«Новый завет» - Игорь Мельник

Его спросили, нужно ли платить подать кесарю. Он сказал, что на римских монетах написано «цезарь», а значит: надо кесарю отдать кесарево, а богу — божье.

Сегодня все умиляются, и думают, что тут деньги, а тут духовное.

Неправда ваша! Эта загадка — отголосок сцены с изгнанием менял из храма. Римскими монетами надо платить налоги, а пожертвования в храм делать иудейскими деньгами. Только и всего.

Саддукеи затеяли спор о воскресении. В самом деле, в Ветхом Завете нет ни слова о бессмертной душе и загробной жизни.

Иисус их поймал на простенький софизм: бог, дескать, называл себя богом Авраама, Иакова, Моисея, которых уже давно нет. Но ведь бог не может быть у мёртвых — только у живых. Это значит, что они живы, хоть и умерли. То есть — душа бессмертна. Очень формально. Очень неубедительно.

Фарисеи спросили его о заповедях. Он ответил, а потом спросил сам: кто такой Христос? Ему ответили, что Христос — сын Давидов. Тогда Иисус им сказал: если Давид назовёт меня Господом, то, как я могу быть его сыном?

Фарисеи задохнулись в безумных поисках ответа. Но почему, почему он не сказал правду? Ведь мог же ответить иначе. Например, так: если Иосиф мне не отец, то, как я могу быть сыном Давида?

И все бы сразу замолчали. И ничего бы ему не было за то, что Мария родила не от мужа и забеременела до свадьбы. Ведь Давид тоже — сын прелюбодейки.

В армии советских времён бытовал анекдот. Разница между замполитом и политруком такова: политрук говорил «делай как я», а замполит — «делай, как я говорю». Хороший анекдот, но совсем не смешной.

Иисус поучал апостолов:

— Слушайте книжников. Делайте то, что они вам говорят, но не делайте того, что делают они сами.

Видите, это не так просто, как в армии, но очень близко. А дальше — интереснее:

— Никого в мире не называйте учителем. У вас лишь один учитель — это Я. И самих себя не вздумайте учителями называть — по той же причине. И никого на земле никогда не называйте отцом. У вас лишь один отец — он на небе.

Потом он повторил свой любимый лозунг:

«Кто захочет возвыситься, тот будет унижен, а кто сам себя унизит, тот потом возвысится».

Диалектика!

После этого Христос обратился к конкурентам.

— Горе вам, книжники, фарисеи и лицемеры!

Это для начала. Далее он перечислил, за что именно им горе.

«Затворяете Царство Небесное человекам, сами не входите и других не пускаете…

Поедаете домы вдов и лицемерно долго молитесь…

Обходите море и сушу, чтобы обратить хотя одного…

Даете десятину с мяты, аниса и тмина…

Строите гробницы пророкам и украшаете памятники праведникам…»

Серьёзные обвинения. Затворять Царство, обходить море и сушу, чтобы обратить хотя одного — это он и сам умел. Вот десятину, правда, не платил. Ни мятой, ни анисом.

Христос постращал фарисеев ещё немного (страшным судом) и вышел на улицу передохнуть. Он переругался уже со всеми — оставалось ждать результата.

«И приступили ученики Его, чтобы показать Ему здания храма».

— Учитель, смотри — это храм. Правда, красиво?

— Да вы что, неужели это и есть храм? Кто бы мог подумать… А ведь, не стоять ему — камня на камне от него не останется, можете мне поверить.

У Матфея есть тоже свой Апокалипсис — от самого Иисуса. Вот он.

«Также услышите о войнах и о военных слухах. Смотрите, не ужасайтесь…

Восстанет народ на народ и царство на царство…

Будут глады, моры и землетрясения по местам…

Будут предавать вас мучениям и убивать вас…

И вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое…

И тогда соблазнятся многие, и друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга…

Умножатся беззакония, во многих охладеет любовь…

И будет проповедано сие Евангелие Царства по всей вселенной…

Очень радостная, действительно благая весть, правда?

И тогда придет конец…

И увидите мерзость запустения…

И будет великая скорбь, которой не было от начала мира доныне, и не будет…

Но ради избранных сократятся те дни…

И где будет труп, там соберутся орлы…

И вдруг солнце померкнет, и луна не даст света своего…

И тогда восплачут все племена земные и увидят Сына Человеческого…

И пошлет Ангелов своих с трубою громогласною…

И соберут избранных его от четырех ветров…»

Мне про избранных очень понравилось.

