Русская революция и «немецкое золото» - Геннадий Соболев

Посланный в феврале 1915 г. с посреднической миссией в Петроград государственный советник Дании Андерсен вернулся с неутешительными новостями. Он сообщил, что после его бесед с Николаем II, министром иностранных дел С. Д. Сазоновым, С. Ю. Витте и вдовствующей императрицей Марией Федоровной, лишь последняя заверила его в своей готовности «работать» в пользу мира, а все другие – «от царя до министра иностранных дел – идею сепаратного мира с Германией напрочь отвергают»[54].

Для работы в пользу сепаратного мира была привлечена и фрейлина императрицы Александры Федоровны княгиня М. А. Васильчикова, которая с началом войны осталась в своем имении в Австрии. В марте – мае 1915 г. она обратилась к Николаю II с тремя письмами, в которых сообщала о стремлении Германии восстановить мир с Россией на выгодных для нее условиях и предлагала организовать в какой-либо нейтральной стране сепаратные переговоры о мире между ними. Все три письма остались без ответа. А на телеграмму датского короля Христиана Х дать ответ на его предложение направить в Копенгаген доверенное лицо для переговоров в начале июня 1915 г. был получен «негативный ответ»[55]. Также безрезультатно закончился и второй визит в Петроград в июле 1915 г. государственного советника Дании Андерсена, снова встречавшегося с царем и министром иностранных дел С. Д. Сазоновым. Как сообщал из Копенгагена немецкий посланник Брокдорф-Ранцау в МИД Германии, «склонности к сепаратному миру Андерсен не нашел»[56]. Прибывшая в декабре 1915 г. в Петроград с посреднической миссией княгиня М. А. Васильчикова не только не была принята царем, но и лишена придворного звания и выслана в Черниговскую, а затем в Вологодскую губернию[57].

Определенные надежды на достижение сепаратного мира с Россией у немецкой стороны забрезжили в связи с отставкой министра иностранных дел С. Д. Сазонова и назначением на этот пост в июле 1916 г. Б. В. Штюрмера, известного своими германофильскими настроениями. Барон Б. Э. Нольде, возглавлявший юрисконсультскую часть МИД, считал это назначение Штюрмера «темным» с точки зрения дипломатического смысла и связывал это с какими-то планами в отношении сепаратного мира[58]. В конфиденциальном разговоре с другим высокопоставленным сотрудником юрисконсультской части МИД в сентябре 1916 г. Штюрмер без обиняков спросил, «сколько времени потребовалось бы нашей части на изготовление мирного договора»[59]. Интересно в этой связи отметить, что еще в мае 1916 г. в Стокгольме объявился известный авантюрист И. И. Колышко, сделавший в свое время карьеру под покровительством князя В. П. Мещерского и бывший чиновником по особым поручениям у Витте в бытность последнего министром путей сообщения и его литературным агентом. В частных беседах с сыном крупного немецкого промышленника Гуго Стиннеса Колышко заявил, что накануне своего отъезда в Стокгольм он имел две встречи с Штюрмером, с которым обсуждались приемлемые для России условия мира[60].

Хотя некоторые исследователи и склонны верить, что за спиной Колышко действительно стоял Штюрмер, специально добившийся отставки С. Д. Сазонова с поста министра иностранных дел, чтобы развязать себе руки в вопросе о сепаратном мире с Германией, есть серьезные основания в этом сомневаться. Бывший шеф Колышко, С. Ю. Витте писал о нем в своих воспоминаниях, что будучи несомненно способным чиновником, он «держит себя при этом по-хлестаковски, т. е. придает положению, которое он имеет в Петербурге, совсем несоответствующее значение; он играл роль человека, как будто бы имеющего большое влияние, одним словом, изображал из себя очень важного петербургского чиновника, чего на самом деле, конечно, не было»[61].

Точно так же, по-хлестаковски, Колышко вел себя и на переговорах в Стокгольме. Как отмечается в немецких источниках, он представился германскому послу в Стокгольме Люциусу как «русский статский советник Иосиф фон Колышко, заместитель министра финансов при графе Витте и личный доверенный последнего, живущий с начала войны в Стокгольме и пользующийся славой либерального русского писателя…»[62].

Слава «либерального русского писателя» не помешала однако Колышко предложить свои услуги в качестве платного германского агента: он выразил готовность вести в России через газету «Русское слово» пронемецкую мирную пропаганду, но находившийся в Копенгагене немецкий посланник Брокдорф-Ранцау рекомендовал осторожно отнестись к Колышко и его планам[63]. В июле 1916 г. Колышко снова появился в Стокгольме, на этот раз вместе с князем Бебутовым. В ходе переговоров с немецким резидентом Бокельманом они предложили организовать в России издательство, которое стало бы центром пронемецкой пропаганды. Вовлеченный во все детали борьбы за достижение сепаратного мира Гуго Стиннес согласился одолжить МИД Германии 2 млн. рублей на финансирование такого издательства в России[64]. Но точных данных о том, как и на что были истрачены эти деньги, нет, высказанное же заинтересованными лицами предположение о том, что часть этих денег была передана М. Горькому на издание газеты «Новая жизнь»[65], представляется необоснованным. Однако Колышко на этом не остановился: в марте 1917 г. он запросил о срочной встрече в Стокгольме с членом рейхстага М. Эрцбергером на том основании, что «новое русское правительство потребовало, чтобы он немедленно вернулся в Россию, где он будет введен в состав правительства»[66] (!). На прощание этот «почти член правительства» давал заочно несколько советов рейхсканцлеру для выступления в рейхстаге: «1. Германия не вмешивается во внутренние дела России. Русский народ, завоевавший сейчас политическую свободу, может не опасаться Германии. 2. Немецкое правительство не ведет войну против русского народа как такового. 3. Германия не навязывает России позорного мира. По крайней мере при таком положении нельзя слишком настойчиво выдвигать на первый план идею сепаратного мира, скорее следует работать в другом направлении: чтобы Россия пришла к выводу, что она получит почетный мир, тогда она будет вести разговор со своими союзниками. И все прочее тогда уладится само собой»[67]. Выражая готовность сотрудничать и в дальнейшем именно с М. Эрцбергером, Колышко заявил, что он «ни в коем случае не желает иметь дела с господином Стиннесом, который уже не раз посещал его и предлагал ему 15 миллионов на создание русских газет»[68]. Остается только добавить, что летом 1917 г. этот соискатель миллионов был арестован в России по обвинению в шпионаже в пользу Германии.