Проданная невеста (СИ) - Завгородняя Анна Александровна

Осталась только Тильда, да горничная, прислуживавшая мне по приказу тетушки Иден.

- Проснулась, крошка моя! – нянюшка всплеснула руками и застыла над кроватью, рассматривая меня с нахмуренными бровями. – Да на тебе лица нет, деточка. Бледная, под глазами синяки…

Я попыталась улыбнуться.

- И тебе доброе утро, Тильда, - сказала, игнорируя слова пожилой женщины.

- Утомилась, наверное, после бала, да, детка? – няня забавно прищелкнула языком и поспешила расшторить окна и впустить в спальню солнечный свет. – Господа уже к завтраку спустились. Велели тебя будить.

- Как? – ахнула я. – Неужели уже восемь?

- Почти, - нянюшка развернулась и спросила, - может позавтракаешь здесь? А я уж найду, что сказать твоей родне.

Соблазн был велик, особенно теперь, когда я явно опаздывала к столу. Тетушка Иден очень не любит непунктуальных. Правда, это относится не к ней самой и не к ее близким. Кузина может выйти к столу, когда остальные уже поели, и тетушка не скажет ей ни слова. А мне даже за одну минуту опоздания предстояло выслушать целую речь о том, что девица моего положения должна быть пунктуальна, как часы. А дядюшка будет сидеть, кивать головой и не отрывать взгляда от газеты, которую всегда читал за утренней трапезой.

И тут я решилась.

Не пойду. Не спущусь. Поем здесь. Тильда все принесет. Все равно тетушка будет зла. А раньше она выскажет мне свое возмущение, или позже, какая в принципе разница? Так хоть поем спокойно без их постных лиц.

- Решено, буду завтракать здесь, - сообщила я с улыбкой нянюшки.

- Вот и правильно, - проговорила старая Тильда, а когда я встала с кровати, поспешила застелить постель, добавив: - Вот и верно. Ступай умываться, детка. А я постель в порядок приведу и на кухню спущусь. А потом помогу тебе одеться и волосы приведем в порядок, а ты, - Тильда посмотрела на меня с улыбкой, - расскажешь мне про бал.

Так и было сделано.

Я умылась, поела. С помощью нянюшки надела одно из простых платьев, а когда села за туалетный столик, а Тильда, вооружившись щеткой, принялась расчесывать мои волосы, начала рассказывать про бал.

- Мне было неловко, - призналась, глядя в отражение на добрую нянюшку. – Все на меня смотрели и разве что пальцем не показывали, - продолжила, чувствуя горечь, подступившую к горлу.

- Если бы им манеры позволяли, точно бы показывали, - кивнула нянюшка соглашаясь. – Ох уж эта столица! Не нравится мне здесь. Люди совсем другие. Не то, что у нас в Хемли. Там было тихо — мирно. Соседи - славные люди, не заносчивые, как столичные господа. И зачем только эти Хартливы забрали нас? Толку от них, как от козла…

- Тильда! – ахнула я, но улыбнулась. Нянюшка иногда выражалась очень резко. Впрочем, стоило признать, что ее слова были правдивы. От моих опекунов не было никакого толку. Даже наоборот. Ведь если бы не дядя, если бы он не вложил все мое наследство в спекуляцию, надеясь заработать, я бы не осталась ни с чем. Хвала богам, что у меня сохранился дом, пусть и в пригороде. Если что-то случится, всегда будет куда вернуться, хотя дом сейчас пуст. Слуг распустили, не выплатив им жалование, а самые ценные вещи, насколько я знала, продали в уплату долгов из-за все той же треклятой спекуляции.

- А что Тильда? – нянюшка застыла, удерживая в своих руках прядь моих густых светлых волос. – Я правду говорю. Они тебя разорили, а теперь еще и имеют наглость попрекать!

Я опустила глаза. Дядюшка, как опекун, имел право распоряжаться большей частью моего наследства, за исключением небольшого счета в банке и домом. С последним, правда, тоже были вопросы. Если я не рожу наследника, дом отойдет дядюшке Дереку, а после него Шолто и сыновьям кузена, если таковые будут. А счет а банке получу, только когда достигну совершеннолетия. Впрочем, до двадцати одного года мне остался всего год жизни. На первый взгляд, что такое год? Пролетит, и не заметишь. Но не в моем случае. Проживая вместе с Хартливами - год был за десять! Постоянные упреки тетки, колкие словечки кузины, равнодушие дяди, которому я перестала быть интересной, когда осталась ни с чем, пусть и по его вине.

- Злые, завистливые люди! – пробурчала нянюшка и снова принялась за мои волосы.

Я подумала о монастыре, которым грозилась тетушка Иден, и по спине прошел мороз.

- О мертвых плохо не говорят, - нянюшка вздохнула, - но ваш отец должен был заранее подумать об опекунах.

- Мой отец был молод и здоров, - осторожно ответила я. – И он, и матушка… Никто не мог предугадать, что… - я не закончила. Говорить о том, что произошло, было еще больно. Слишком свежи были воспоминания.

- Ты права, детка, - согласилась Тильда. – Но этот так называемый жених! – нянюшка наклонилась ко мне и прошептала на ухо так тихо, будто мы были в комнате не одни и нас могли подслушивать: - Что, если это Беттани вынесла платье? Генри вполне мог заплатить ей!

- Тильда! – ахнула я.

- А что? – няня покачала головой и распрямившись, продолжила заниматься волосами. Мне даже показалось, что они начали потрескивать от чрезмерного расчесывания и стали пушистыми и легкими.

- Эта Беттани кажется мне особой беспринципной. Она могла, за деньги помочь мерзавцу Сент-Джону опорочить вас и найти предлог, чтобы разорвать помолвку!

Я поджала губы и вздохнула.

Сейчас нянюшка озвучивала мои мысли. Да, я ведь думала то же самое! Беттани мне не нравилась. Я понимала, что тетушка приставила ее ко мне, как соглядатая. И внешне вежливая девица могла вполне доносить обо мне, а значит, могла и продать на время красное платье. Но не пойман, не вор, как говорится.

Нянюшка отложила щетку и потянулась за шпильками, когда в дверь постучали. Я разрешила войти, подозревая, что это пришла горничная, и не ошиблась.

Беттани вошла с широкой улыбкой. В руках у нее была корзина с цветами, которую девушка поставила у моих ног сообщив:

- Доброе утро, госпожа. А это доставили вам. Принесли минуту назад!

Я опустила взгляд на цветы. Это были розы. Яркие, пышные. Интересно, от кого?

«Неужели от Генри?» – мелькнула глупая мысль. Что, если он одумался и решил извиниться? Вот только, даже если дело так и обстоит, нужен ли мне предатель? Предавший раз, предаст снова.

- Там записка, госпожа, - произнесла горничная и я, наклонившись, взяла белый конверт, а раскрыв его, прочла: «Самой яркой розе вчерашнего бала! – и ниже подпись: Р. А. Риверс!».

Великие боги, это же тот жуткий мужчина со шрамом на лице! И почему он прислал мне цветы? Менее всего стоило ожидать знаков внимания с его стороны.

Я отложила прочь конверт с посланием и вздохнула.

- Ваша тетушка, леди Иден, просила вас, госпожа, спуститься вниз, как только вы будете готовы. Она желает поговорить, - добавила Беттани и я кивнула, испытывая при этом мало радости от предвкушения предстоящего разговора.

Вот что мне может сказать тетя? Да ничего хорошего. Мне хватило вчера ее неприятных слов. Будь моя воля, ноги бы моей здесь не было! Но все законы на стороне опекунов. Я несовершеннолетняя зависимая от родственников девица. Хотя в мои двадцать многие девушки уже замужем и даже воспитывают детей! Нет, стоило послушать матушку при ее жизни и дать согласие на союз и брак с нашим соседом по имению, да теперь поздно.

Когда-то я ждала любви и мечтала о счастье. Только любовь предала и счастье стало несбыточной мечтой.

- Я пойду сейчас, - произнесла, взглянув на Беттани.

- О, прекрасно, госпожа. Тогда я вас провожу к хозяйке, - ответила она и поклонилась, но как мне показалось, без должного почтения.

Обменявшись взглядом с нянюшкой, я встала и направилась из комнаты. Беттани услужливо открыла предо мной дверь, а затем, когда оказались в коридоре, пошла немного впереди, указывая дорогу, хотя я отлично ориентировалась в доме.

Леди Иден оказалась в гостиной. Вместе с дочерью, они занялись вышивкой, которая обычно и составляла их досуг, помимо игры в карты или распивания чая с выпечкой.