Русь Новгородская - Вячеслав Тулупов

Оригинальной чертой новгородского государственного устройства постепенно стала традиция приглашения князей со стороны. Но по-настоящему самобытной и важной особенностью общественного строя Великого Новгорода была православная теократия. По существу, она заняла в республике место четвертого государственного начала. И, видимо, сочетания теократической и трех других форм власти история, и не только индоевропейских народов, больше не знала.

Некоторые историки называют государственную структуру Великого Новгорода олигархической формой правления. При этом они преувеличивают размер власти, которой обладали влиятельные боярские семейства, и преуменьшают участие народа в делах республики. Что на это можно возразить? Если бы на самом деле в Новгороде народ не участвовал в государственном управлении, то всемогущие новгородские олигархи взяли бы всю полноту власти в свои руки. Однако таких поползновений со стороны боярства в Новгороде никогда не было. О чем это говорит? О силе народовластных традиций новгородцев. Республиканский «государственный строй „Господина Великого Новгорода“ настолько был устойчивым и прочным, что за всю свою историю Новгород не знал попыток создания в нем тиранического режима, восторжествовавшего в ряде итальянских городов. В XIV–XV веках в Новгороде нет даже князей, вместо них на Городище сидит наместник московского великого князя»{36}.

Новгород вырос из союза пяти поселений — концов. Этот союз на протяжении всей истории республики оставался основой общественно-административного деления города. В каждом конце существовали объединения близких друг другу боярских родов. Они и пользовались преимущественным влиянием среди жителей своего конца.

Кончанские объединения бояр нередко боролись между собой на вече по различным вопросам жизни Новгорода. Иногда эта борьба принимала формы, вредные для общественной жизни республики. Однако в целом наличие пяти концов с их устойчивыми родовыми объединениями на протяжении веков делали государственный строй Новгорода и состояние общества очень стабильными. Кончанские объединения не ставили перед собой цели, как политические партии, кардинально изменить ту или иную сферу государственной или экономической жизни республики. В основном они сталкивались между собой по тактическим, частным, текущим моментам жизнедеятельности Новгорода.

Политический вес каждого новгородского конца был разным. Однако когда дело доходило до столкновения на вече, силы концов в своей совокупности, как правило, уравновешивали друг друга. В дискуссиях на вече обычно рождались взвешенные и полезные для республики и ее граждан решения.

Население Великого Новгорода было сплоченной гражданской общиной. Если в лихолетье новгородцы лишались князя или посадника, они не превращались в стадо без пастуха. Новгородцы обладали удивительной способностью к самоорганизации. Под ударами судьбы они еще более сплачивались и выдвигали из своей среды волевых, талантливых, харизматических вождей.

В Москве, наоборот, вся система власти изначально сосредотачивалась вокруг монарха-автократора. Правда, в период созидания великого княжества Московского никакой чрезмерной концентрации власти в руках князя еще не было, поэтому его личность решающим образом не влияла на внутреннюю и внешнюю политику государства. Однако по мере роста автократичности проявились слабые места московской княжеской власти. Во многом именно личность монарха стала определяющим фактором стабильности или нестабильности общественно-политического мира Москвы. Несоответствия личных качеств монарха с высокими требованиями, предъявляемыми к его венценосной персоне, стали постоянно приводить к дестабилизации в той или иной сфере жизни Московского государства.

ГРАЖДАНСКАЯ ОБЩИНА

Западноевропейцы любят хвастаться давними традициями своей демократии и при этом утверждать, что якобы на Руси всегда господствовала автократия. Правда ли это? Относительно Северо-Западной Руси надо сказать, что демократическое «развитие Новгорода опережало развитие многих городов Западной Европы. Раньше многих европейских городов-коммун Новгород добивается независимости и становится богатейшей республикой»{37}.

