Похождение Шерлока Холмса в России - П. Никитин

Но в этот момент сверху подоспела помощь.

Три агента и весь караул уже лезли в образовавшееся отверстие, бряцая оружием.

Разбойники сразу поняли, что их дело проиграно.

Дав несколько выстрелов наобум, чтобы хоть на полминуты приостановить преследование, они бросились к пробитому в стене ходу, надеясь спастись через нижний магазин.

Ватсон, раненный в руку, со стоном повалился навзничь.

Алферакки уже успел добежать до хода, но грохнулся плашмя, споткнувшись о Шерлока Холмса, который с быстротою молнии кинулся ему под ноги.

Несколько солдат в ту же секунду навалились на разбойника…

Коптоун был менее счастлив.

Легко раненный в ногу в начале перестрелки, он отстал от товарища и моментально был окружен преследователями.

Видя, что спастись немыслимо, он решил продать свою жизнь дорогой ценой.

С глухими проклятиями ринулся он прямо в гущу врагов и тремя выстрелами уложил двух солдат.

Но в это время один из караульных, рассвирепевший от борьбы, изо всей силы ткнул его штыком прямо в лицо.

Удар был настолько силен, что штык пробил насквозь череп и злодей упал бездыханным.

Алферакки был скручен по рукам и ногам, к разбросанным деньгам был приставлен караул, и кассир принялся их пересчитывать.

Все остальные, ведя преступника, выбрались из норы и направились в полицейское управление.

Известие об ограблении банка уже облетело всю полицию, и Шерлок Холмс был встречен как герой дня.

Благодарности со всех сторон сыпались на него как дождь.

Сюда же, в полицейское управление, был доставлен и третий участник покушения — приказчик Веськов.

Доктор живо привел его в чувство, и, узнав, как хотели поступить с ним «товарищи», Веськов чистосердечно признался во всем.

До суда на Алферакки и Веськова были надеты надежные кандалы, и их отправили в тюрьму.

В тот же день сыщик зашел к Терехову.

— Ваш магазин снова освободился, и вряд ли в нем появятся теперь привидения, — сказал он с улыбкой. — Но стену вам придется отремонтировать.

И он рассказал купцу о том, что произошло.

Обрадованный Терехов тут же отсчитал Шерлоку Холмсу обещанную сумму, сказав, что заплатит и Ватсону, и сию же минуту полетел в Главный дом…

XI

Обыск, произведенный в квартире Алферакки, только подтвердил предположения Холмса.

В этой квартире был найден проекционный аппарат, инструменты и воровская переписка, благодаря которой впоследствии удалось изловить целую шайку преступников.

Обыск в квартире убитого Коптоуна привел к неожиданному открытию. У «бедного» англичанина было найдено в матраце шестьдесят тысяч рублей и два выигрышных билета, по номерам которых удалось установить, что Коптоун имел непосредственное отношение к пропаже денег в том банке, в котором служил.

Банк получил найденные деньги и выдал по три тысячи Шерлоку Холмсу и Ватсону, который через несколько дней успел оправиться от полученной раны.

А через месяц полиции удалось установить и личность Алферакки.

Он оказался беглым каторжником Давидом Габудидзе, прославившимся когда–то своими разбоями и зверствами на Кавказе.

Печать Таджидия

I

Работа по розыску одного из крупных преступников занесла нас с Шерлоком Холмсом в Казань.

Прожив в этом городе около месяца, мы возвращались назад, взяв двухместную каюту на одном из пароходов общества «Самолет». Мы решили прокатиться по Волге до Ярославля и оттуда поездом доехать до Москвы.

Плыть по реке было очень спокойно, погода стояла хорошая, и мы все время проводили на палубе, любуясь живописными видами волжского побережья.

Шерлок Холмс повеселел, его сплин временами совершенно исчезал, и я от души радовался, глядя на своего друга.

Так продолжалось несколько дней.

Пароход миновал Нижний Новгород, а на следующий день мы уже подошли к Костроме.

В этом городе наш пароход должен был получить большой груз, и капитан объявил, что мы можем вполне рассчитывать на двухчасовую стоянку.

— Не хотите ли прогуляться по городу, дорогой Ватсон? — предложил мне Шерлок Холмс, как только пароход стал пришвартовываться к костромской пристани.

Я охотно согласился, и мы отправились в город.

Но полупустынная Кострома не представляла из себя ничего интересного, и мы, побродив менее часа, вернулись на пристань.

Тут кипела лихорадочная работа.

