Паучиная Роза - Брюс Стерлинг

Существо что-то пробормотало.

– Если бы мог, Первый нас бы уже прикончил, – сказала ему Паучиная Роза. – Скорее всего, его достали защитные системы уцелевших секций.

Существо, трясясь от страха, мягко прыгнуло ей на руки. Паучиная Роза рассеянно обняла своего питомца и погладила его тонкую шею.

– Давай-ка посмотрим, – сказала она в темноте. – Ядовитый лед на нуле, я его весь израсходовала. – Она сбросила с шеи ставший уже ненужным электрошнур и скинула промокшую от пота тунику. – Значит, это был душ – такое милое густое облако ионизированной меди. У Первого все сенсоры полетели, так что он теперь, как и мы, ведет свой металлический гроб вслепую. – Она рассмеялась: – Только у старушки Розы осталась в запасе неразыгранная карта, малыш. Инвесторы. Они будут меня искать. А его искать некому. И я все еще при камушке.

Паучиная Роза сидела неподвижно, искусственное спокойствие позволяло думать о немыслимом. Существо нервно вертелось, принюхиваясь к ее коже. Ласки немного его успокоили – Паучиная Роза не хотела, чтобы питомец страдал.

Свободной рукой она зажала рот существа и надавила на его шею. Она сломалась. Благодаря гравитационной центрифуге Паучиная Роза была все еще сильна, и ее питомец не успел защититься. По его членам пробежала последняя судорога. Роза в темноте прижала его к груди, нащупывая сердце, и ее пальцы ощутили последнее биение за хрупкими ребрами.

– Слишком мало кислорода, – произнесла она вслух. Подавленные эмоции попытались прорваться, но не смогли. У нее еще осталось достаточно депрессантов. – Ковер из водорослей будет очищать воздух несколько недель, но скоро погибнет без света. Есть его нельзя. Слишком мало еды, малыш. Сады погибли, но даже если бы они уцелели, мы бы все равно остались без пищи. Я не могу управлять роботами. Не могу даже открыть шлюзы. Если я протяну достаточно долго, они вернутся и выкурят меня. Надо упрочить свои позиции. Это разумно. В таком состоянии я способна только на разумные действия.

Когда кончились тараканы, по крайней мере те, которых удалось поймать в темноте, Паучиная Роза долго постилась, а потом съела неразлагающуюся тушку своего любимца, даже в своем оцепенении надеясь, что отравится.

Увидев ярко-синие огни инвесторского корабля, проникающие сквозь покореженный шлюз, Паучиная Роза отползла на исхудавших локтях и коленях и закрыла лицо руками от нестерпимого сияния.

Инвестор был в антибактериальном скафандре. Он не чувствовал запаха ее темного склепа, и Паучиная Роза этому только радовалась. Он затворил с ней на своем музыкальном языке, но программа-переводчик была разрушена.

Тогда Паучиная Роза подумала, что Инвесторы оставят ее на станции – изголодавшуюся, ослепшую и полулысую, в паутине выпадающих синтетических волос. Однако они взяли ее на борт, накачав болезненными антисептиками и облучив кожу антибактериальным ультрафиолетом.

Сокровище Инвесторы уже забрали, она знала об этом. Но они еще хотели выяснить (что было крайне сложно) судьбу своего любимца. Понять их жесты и обрывки человеческой лексики было почти невозможно Паучиная Роза чувствовала, что чем-то себе навредила. Передозировки в темноте. Борьба во мраке с огромным темным жуком страха, разорвавшим хрупкие нити ее паутины. Ей было очень плохо. Из-за недоедания ее живот стал тугим, как барабан, на легкие словно что-то давило, все кости ныли. Не удавалось даже заплакать.

Инвесторы не оставляли Паучиную Розу в покое. Ей хотелось умереть. Ей хотелось, чтобы они любили ее и заботились о ней. Ей хотелось...

Горло перехватывало, и говорить она не могла. Голова сдвинулась назад, а глаза уменьшились под обжигающим светом иллюминации. Ее челюсти безболезненно вытягивались, было слышно, как они потрескивают.

Дыхание остановилось. Стало даже легче. Горло пульсировало, и рот наполнился жидкостью. С губ и из ноздрей по лицу текла живая белая слизь, пощипывая кожу, исцеляя и успокаивая глаза. Прозрачная жидкость окутывала ее волна за волной, стекала по коже, покрывала тело. Паучиная Роза почувствовала прохладу и усталость; она расслабилась, испытывая сонную благодарность. Есть не хотелось – у нее было много лишней массы.

Через восемь дней она разломила хрупкие пласты своего кокона и, неуверенно взмахивая чешуйчатыми крыльями, полетела навстречу новым привязанностям.