив клешни. Он орал на своем великом и могучем суржике, отдирал от себя цепкие длани. Хохол не видел, как сзади к нему подкрадывался юноша, переболевший, судя по коросте на физиономии, чем-то страшным и, безусловно, заразным.

Перепуганный Витька отбивался всеми конечностями, кровь сочилась со скулы на землю. Кто-то толкнул его, Витька не устоял, повалился, но и в партере не потерял достоинство русского летчика. Он крутился, извивался, как танцор брейка, вскочил, вооружился крупной палкой, отоварил первого встречного по хребту и засмеялся злорадно, почти счастливо.

Глотов и Серега держались спиной к спине. Они вошли в раж, орали, совали кулаками во все, что двигалось. Мат царил пятиэтажный. Отбившись, Глотов побежал на выручку Витьке, которого трясли два здоровенных снежных человека. Серега прыгнул, сбил юношу, который уже оседлал Вакуленко, занятого своими делами.

Охранники рассеялись и отбивались поодиночке. Кто-то из них выбрался из толпы, пытался улизнуть.

– Ну что?! – рявкнул Карпатов. – Покажем этим неучам?!

Адреналин хлестнул в кровь пилотов. Серега взревел бизоном, Глотов заулюлюкал, Витька засвистел. Они похватали с земли то, что попалось под руки, встали плечом к плечу и двинулись вперед, кроша и ломая.

Длинная очередь перекрыла рев толпы. Карпатов остолбенел.

– Падай, командир! – Серега толкнул его.

Повалились все. Афганец с перекошенной физиономией, расставив ноги, поливал из автомата поверх голов. Кто-то попытался привстать, и тут же ударила вторая длинная очередь. Карпатов приподнялся – все свои лежали, закрыв головы.

Афганцу было мало, он палил и палил, опорожнил рожок, вставил новый. Пули разлетались веером. Схлынула толпа у здания аэропорта. У стрелка началась истерика. Кровь сочилась с разбитого лба, он что-то каркал, продолжая вести огонь. Ствол автомата раскалился. Афганец вбил третий магазин. Неизвестно, чем кончилось бы все это, но тут к герою подскочил одноглазый босс и задрал горячий ствол в небо. Подлетели еще двое, отобрали автомат.

Толпа опомниться не успела. Началась вторая сцена кровавого действия. В гущу людей врезался «Урал», крытый брезентом. Кто-то не успел отпрыгнуть – захрустели кости. Люди бросались врассыпную, падали, а грузовик неумолимо разрезал толпу. Водитель пробился к летчикам и одноглазому начальнику. Карпатов приподнялся, когда ржавый бампер остановился в шаге от него.

Охранники взбодрились. Двое или трое разгоняли людей, строчили поверх голов, остальные скрутили летчиков, поволокли к машине. Серега по инерции отбивался, попал ботинком кому-то в ухо. Остальные не сопротивлялись. Двое охранников уже топтались в кузове, принимали пленников, бросали на дощатый настил. Витька влетел туда с истошным воплем, завозился в грязи.

– Больно, дурак! – заверещал он, когда Глотов, пущенный как из пращи, отдавил ему лодыжку.

Штурман надрывно, грубо хохотал. Летчиков загрузили в кузов, вместе с ними туда влезли трое охранников. Кто-то побежал, заколотил кулаком по кабине: вези, дескать.

Летчики свесились с борта, тыкали в толпу дулями и кулаками, свистели, улюлюкали.

– Что, зассали, паскуды?! – орал Витька, пытаясь добраться до физиономии живописного создания в лохмотьях, которое цеплялось за борт, не замечая, что машина уже едет.

Витька чуть не вывалился на бетонку. Карпатов охнул, бросился к нему, схватил за ноги. Удар нокаутировал бродягу, тот взмахнул руками и повалился в толпу.

– Покажи личико, Гюльчатай! – Серега хохотал, норовя сдернуть тряпку с головы высокой женщины, которая участвовала в драке наравне с мужчинами.

Проказа удалась, блеснули жгучие черные глаза, рассыпались волосы. Барышня в страхе завопила, бросилась ловить свое хозяйство.

Грузовик вырвался из толпы, обогнул здание аэропорта, покатил по разбитой дороге в город. Фанатики отстали. Летчики рухнули в изнеможении, кто-то стонал, кто-то смеялся. Охранники сидели в глубине кузова, наставив на пленников автоматы. Вакуленко жалобно стонал, хотя особых повреждений не получил.

Территория аэропорта давно осталась позади. Машина катила мимо покосившихся строений, лавируя между повозками, старыми армейскими грузовиками, трескучими трехколесными моторишками индийско-пакистанского типа, людьми на конях. «Урал» проехал мимо ржавой цистерны со странной надписью «Огнеопасно», легковой «тойоты» со снятыми колесами, на капоте которой аршинными буквами было выведено: «ATOYOT». Чумазая ребятня бежала за грузовиком, глазели вслед прохожие.

Водитель свернул с широкой улицы и погрузился в скопление глиняных полуземлянок. Он решил объехать центр второго по величине и значимости города Афганистана, по которому проходил когда-то Великий шелковый путь из Азии в Европу, отмеченный самим Марко Поло.

– Ну что, Витька, будем искать невесту? – вдруг спросил Карпатов.

Витька захохотал дурным смехом настолько заразительно, что остальные тоже стали смеяться. Охранники настороженно поедали их глазами, перешептывались, сжимая автоматы.

– А я все думаю, чего вин так скоро согласився, – вдруг сказал Вакуленко, сел на пол и начал чесаться.

– Кто? – не понял Карпатов.

– Та Марик твой. Тоже ведь в Кабул лететь собирался. Так нет, убежал, долго не рыпался.

– Ага, – согласился Серега. – Сука поганая!

– Гадина! – выплюнул Витька, проковырял дыру в гнилом тенте, разорвал ее пошире и уставился на унылый пейзаж.