Десятка два грузчиков, нагруженных тяжелыми тюками, вереницей шли на пароход и, скинув их, спешно возвращались назад за новыми.

Часть крючников перетаскивала груз из пакгауза на пристань.

Мы остановились у дверей в пакгауз и молча наблюдали эту снующую толпу.

Так прошло около двадцати минут.

Вдруг одна фраза, произнесенная сзади, заставила нас невольно насторожиться и повернуть головы.

Говорил пакгаузный, обращаясь к агенту пароходного общества:

— …долго не берут! Вчера пришел в пакгауз — слышу вонь. А откуда — неизвестно. Только будто из угла несет… Сегодня утром перерыл всю кладь, багаж и нашел…

— Что же там такое? — спросил пароходный агент.

— Из корзины несет! — ответил пакгаузный. — Невозможно стоять. Корзина багажом до Костромы из Казани сдана в пакгауз с парохода пять дней тому назад, а получатель не приходит…

— Пойдем–ка посмотрим, — проворчал недовольным тоном пароходный агент.

Какое–то странное, инстинктивное чувство потянуло нас за говорившими, и следом за ними мы вошли в пакгауз.

Мой нос сразу ощутил сильную вонь, стоявшую там.

Пароходный агент поморщился и неистово плюнул.

— Черт знает что такое! — выругался он. — Вынь эту мерзкую корзину; в ней, должно быть, протухшее мясо! Надо будет составить акт, позвать полицию и выбросить ее ко всем чертям. Сходи–ка за речной полицией.

Пакгаузный выбежал из помещения и вскоре возвратился с несколькими чинами речной полиции.

Заявив о том, что протухший товар в корзине портит воздух в пакгаузе, пароходный агент попросил вскрыть корзину.

Заинтересованные, мы невольно приблизились к этой группе.

Корзину развязали и открыли крышку.

Страшное зловоние пахнуло из нее.

В корзине лежал тюк, тщательно обмотанный в толстый брезент.

Подрезанный с трех сторон брезент был сброшен, и в одну секунду все присутствовавшие с ужасом отскочили в сторону.

В брезент был упакован человеческий труп, разрезанный на куски.

В том, что труп этот принадлежал человеку, не было никакого сомнения, так как отрубленная кисть руки, лежавшая сверху, сразу бросалась в глаза.

— Черт возьми! — произнес Шерлок Холмс, приближаясь к корзине. — Товар, видимо, давнишний!

— Я бы попросил вас убраться из пакгауза! — свирепо налетел на него полицейский офицер, только теперь заметивший наше присутствие.

— А отчего бы не просто: «выйти»? — с усмешкой спросил Холмс.

Эта простая фраза взбесила полицейского, видимо, не привыкшего к замечаниям.

— Вот сведу в участок! — заревел он, открывая зачем–то портфель, словно собирался писать протокол.

— Прекрасно сделаете, — невозмутимо ответил Холмс. — Можете записать мое имя. Меня зовут Шерлок Холмс.

Картина получилась великолепная.

Полицейский чин, совершенно сконфуженный, растерянно забормотал извинения.

Все же остальные, услыхав имя знаменитого сыщика, молча глядели на него широко открытыми глазами, забыв и о корзине, и о разрезанном на куски человеке.

Как ни в чем не бывало Шерлок Холмс повернулся на каблуках и молча вышел из пакгауза.

Следом за ним пошел и я.

II

Взойдя на пароход, мы прошли в столовую и сели за один из столиков, намереваясь закусить.

Но не успели мы дождаться лакея, как в столовую быстро вошли местный полицеймейстер, два пристава и полицейский чин, набросившийся на нас в пакгаузе.

Вероятно, нас показали полицеймейстеру раньше в окно, так как он подошел прямо к нам.

— Я глубоко извиняюсь за маленькую бестактность одного из своих подчиненных, — заговорил он вежливо, обращаясь к Холмсу, — но в горячке и при подобных происшествиях люди часто теряют голову…

— Именно то, чего не должен делать полицейский чиновник, — пожал плечами Холмс. — В Англии за это очень строго взыскивают.

— Совершенно верно! — согласился полицеймейстер. — Но я вас очень прошу забыть этот печальный случай.

Полицеймейстер присел к нашему столику и заговорил с нами так мило и дружелюбно, что Холмс наконец замахал руками.

— Да ну его! Я давно забыл это! Ведь если бы, путешествуя по России, я запоминал все маленькие и большие неприятности, к которым мы, англичане, не привыкли, мне давно следовало бы удавиться.