«Не пройдет род сей, как всё сие будет…»

Это значит, что уже всё давно произошло. А наши всё ждут. Подкрепления не будет!

«Когда же придет Сын Человеческий, тогда сядет на престоле Славы Своей…

И соберутся пред ним все народы, и отделит одних от других,

Как пастырь отделяет овец от козлов…

И поставит овец по правую сторону, а козлов — по левую…

Тогда скажет тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный,

Уготованный Диаволу и ангелам его…

И пойдут сии в муку вечную, а праведники — в жизнь вечную…»

Вот такой расклад. Ад уже нарисовали, до рая дойдет черёд.

Сын человека будет судить все народы, а никакой не бог-творец.

Вот такой вот Апокалипсис. Если учесть все предыдущие откровения этого рода, то бедному Иоанну вообще ничего описывать не остаётся.

После сеанса предсказаний Христос опять напомнил ученикам, что до Пасхи осталось два дня, по истечении которых его должны распять.

Конкуренты времени тоже не теряли. Все те, с кем он вёл такие жаркие споры, собрались в доме первосвященника Каиафы.

Кто это были такие? Первосвященники, саддукеи и старейшины народа. Совещались и постановили. «Взять Иисуса хитростью и убить».

Вот так просто: раз и всё.

Главное — «только не в праздник, чтобы не сделалось возмущение в народе». Мало ли. Вдруг народ будет праздновать, а тут ему праздник испортят — распнут Иисуса. Народ начнёт возмущаться, понятное дело. Так и до восстания недалеко. Только зря они боялись, но об этом чуть позже.

Ночевал Иисус опять в Вифании. Гостил у приятеля — прокажённого Симона. Этот парень болел проказой, в лепрозорий его не упрятали — уже хорошо.

Христа и его команду он с охотой взял на постой — а вдруг исцелят? Иисус, который исцелял всех в округе, как-то забыл помочь человеку, давшему ему приют.

Итак, сиеста. Иисус отдыхает, лёжа на кровати в доме прокажённого Симона. В комнате он не один — с ним женщина. Кто она такая, Матфей не говорит. Наверное, он её просто не знает.

Женщина принесла в алебастровом сосуде самую дорогую парфюмерию — мирр. Она наклоняет сосуд — драгоценный мирр льётся на голову Иисуса. Все в экстазе.

Нет, не все. Апостолы «вознегодовали».

— К чему такая трата? Лучше продали бы эти духи, а деньги отдали нищим.

— Не смущайте женщину, — ответил Христос, — она делает мне хорошо. А вдруг она к похоронам меня готовит? Может быть такое?

Апостолы усовестились. Но не все. Иуда Искариот, например, после этой сцены в спальне, побежал к первосвященникам. И задал сакраментальный вопрос.

— А что вы мне дадите, если я предам Иисуса Христа?

— Тридцать серебренников. Как тебе такая цена?

Они ударили по рукам. «И стал он искать удобного случая предать Его».

Вопрос — в чём должно было заключаться предательство? Ещё вопрос — откуда об этом знает Матфей?

Решили праздновать Пасху — как и все остальные иудеи. Иисус послал учеников в город по известному ему адресу и просил передать хозяину на словах: хочу отметить у тебя праздник со своими учениками. Почему вдруг такая конспирация?

Приготовились. Возлегли — повечерять. Вместо праздничного тоста учитель сказал:

— А ведь один из вас предаст меня.

Все сразу начали заглядывать друг другу в глаза и спрашивать Христа:

— Не я ли?

А он им строго ответил:

— Вот кто руку со мной в тарелку опустит, тот и предаст.

— Не я ли, учитель? — спросил в свою очередь Иуда.

— Ты это сказал, — ответил Христос.

И продолжили кушать. Пока Иисус преломляет хлеба, я недоумеваю: как после его ответа у всех могли остаться хоть малейшие сомнения в личности предателя? И опять: в чём заключалось предательство?

В момент вечери предательство ещё не случилось, оно лишь должно свершиться, хотя Иуда уже совершил сделку. Так в чём предательство? Ладно, посмотрим, что было дальше — вдруг прояснится?

А дальше Иисус разломал хлеб и роздал куски ученикам. И сказал:

— Это моё тело. Ешьте его.

Потом он налил в чашу вино. И сказал: