Ареал. Цена алчности - Сергей Тармашев

Поджимая руки под себя, Иван мельком бросил взгляд вперёд. Хвост вереницы отряда уже вжался в синюю траву, остальные бежали к вершине что есть силы. Не дошли до безопасной зоны метров сорок, машинально подсчитал он, уткнувшись лицевой пластиной шлем-сферы в красную землю. Температура воздуха становилась все выше, материал «Мембраны» быстро стал горячим, а потом словно раскаленным, нагревая промокший от интенсивных нагрузок камуфляж до состояния кипятка. Проходящий через противогазные фильтры воздух раскалился и обжигал носоглотку, отдаваясь жгущей болью в лёгких. Берёзов делал короткие вдохи, каждый раз задерживая дыхание на несколько секунд, пытаясь хотя бы частично снять боль, раздирающую дыхательные пути, но температура продолжала возрастать. В голове зашумело, перед глазами пошли кроваво-красные круги, кожа на спине и ногах пылала, словно облитая раскалённым свинцом, и непреодолимое желание сбросить с себя обжигающую одежду выворачивало наизнанку нервную систему. В какой-то момент Иван понял, что даже если решит вскочить и броситься бежать, то не сможет этого сделать — саднящие болью лёгкие отказывались вдыхать раскалённый воздух. Сознание стало угасать, медленно погружаясь в пучину поглотившей всё тело боли. Он собрал остатки сил и сделал крайнюю попытку не терять истончающуюся нить реальности, как вдруг почувствовал, что вдыхаемый воздух перестал быть раскалённым. Спустя минуту дышать стало легче, и свинцовый кипяток «Мембраны» перестал обжигать тело сквозь ставшую сухой ткань камуфляжа. В глазах прояснилось, только тело всё ещё трясло, словно от лихорадки.

— Туман! Вставай! — Лихорадка трансформировалась в тряску. — Ты как, живой? — пробился через шлем-сферу голос Медведя. — Слышишь меня?

— Слышу, — хрипло ответил Иван, — заканчивай трясти, плечо оторвешь! — Он с трудом высвободил из-под болящего каждою клеточкой тела руки. — И без тебя всё болит. Я думал, живьём поджарюсь! Никогда бы не сказал, что способен выдержать полчаса кипячения.

— Полчаса? — ухмыльнулся Медведь, переворачивая на спину контрразведчика. — Сорок три секунды, ты хотел сказать.

— Сколько? — не поверил Берёзов, поднимаясь на ноющих от ожога ногах. — Мне казалось, что я тут сутки пролежал! Чёрт, больно…

— Сорок три секунды, — повторил Медведь, — повезло нам, почти успели выйти, краем зацепило самую малость. Могло быть хуже. В центре Жаровни никто не выживает, если лёгкие не сгорят, так мозги расплавятся.

Он встал, подобрал лежащий на земле пулемёт и повесил его на грудь. После этого, морщась от боли, подхватил бессознательного контрразведчика.

— Со спины, словно кожу содрали. — Берёзов, пошатываясь, поднялся на ноги.

— Пройдет через пару дней, — сообщил здоровяк. — «Мембрана» хоть и персональная пыточная камера, но на Жаровню рассчитана, так что не переживай, не облезешь.

— Это ободряет, — ухмыльнулся Иван. — Если честно, я думал, что она расплавится. А точнее, что давно уже расплавилась.

— Нет. — Медведь вновь уложил пострадавшего на плечи. — Жаровня действует только на высокоорганизованные формы жизни или что-то в этом роде… никогда не любил эти заумные научные формулировки. Мудрёных терминов много, а смысла — мало, всё равно ничего не понятно. — Он кивнул на растительность вокруг: — Вон, смотри, траве хоть бы что и железо холодное.

Берёзов взялся рукою за ствол автомата. Даже через перчатку «Мембраны» ощущалось, что он горячим не был. И синюшная трава, и покрытые мутным жёлтым мхом кривые деревья, и даже притаившаяся на кожистом стебле Синька — все было в порядке. Если бы не терзающая ошпаренную спину боль, могло показаться, что вся эта пытка с Жаровней лишь плод нездоровой фантазии, разыгравшейся от пошаливающих ежесекундного напряжения нервов…

— Пошли! — Здоровяк побежал к остальным. Судя по мучительной гримасе, скользнувшей по его лицу, больно было не только Берёзову. — Надо оттащить этого борца со шпионажем к Айболиту.

Старший санинструктор ОСОП, носивший радиопозывной «Айболит», внешне действительно имел сходство с одноимённым персонажем старого детского фильма-сказки «Айболит-66». Увидев его впервые, Иван подумал, что при выдаче санинструктору позывного не обошлось без некоторых аллегорий, но позже выяснилось, что меткий позывной пришел со своим владельцем с предыдущего места службы. Подобная ситуация не редкость, так что удивляться не приходилось, везде служат люди, у всех есть глаза, и все они когда-то были детьми. К тому же самого Айболита его радиопозывной совсем не тяготил, скорее наоборот.

— Что произошло? — Худому, как щепка, санинструктору, ловко сдёргивающему с пострадавшего шлем-сферу, с одинаковым успехом могло было быть как тридцать, так и сорок лет.

