Записки бухарского гостя - Фазлаллах ибн Рузбихан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Автор не лишен черт угодничества перед вышестоящими. В первую очередь Ибн Рузбихан угождал Шайбани-хану, а затем его родственникам, наделяя их пышными традиционными эпитетами. “Сколько бы беспредельные ханские милости и бесконечные ханские благосклонности ни накрывали столы яств и ни распространяли милости отрады текучей воды ради моего, бедняка, спокойствия, я, бедняк, когда сопровождал его августейший кортеж из Бухары на священную войну [с казахами], отнюдь не включал в свои намерения поклонение мазару Йасави, наоборот, моей целью было постижение значения священной войны ради Аллаха, [следуя] по стопам имама времени (т. е. Шайбани-хана)”. “Подобает, чтобы я, бедняк, сделал источником своей гордости и славы честь и славу служения и собеседования с его величеством, — пишет он в другом месте. — Благодаря положению, которое я обрел на пути божественных милостей, я каждый день сотни раз поднимаю голову, чтобы отправиться под знамя милости этого правоверного наместника, который постоянно направляет [свое внимание] на истребление неверных”. В этих словах полностью раскрывается социальное лицо представителя духовенства, который ради своих личных целей не останавливался ни перед чем. Шайбани-хан в собрании с места подавал поощрительные реплики и тем самым возвышал Ибн Рузбихана в глазах окружающих. “Когда я подвигался на левую сторону, мне, бедняку, предоставлялось право сесть на правой стороне (т. е. на более почетном месте. — Р. Д.)”.
Наш автор был о себе очень высокого мнения и любил похвалы по своему адресу. “Когда мною подробно был изложен хадис о Землепашце, — пишет он, — то присутствующие всех толков начали одобрять мое хорошее устное изложение тонкостей и сущности хадиса. Всех охватило удивление и изумление от стройности последовательной и смелой речи, без перерывов, содержавшей в себе разного рода поучительные вещи, тонкости наук и знаний. На лице его величества появились следы удовольствия и легкой улыбки, и все, находившиеся в присутствии его августейшего величества, стали расхваливать меня, бедняка, признали исключительность моих знаний в разного рода науках, красоту речи и хорошее построение тезисов”. Или: “После того как я представил стихи, они были одобрены и приняты, потому что были прочитаны весьма кстати, и достойнейшим из присутствующих понравились красота стихов, своеобразие стиля, порядок следования мыслей и прелесть построения. Его, [Шайбани-хана], тонко чувствующее сердце одобрило [эти стихи]”.
Ибн Рузбихан непрочь был принять активное участие в политике правительства Шайбани-хана и играть в ней видную роль. Однако среди вершителей этой политики мы его не встречаем. Все историографы XVI и последующих веков признают в нем только крупного ученого теолога, написавшего несколько сочинений и комментариев на богословские трактаты. “Хаджа Маулана, — говорит Хасан Нисари, — написал много сочинений, толкований коранического текста на персидском языке и комментариев на хадисы (т. е. на предания о суждениях и поступках Мухаммада. — Р. Д.), большинство знатоков хадисов являются его учениками”[57]. Никто из средне вековых историографов не упоминает два исторических произведения Ибн Рузби-хана, они отмечены только в труде Хаджи Халифы.
Наш автор, как явствует из его сочинений, прекрасно владел арабским, знал турецкий и староузбекский языки, делал с них переводы и сам писал на них. В Сабраме Ибн Рузбихан читал ряд книг на староузбекском языке. “Одной из выгод, которую подарило божье благоволение [мне], бедняку, — пишет он, — заключалось в том, что [я смог] прочитать одно из сочинений Хазрата Хаджи Иасави.. Оно было [написано] на тюркском (очевидно, староузбекском. — Р. Д.) языке”. У Ибн Рузбихана были и ученики, которые, как видно из “Записок”, преподавали в разных медресе Средней Азии.
За время пребывания при дворах восточных правителей Ибн Рузбихан создал два ценных для исторической науки произведения: “Украшающая мир история Амини” и “Записки бухарского гостя”. Его воинствующий суннизм и ненависть к шиизму окончательно закрыли ему обратный путь на родину. Его надежды вернуться на родину с помощью Шайбани-хана и Убайдаллах-хана не осуществились, и умер он на чужбине.
* * *
Несколько слов о советских ученых, коснувшихся в своих работах “Записок бухарского гостя” Ибн Рузбихана.
Еще лет пятьдесят назад впервые обратил внимание на “Записки бухарского гостя” как на ценный источник один из представителей узбекского ученого мира — Миён Бузруг. В 1926 г. он обнаружил рукопись этого сочинения в библиотеке Нури Османийе в Стамбуле и сообщил об этом известному тюркологу, академику а. Н. Самойловичу. Позднее в своей статье, напечатанной в журнале “Маориф ва укитгучи”, он опубликовал ряд сведений об этой рукописи и отметил, что в ней содержится неизвестный материал по истории узбекского народа. Считая, что сведения историков о периоде Шайбани-хана являются противоречивыми, Миён Бузруг пишет, что Михман-наме-йи Бухара заключает в себе достоверные и полные сведения об этом периоде и что рукопись является ценным с научной точки зрения источником для изучения прошлого узбекского народа. Он заканчивает свою статью словами, что переписал наиболее важные места стамбульской рукописи и передал в редакцию журнала “Туркиёт маджмуаси”. Никаких сведений об авторе “Записок бухарского гостя” и о его других произведениях Миён Бузруг не дает. Его статья была первым сообщением в советской печати о наличии важного и ценного для изучения истории Узбекистана сочинения.
Вскоре об этом сочинении узнал В. В. Бартольд. В своем дневнике от 25 января 1926 г. записал: “В библиотеке Нури Османийе находится под странным заглавием Михман-наме (по настоянию Шайбани-хана вместо Сафар-наме — “Заметки путешествия”), описание похода Шайбани-хана в киргизские степи против Касим-хана[58], составленное еще при жизни Шайбани-хана, очень скоро после похода. Шайбани ставил дело так, будто он в казацкой степи был гостем. Содержит описание местности по Сыр-Дарье. Есть утверждение, что Сыр-Дарья не впадает в Аральское море, а теряется в камышах”[59]. В. В. Бартольд в своем неизданном “Докладе о поездке в Турцию” в нескольких словах сообщает об Ибн Рузбихане, что он побуждал султана Салима предпринять священную войну против шиитов. В докладе дано краткое содержание книги. “Как и Бабуру, автору (т. е. Ибн Рузбихану. — Р. Д.) ничего не известно об Аральском море. По его словам, Сыр-Дарья исчезает в песчаной степи Каракум, и
