Судьба взаймы - Алла Холод
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В конце концов ноги сами понесли Эдика к арке по адресу Липовый переулок, 9. Что его кто-нибудь узнает, он не особенно волновался, бейсболка и маска делают человека практически неузнаваемым. Молодые по улицам в масках не особенно ходят. Но если и встречаются такие, то на них никто не обращает внимания. Бережется человек. Бдительный. Маринка узнала бы его и в маске, и в чем хочешь, потому встретить ее не хотелось, особенно если она с этим своим новым… Как его? Неважно. Поэтому Эдик подождал окончания рабочего дня. У бабки Пантелеевны Маринка уже давно не жила, съехала сразу, как они расстались, а вот работать продолжала там же, карьеру делала, старалась, хорошая девочка. Как время приблизилось к семи, Эдик все-таки двинул в арку. Он еще ничего не решил, просто хотелось посмотреть, что там и как, не изменилось ли чего. Зашел, осмотрелся – все было, как раньше. Эдик немного потоптался, окинул взглядом окна подъезда, в котором раньше жил. Решился. Если не подготовить почву сейчас, потом не будет смысла даже думать. Он нажал на кнопочки, которые прекрасно помнил с прежних времен, и вошел в подъезд.
Возвращаться от Софьи пришлось пешком: такси Варвара себе позволить не могла, а транспортом давно уже не пользовалась из-за страха подцепить вирус. Оно вроде и неплохо – пройтись по хорошей погоде, но когда до дома было еще далеко, Варя почувствовала, что левая кроссовка разваливается прямо на ноге. Сама виновата, конечно, рухлядь надо выбрасывать вовремя, даже если не на что купить новое. Оказаться посреди улицы босиком – это для девушки совсем не комильфо. Обувка стала шаркать, но Варя, сколько ни глазела по сторонам, не могла заметить ни одной скамеечки, где можно было бы присесть, оценить ущерб и сделать что-то, что помогло бы хоть как-то добрести домой. Так и шла. И чем дальше, тем сильнее хотелось плакать. Действие красного сухого, которым угостила за обедом Софья, закончилось, вернулась тоска. Хорошо хоть, что шла домой не голодная: сестра наделала таких замечательных куриных котлет, что об ужине теперь можно было не беспокоиться. Да еще и с собой дала упаковку сосисок и банку говяжьей тушенки. Денег у нее пока не было. Варвара потискала племянников, поиграла с диким котом-мизантропом Лобзиком, который Софью терпел как кормилицу, к детям относился снисходительно-гуманно из-за их возраста, а главу семьи высокомерно игнорировал. Варю Лобзик почему-то сильно уважал, давал почесать себе животик, точил когти о Варины джинсы, провожал в прихожую, в общем, всячески выказывал приязнь. Наслаждение общением с семьей сестры закончилось, когда домой вернулся Санек, Сонин муж, с которым у Вари была взаимная и пылкая антипатия. Как она могла выбрать такого дурака? Этого Варвара никогда не смогла бы понять. Санек был здоровый, как кабан, и простой, как сатиновые трусы. Он мог сожрать за ужином полкило картошки с целой свиной рулькой и выпить ведро пива. Он много работал, любил детей, решал все домашние проблемы. Только говорить, видимо, не умел. Во всяком случае, Варе его речь приходилось слышать, слава богу, крайне редко. Если он хотел выразить какие-то чувства и эмоции, они красноречиво отражались у него на роже и слова ему были при этом не нужны. Как они с Софьей, такой образованной и начитанной, вообще нашли общий язык? Впрочем, Соня была некрасива, и сама этим обстоятельством объясняла многое в своей жизни.
Ну ладно, пусть Соня действительно не слишком хороша: нос у нее – семерым рос, да одному достался, ротик маленький, невыразительный, волосы реденькие, красные прожилки на коже лица (по науке – купероз). Зато Софья умна и образованна, деятельна и креативна, как теперь говорят. И на своей некрасивости совершенно не зацикливается, не делает из нее проблемы, да и подать себя умеет. За стильной укладкой не видно, что у волос отсутствует пышность, и макияж она умеет сделать так, что и нос вроде не такой уж большой, и ротик не такой уж и маленький. А сама Варвара? Оценить свою внешность объективно Варя никогда не могла. Иногда она себе нравилась. Когда в жизни происходило что-то радостное, хорошее, она как будто светилась вся изнутри, горел в ней какой-то огонек, от которого глаза сверкали, щеки румянились и лицо делалось какое-то такое… Хорошенькое, что ли. Но если огонек потухал, Варя превращалась в маленькую, серую, тощую мышь. Наступишь – не заметишь. Наверное, она не глупее своей сестры, и уж точно не уродливее, но чего-то важного в ней нет. Нерва какого-то. Какой-то жилки. Какой-то движущей силы, которая помогла бы найти мужчину, получить работу. И как следствие – радоваться жизни. Одним словом, что-то в ней было не так.
К счастью, кроссовка окончательно развалилась, когда девушка, поглощенная невеселыми мыслями, уже входила в арку своего дворика. Варя допрыгала до подъезда на одной ноге, сняла рванье и пошла по лестнице босиком. Засунула «добычу» в холодильник, включила ноутбук, стала думать, что с собой делать. Хотя что тут думать-то? Все равно ничего не придет в голову. Если уж за столько времени не пришло… Варвара даже не сразу поняла, какой звук вырвал ее из липкой безысходности очередного одинокого и пустого вечера. Домашний телефон звонил так редко, что она совершенно забыла, как он звучит. Варвара вздрогнула и поплелась к телефону.
– Варварочка, – услышала она в трубке голос своей соседки с нижнего этажа Марии Пантелеевны, – у меня тут беда.
– Вы меня пугаете, что случилось? – насторожилась Варя.
– Тонометр мой приказал долго жить, – скорбно сообщила старушка.
– А батарейки проверяли?
– Нет, я не знаю, как это…
– Я сейчас спущусь, – сказала Варя и положила трубку.
В тумбочке, по счастью, нашлись подходящие батарейки, Варя надела шлепанцы и пошла к бабке, довольная тем, что хоть на короткое время нашлось чем себя занять.
Она оказалась права: батарейки в тонометре отслужили свой срок, пришлось заменить их на новые.
– Сто семьдесят на сто – это высоковато, – резюмировала Варя, измерив старушке давление, – где у вас «Конкор»? Или надо сходить купить?
– Так я и знала, что высокое, и сердце выскакивает, – захныкала соседка, – чувствую, что пора мне собираться…
– Тетя Маруся! – строго прервала ее Варя. – Вы ведь не