— Оковами приковало на бегу. — Берёзов окинул взглядом склонившихся над своим командиром контрразведчиков. Жаровня застала и их, но выглядели они бодро, видимо, самым краем зацепило. — Ударился о землю сильно.

В руке у Айболита оказался маленький фонарик размером с карандаш. Он чёткими и уверенными движениями проверил лежащему зрачки, коснулся пульса на сонной артерии и прощупал затылок.

— Потеря сознания вследствие удара головой, — определил санинструктор, — легкое сотрясение, серьёзных травм нет. — Он сунул руку в медицинскую сумку. — Сейчас поставим на ноги.

Айболит извлек одноразовую ампулу с нашатырным спиртом и отломил стеклянный колпачок. Несколькими быстрыми движениями он подвигал ею под носом у пострадавшего. Контрразведчик дёрнулся и открыл глаза.

— Видишь меня, боец? — требовательно вопросил Айболит, нависая над ним.

— Да, — поморщился тот, поднимая голову и разминая шею.

— Как тебя зовут? — Санинструктор сунул ему под глаза три растопыренных пальца: — Сколько пальцев видишь?

— Три пальца. — Контрразведчик осторожно потер висок. — Зовут Виктор, радиопозывной «Рентген».

— Порядок, — оценил Айболит, — раз тупо фамилию не назвал, значит, соображает. — Он выхватил из сумки инъектор, ловко воткнул в него какую-то ампулу и сделал Рентгену укол в шею. Берёзов подумал, что в этот момент санинструктор чем-то напоминает пианиста-виртуоза, у того тоже руки порхают, как бабочки. — Что в кармане? — Медик шлёпнул ладонью по бедру контрразведчика.

— «Энерджайзер», — ответил за него Иван.

— Пусть будет, — согласился Айболит, вновь залезая в свою медсумку, — я тебе ещё «Пиявку» поставлю, поносишь три часа, потом заберу!

Он всё так же быстро выхватил из сумки небольшой полупрозрачный метаморфит, формой похожий на пиявку-переростка, и быстро поместил её в набедренный карман пострадавшего.

— Что это? — спросил тот, вздрагивая.

— Как что? «Пиявка»! Кусается? — довольно оскалился Айболит. — Ничего, потерпишь. Жжётся она не сильно, зато штука полезная! Хороший мет, ускоряет регенерационные процессы и вытягивает токсины. Жаль, долго использовать его нельзя, переборчик может случиться. Так что ты повнимательнее, как почувствуешь, что по телу мурашки зачастили бегать, — сразу ко мне! А теперь вставай!

Контрразведчик поднялся на ноги, повертел головой и сообщил, что чувствует себя превосходно, ничуть не хуже, чем до падения. Айболит заявил, что это действие метов, ещё раз потребовал быть внимательнее с «Пиявкой» и коротко кивнул Ферзю. Отряд двинулся дальше.

Раз десять ситуация с блуждающими аномалиями повторялась, но всякий раз их размеры оказывались много меньше первой Жаровни, и контакта удавалось избежать в буквальном смысле слова — Ферзь отводил людей в безопасное место бегом. Отряд рвал стометровки с такой скоростью, что позавидовали бы профессиональные спринтеры, и Берёзов в какой-то момент поймал себя на мысли, что пропитавшийся потом камуфляж под «Мембраной» сильно мешает жить. Он в который уже раз привычно вспомнил Болта и подумал, что решительно не понимает, как тому удается бродить налегке среди всего этого разнообразного дерьма, пытающегося убить тебя самыми замысловатыми способами. И что за психи рискнули устроить шпионскую лабораторию в таком месте, как вообще она работает в условиях такой…

Спина впереди идущего бойца рванулась вниз, в синюю кожистую траву, в мгновение ока вырывая Ивана из раздумий, и он резко залёг, повторяя его маневр. Осторожно приподняв голову, Берёзов оценил обстановку. Вереница отряда вжалась в растительность, и причину этого он заметил быстро. Со стороны покорёженного ельника, вдоль которого двигалась колонна, на высоте метров десяти, прямо на них летело огромное кишащее серым облако, издававшее множество негромких режущих слух неприятных криков. Облако приблизилось на полсотни метров и оказалось птичьей стаей. Иван рефлекторно вжал шею в плечи, стараясь не выдавать своего присутствия. Стая насчитывала не менее трёхсот особей размером с воробья, но на этом сходство заканчивалось. Чешуйчатые, словно рыбьи, тела, с пробивающимися между отдельных пластинок остатками перьев, непропорционально длинные и мощные загнутые клювы, усеянные крючковатыми когтями лапы, горящие бешенством жёлтые глаза, лишённые зрачков, видимые даже с такого расстояния — словом, зрелище не из самых приятных. А если стая атакует, вот тогда будет уж точно совсем неприятно. И не отбежать никуда, один чёрт знает, во что можно вляпаться, если сойдёшь с тропы. Радовало лишь то, что идущие за ним контрразведчики вооружены гладкоствольными «Сайга-12К», и если они умеют ими пользоваться, то определённые шансы есть…