Тихая - Барри Лонгиер

Рихана кивнула и забралась в свою постель. Девочка залезла рядом и, обняв в темноте первую жену Думана, пальцами написала на коже ее руки: «Что происходит? Кто такая Магда?»

Рихана обхватила ребенка рукой и написала пальцами на руке девочки: «Это всего лишь огненный шторм. Очень горячий ветер, он может раздуть много пожаров».

«Почему его называют Магдой? И почему Джамил говорит, что во мне есть дух Магды? Кто такая Магда?»

«Магда — это женщина, которая триста лет назад сотворила зло».

«Какое зло?»

Прошло много времени, прежде чем Рихана ответила. Она написала: «Магда подожгла мир и навлекла на женщин молчание».

Исак был одним из охранников у двери женской половины. Тихая знала, что Исак ненавидит ее, потому что сержант Джамил бранил из-за нее Исака и обзывал чудовищными именами. Она сбежала с женской половины в другую часть дома в дежурство Исака. Когда бы она не встретила Исака, тот хмурился, корчил страшные рожи и проводил большим пальцем по шее.

Вместе с сержантом Джамилом и Исаком был еще третий охранник, его звали Маджнун. Он был очень ленив. Он съедал фрукты и сладости, что держал рядом с постом, а потом засыпал в комнатушке рядом с постом охраны у входа на женскую половину. Она знала, что может покинуть женское крыло, если слышала раздающееся из комнаты тихое посапывание. Потом она могла исследовать здание или играть с Рахманом час-другой и успеть вернуться, прежде чем пробудится Маджнун.

Ей нравился Маджнун. Он шутил и рассказывал веселые истории. Иногда он рассказывал Тихой о собственной дочери. Ее прозвище было Азиза, и когда бы не заговаривал о ней Маджнун, лицо его всегда почти светилось. Тихая думала, что, наверное, быть дочерью Маджнуна это самое чудесное дело в мире. Иногда, стараясь делать вид, что он совершает что-то особенно вредное, он давал девочке одну из своих конфеток.

В тот день она стащила одну конфетку Маджнуна и положила в глубокий карман платья, прежде чем в очередной раз прокрасться мимо звуков сопенья охранника. Двигаясь тихо, но стремительно, она мчалась стрелой, прячась за мебелью и пытаясь остаться незамеченной, исследуя особняк с его бесчисленным множеством комнат.

Проходя мимо большой столовой, она увидела, что слуги накрывают стол для громадного банкета. Главный слуга Набил спорил с Онаном-поваром, а одетые в черное девушки-служанки молча полировали и расставляли серебро.

Повар и главный слуга стояли возле места, приготовленного для очень важного иманта. Онан говорил, что отца должен посетить один из пуховертов. Создание носило имя Харут Айб, он был самым важным трейдером на Ангероне. Торговец Айб представлял всех торговцев-имантов в этом мире. Хотя повар твердо говорил, что пуховерты едят маленьких девочек, сдобренных грязью из канавы, она видела, что на Онана произвела глубокое впечатление честь, оказанная его хозяину. Она отошла от двери и, двигаясь по коридорам и лестницам, позволила своим пальцам приласкать полированное дерево панелей.

Проскальзывая по вестибюлю главного входа в особняк, она почувствовала прикосновение к плечу. Она мгновенно замерла. Здесь никого не было, она точно знала. Прежде чем войти, она целую минуту изучала каждый уголок вестибюля. Там никого не было. Она медленно повернула голову и вытаращила глаза, когда увидела, что дотронулось до нее. Это было похоже на длинную змею, покрытую черными волосами. За змеей высилась колонна извивающихся, покрытых шерстью змей. Это был имант. Ти закрыла лицо ладонями и поклонилась созданию.

— Ты дочь Думана Амина? Та, что зовут Тихая? — спросил имант. Голос был странно успокаивающий, и, казалось, создание скользит, двигаясь вокруг нее. Глубоко в шкуре Харута виднелись крошечные, блестящие червячки, отражающие свет. Девочка подумала, что это, должно быть, и есть его глаза. Что-то притронулось к ее волосам, и она, представив одну из этих волосатых змей в своей прическе, едва сдержала содрогание.

— Ты не помнишь меня, дитя, не так ли?

Она покачала головой.

— Много месяцев назад я помахал тебе в саду. Я был там с очень важным священником. Теперь вспомнила?

Она кивнула и со стыдом опустила глаза на свои ладони. Очень важный священник тогда отшлепал их.

— Ты знаешь, что я присутствовал в родильном доме, когда ты родилась?

Она уставилась на Харута Айба. И медленно покачала головой.