Образцом демократического устройства древних арийских государств обычно принято считать Римскую республику. О степени демократичности общественного устройства какого-либо индоевропейского народа чаще всего судят через призму таких римских понятий, как civitas (община граждан) и res publica (общее достояние).

Если этот критерий применить в отношении Великого Новгорода, идентичность новгородского общественного строя нормам античной демократии удивит точностью. У новгородцев, подобно древним грекам и римлянам, не существовало даже понятия о государстве как о некой властной структуре, функционирующей отдельно от человеческого сообщества. Общинность всегда являлась характерной чертой Новгородской республики. В. О. Ключевский писал: «Несмотря на присутствие князя, Новгород в удельные века был собственно державной общиной»{38}.

Новгородская республика — пример гражданской общины, присущей арийским народам. Конечно, новгородская община была во многом своеобразна и имела оригинальные черты, которые отличали ее от таких древних гражданских обществ, как, например, Рим и Афины. Тем не менее, корни новгородского народовластия уходили в арийскую древность.

Арийские республики (Афины, Рим, Новгород и др.) являлись обществами с ярко выраженной антиимперской природой. Интересы гражданских общин этих республик не имели ничего общего с желанием созидать империи. Приступая к строительству империи, арийские республики вначале претерпевали коренные изменения и превращались в государства в современном понимании этого слова. В частности, в их недрах появлялся аппарат насилия и социальный слой управленцев, оторванных от гражданской общины.

В арийской гражданской общине не существовало элиты, которая имела бы имперские амбиции. Имперский аппетит обычно просыпается тогда, когда в национальной элите появляются носители государственной власти, ставшие, по существу, этой самой властью, пребывающие над гражданской общиной и ничем с ней не связанные. Если руководителей нации захватывает имперская страсть, то они дают ей выход во внешней экспансии. Имперскую жажду не могут окончательно утолить никакие частные успехи, и она всегда, сознательно или бессознательно, ищет мирового господства.

Новгородская республика избежала процесса обособления национальной элиты от гражданского общества и не свернула на имперскую стезю. Московское княжество, в отличие от Великого Новгорода, с момента своего возникновения строилось как государство, имеющее аппарат насилия и прослойку должностных лиц, которую сейчас назвали бы чиновничеством. Имперская потенция была заложена в Москве изначально. Впрочем, в Московском государстве на протяжении его истории тоже существовали общинные структуры, особенно в среде крестьян, но они в корне отличались от природы новгородской гражданской общины. Московская власть терпела проявления общинности на своей территории только по одной причине: общины было удобно обкладывать тягловыми и налоговыми повинностями; притом на общинников возлагалось бремя круговой ответственности за невыполнение этих повинностей.

Конечно, не все в социально-общественной жизни Великого Новгорода было идеальным и безоблачным. Здесь, как и везде, жили богатые и бедные; здесь так же, как и во всем мире, существовали социальные противоречия. Более того, эти противоречия в силу свободы новгородского общества нередко выплескивались наружу и проявляли себя довольно бурно. Иногда народные волнения случались по сущим пустякам.

Вместе с тем в Новгороде никто и никогда не собирался строить коммунизм. Простые новгородцы с уважением относились к честно нажитому имуществу и воздавали должное знатному происхождению человека. Тем не менее у новгородцев вызывало возмущение всякое проявление спеси, неправды и корысти со стороны богачей и знати. И это естественно. Ведь новгородская общинность подразумевала если не имущественное, то гражданское равенство.

Великий Новгород часто называют боярской республикой. Можно ли с этим согласиться? Да, такое утверждение во многом справедливо. Однако, соглашаясь, не надо приравнивать новгородских бояр к современным олигархам, как это пытались сделать советские историки, которым всюду мерещилась социально-классовая борьба.

Современные капиталистические, так называемые демократические, государства по своей сути являются государствами с олигархической формой правления. Причем современная олигархия оторвана от простого народа во всех отношениях. В Новгородской республике дело обстояло совершенно иначе.