Грэй - Кронос

— Ты рано встаёшь? — Кристофер тут же задал вопрос, который его давно интересовал.

— По-разному, — пожал плечами Ричард. — Обычно около трёх или четырёх, а что?

— Да ты ненормальный, — присвистнул Кристофер и тут же наткнулся на помрачневший взгляд Ричарда. — Я имею в виду, что ты, наверное, единственный в академии, кто просыпается в такую рань.

— Не единственный, — откликнулся Ричард, отчего-то мрачнея ещё сильнее. — Мы уже можем…? — он кивком указал на руки, всё ещё сомкнутые в рукопожатии.

— Да, конечно, извини, — Кристофер отдёрнул руку первым и осторожно произнёс: — Слушай, наши семьи немного не в ладах, поэтому, если можно, мы могли бы пока не афишировать то, что сейчас произошло? Мой отец будет не особо рад, что я первым подошёл к кому-то из Грэев.

— Не в ладах? — впервые с начала разговора в тоне Ричарда промелькнул интерес.

— Ну, знаешь, — Кристофер подошел к столу и брезгливо проверил его на чистоту. Слой пыли был достаточным, чтобы его мать, маркиза Крафт, вздёрнула всех слуг поочерёдно. Но упускать момент и Ричарда Кристоферу не хотелось, поэтому он со вздохом закинул сумку на стол и самоотверженно опустился на такую же грязную лавку. Стоять подолгу он не любил. — Крафты и Грэи вроде как соперники в целительстве. Мой отец каждый раз неделю хвастается, если ему удаётся превзойти твоего, и ругается так, что стены трясутся, если в чём-то ему уступает. Причём, это касается не только целительства: охота, светские приёмы, полезные знакомства, связи, вовремя заключённые сделки — они соревнуются буквально во всём. Даже в том, у кого туфли в этом сезоне изящнее, представляешь?

Пока Кристофер говорил, Ричард заметно расслабился, тоже положил сумку на стол, но не спустил ремешка с плеча и присел только на самый краешек скамейки, словно был готов в любой момент сорваться с места и убежать.

Весь день Кристофер не мог дождаться ужина, чтобы рассказать Джеймсу во всех подробностях о том, что произошло. Он был готов поклясться, что был единственным во всей академии, кроме профессора Кэмпбелла, кому удалось поговорить с Грэем.

— Ты узнал, где он прячется? — с ходу спросил Джеймс, и Кристофер стушевался.

— Разумеется нет, как бы я это узнал? — возмутился Кристофер. — Я едва его догнал и разговорил.

— И о чём же он рассказал?

— Если честно, то больше говорил я, а не он, так что ничего особенного он не… — Джеймс многозначительно подвигал бровями вверх-вниз, намекая, как многое могло исправить его присутствие, но Кристофер знал это и без него. — Хотя знаешь, кое-что он всё-таки сказал, и теперь я знаю, почему мне никак не удавалось поймать его утром: он встаёт каждый день в три-четыре часа утра.

— Да он ненормальный, — настала очередь возмущаться Джеймсу.

— Я сказал ему то же самое, — кивнул Кристофер.

— И он не обиделся?

— Почти, я успел увести разговор в другое русло. Но послушай, это же кошмар какой-то! Он вообще понятия не имеет про этикет или же намеренно его игнорирует. Мне едва удалось удержать его рассказом про соперничество наших отцов. Только тогда он заинтересовался.

— Вероятно, он мало что знает о своей семье, — сделал вывод Джеймс. — Разумеется, ему стало интересно, — и он неожиданно улыбнулся и похлопал Кристофер по плечу так, что он едва не подавился бутербродом. — А я был неправ, ты молодец. Для человека, вообще не умеющего добывать информацию, ты узнал про него довольно много. Думаю, я найду, чем его зацепить, чтобы добиться расположения. У меня миллион историй — это хорошая новость. Плохая: нам придётся побегать за ним по ночам, чтобы серьёзно поговорить.

— Я уже почти жалею, что ввязался в это, — пожаловался Кристофер, мысленно прощаясь со спокойным сном.

— Не ври, тебе всё ещё интересно.

Почему Кристофер Крафт и Джеймс Спел внезапно им заинтересовались, для Ричарда оставалось загадкой. Однако приходилось признавать, что без их помощи и поддержки он бы никак не успел подтянуть основы целительства уже к концу первого семестра. Вместе, внимательно изучив добытую в библиотеке карту, они приняли решение обосноваться на чердаке, куда удобно вели технические лестницы, расположенные в обоих крыльях академии. На чердаке было порядком пыльно, что раздражало Кристофера, но они сумели найти подходящую комнату и прибрались в ней. Как Кристофер и хотел, Ричард держал в тайне их отношения, но Джеймс разболтал всем об этом уже через неделю, поэтому через две они сидели в столовой за общим столом, и Ричард медленно познавал значение слова «друзья».

Профессор Кэмпбелл по-прежнему цеплялся к Ричарду по мелочам, но уже со второго месяца не он был главной проблемой, когда помимо теоретического целительства в расписании появилось практическое. Профессор Этвуд, сухонькая старушка, едва достававшая Ричарду до подбородка, имела обыкновение больно бить своей клюкой по спине за каждое неудавшееся исцеляющее благословение. И если со слабыми и локальными благословениями у Ричарда было всё неплохо, то вот более сильные или массовые ему никак не давались, отчего он постоянно ходил с синей спиной.

— Позор, позорище семьи Грэев, — ругалась она, растягивая рокочущую «о». — За все годы моего преподавания не было ещё у меня Грэя, который был бы так чрезвычайно слаб. Расслабьте руки, раскиньте их в стороны, почувствуйте, как тепло наполняет ваше тело, как оно собирается в груди, разгорается всё сильнее и сильнее, как течёт по вашим рукам, собирается в ладонях. Терпите, терпите до последнего, собирайте всю доступную силу по крупицам, пока ваши грудь и ладони не начнут разрываться от жара, и тогда — сконцентрируйте, прицельтесь, и выпустите её!

Ричард старательно делал всё, как ему говорили. Он буквально уже сам задыхался от внутреннего жара, но с пальцев при произнесении благословения слетала всего пара искр, а сам основной поток так и оставался бушевать в груди и на ладонях, пожирая его изнутри.

Особенно бесполезным он почувствовал себя, когда практические занятия в аудитории закончились, и их повели в столичный госпиталь, где предстояло лечить настоящие ранения.

— Да ладно тебе, — подбадривал его Кристофер во время ночных тренировок. — Ты ведь не расстраиваешься, когда Кэмпбелл пытается тебя достать.

— Это другое, — возразил Ричард. — С Кэмпбеллом мне всегда было ясно, в чём причина его претензий, и как мне это исправить. А здесь