— Я был одним из немногих удостоенных подобной чести министром Амином. Это было почти семь лет назад. День рождение твоего брата-близнеца будет скоро отмечаться, не так ли?

Она кивнула. Создание еще раз скользнуло вокруг нее и остановилось прямо перед ней.

— Мой народ празднует дни рождений как мужчин, так и женщин. Я хотел бы сделать тебе подарок, но тебе не позволено владеть ничем.

Она печально улыбнулась и покачала головой. Этот имант оказался не таким уж страшным.

— Ты владеешь пальцевым языком могам?

Ее лицо окаменело, и она задержала дыхание. И оглянулась в поисках пути возможного побега.

— Не пугайся, дитя. Запрещать женщинам читать и писать не в обычаях имантов. Я спросил потому, что интересуюсь, сможешь ли ты прочесть вот это?

Спереди создания проклюнулись крошечные розовые червячки. Они быстро сложились в центральную линию с буквами могам. Она увидела буквы ги, эн, потом айх, ци и ар.

— Это подарок, который я могу тебе дать так, что никто не заберет его у тебя. Это твое имя на языке имантов. Оно произносится йен-ха-каар. — Червячки скрылись под шкурой создания, и строка могам исчезла.

— Это значит Тихая? — показала она.

— Нет. Это значит — Свет Звезды, или Звездный Свет.

Она подняла руки и показала: «Спасибо.»

Одна из змеек коснулась ее правой ладони. Она была теплой и легкой. Змейка завернулась вокруг ее запястья, и кончик ее притронулся к тыльной стороне ладони. Ощущение легкого покалывания быстро прошло. Змейка высвободила ладонь, и она взглянула на нее. Небольшая краснота исчезала на глазах. Она нахмурилась и подняла глаза на создание. «Зачем вы это сделали?» — показала она.

— Это еще один подарок тебе, Йен Ха-каар. Если ты когда-нибудь захочешь увидеть меня, тебе надо только показать свою ладонь любому иманту. И если ты это сделаешь, то либо тебя проведут ко мне, либо я приду к тебе сам.

Она секунду смотрела на ладонь, потом показала: «Почему вы это сделали для меня?»

— Вначале я должен задать тебе вопрос. Ты знаешь, кто были Абрахам, Мозес, Соломон, Иисус, Мухаммад, Баб и Просветитель?

«Это были Посланцы. Они донесли до людей слова Алилаха.»

— У имантов тоже есть свои Посланцы. Во своих путешествиях я побывал во многих мирах и знаю множество разных рас. Под многими именами все они знают Алилаха, и у всех них есть свои Посланцы. Это удивляет тебя?

Тихая кивнула.

— Ты не думала, что сама можешь оказаться таким Посланцем?

Лицо Тихой залилось краской, и она покачала головой. Потом показала: «Все эти люди были добры. Их благословил Бог. Они были мужчины. А я женщина. Я есть зло. Так говорится в „Шайтане“».

«Шайтан» — глава из «Книги Мира» — было первым, что прошептали ей в ухо при рождении, и будет последним, что прошепчут в ухо, когда она умрет. Так сказала ей Рихана. Отец Ядин пропоет эту главу тихим голосом над ее истощенным телом так же, как пел он над худыми останками матери Думана. Это случилось очень давно, но она еще помнит древнюю женщину, которая на похоронах так плакала, что ей приходилось снова и снова вытирать свой покрасневший нос. Это была сестра умершей.

Очень странно, но имант начал читать из «Шайтана».

— В Ночь Смерти и Видения, — запел Харут Айб, — всем Основателям снится один и тот же сон, и этот сон о Просветителе. Наш Основатель прошептал имя Камил Марнин, а потом умер. Правоверные харамиты семь долгих лет искали древнюю планету отцов, и в последний день седьмого года, в день рождения Камила Марнина, они нашли ее…

Имант знал слова лучше, чем знала их она, и она удивилась, почему у кого-то, кто не женщина, кто даже не с Ангероны, такие интересы…

— …Камил показал на звезды и вымолвил открывшиеся слова Бога: «Постройте двенадцать больших кораблей и соберите на них правоверных харамитов. Держите курс на центр Галактики, и там, где группа звезд Ядра образует зрачок Глаза Ночи, вы найдете Харам, планету, где запрещена война…»

Отец Ядин говорил, что эта история должна быть последней, которую слышит умирающая женщина, если желает избежать адского огня, однако последнее, что слышала умирающая мать Думана Амина, был звук ее хриплого дыхания в то время, как рак пожирал ее тело.

И все-таки священник говорил, что даже лепесток с цветущего дерева не падает без мановения десницы Бога, и разве Алилах не пустит мать Думана на небеса только потому, что она не выслушала историю, которую сам Бог не дал ей выслушать?