(не) Мой Боно (СИ) - Ельская Ингрид

Стрелявший пялится на меня, неприятно подмигивая, и наводит пистолет на Саву, который убирает эффект замедленной съемки громким выстрелом. В отличие от гостей, у его оружия глушителя нет, нажатие на спусковой крючок сопровождается громким эхом, оглушая на короткий момент. Парень в спортивках хватается за руку, роняя пистолет на бетонный пол.

— Ника, вали отсюда! — снова рявкает Савелий, уже грубо хватая меня и буквально за шкирку швыряя в сторону двери.

Как в тумане, я хватаюсь за заветную ручку и выскакиваю на улицу. Оказавшись на свободе, начинаю крутиться на месте, не зная, что делать дальше. В руках каким-то образом оказались ключи от «Мазды». Сжимая брелок, пытаюсь судорожно придумать, что делать. Оружия у меня нет, да и роль отведена совершенно другая.

Сомнений нет — это люди Хмурого пришли выбивать долги, а значит, дела плохи.

Останавливаюсь возле машины и пытаюь воспользоваться ключом, но тот не реагирует. Пульс выбивает ускоренный барабанный ритм в ушах, а руки не слушаются. Рассказы знакомых о подобных ситуациях несравнимы со встречей людей Хмурого в реальности. Всё, что приходит мне в голову, это достать из машины баллончик или что-то тяжелое, и как-то помочь парням. Уходить нельзя. Я должна остаться. Если не я, Сава не справится с Боно.

Но «Мазда» не поддается: или я слишком нервничаю и что-то делаю не так, или сигналка села.

Паника сначала просто топталась неподалеку, а теперь уже обнимает за плечи, окутывая в свои сети.

— Черт, черт, черт! — в отчаянии топаю ногой, готовая уже расплакаться, и поворачиваюсь к авто спиной, но замираю от неожиданности, уставившись перед собой.

— Ты? — удивленно восклицаю, дыша открытым ртом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Вспомни черта, он тут как тут. Напротив меня Роман Боно, мой ад и рай в одном флаконе. Вот мы и встретились.

Я внимательно ощупываю его взглядом: ничуть не изменился. Такой же красивый, как Аполлон. Серые кошачьи глаза, напряженно сканирующие даже мой вдох, прямой нос, на этот раз гладко выбритые квадратные скулы с мужественным подбородком. И эти губы: чувственные и сексуальные. Жарче них меня никто не целовал, если не брать в счет вчерашнего извращенца, лица которого я так и не смогла разглядеть.

— Что ты тут делаешь? — вместо привета выдает Боно, косясь на вход в автосервис.

— Тебя жду, судя по всему, — выдыхаю, пытаясь успокоиться. Я репетировала эту встречу, но не знала, что будет так сложно держать себя в руках. Нервный тремор дает о себе знать: губы дрожат, как и коленки с руками. Страх сковывает легкие, не давая возможности адекватно реагировать на происходящее.

— Не нужно меня ждать, я не просил, — цедит мужчина, снова косясь на СТО, — вали отсюда, нечего тебе тут делать.

— Ну уж нет! — упрямо говорю, с вызовом смотря на него. — Твои люди сейчас внутри, и ты догадываешься, что они сделают с моими близкими? Останови их, ты же можешь! Они тебя слушаются!

На последних фразах я уже срываюсь на крик и толкаю Боно ладонями в грудь. Он не пддается моему напору, продолжая буравить стальным взглядом. По работающим челюстям нетрудно догадаться, что мужчина в бешенстве.

Я же понимаю, что сейчас теряю время. Те люди никого не оставят в живых, а пока я залипаю на Боно, Саву с механиками уже, возможно, убили. И от этой мысли мне не по себе. Только Боно может остановить их, но тот не торопится.

Наваливающиеся мысли с картинками того, что сейчас происходит за стенами автосервиса, вызывают очередную порцию страха, от чего я начинаю терять контроль, чувствуя, что еще немного — и упаду в обморок.

— Эй, Люцифер. У тебя всё в порядке? — Роман называет меня прозвищем, которое прилипло со времен карнавала, и обеспокоенно заглядывает в глаза, а я вцепляюсь до побеления пальцев в его руку. От нервов меня начинает потряхивать, и язык уже ничего не может произнести.

Мужчина замечает, что мне плохо, и усаживает прямо на капот «Мазды», придерживая, чтобы не упала. Я же начинаю в открытую реветь, потому что вижу, что один из парней выходит на улицу и озирается по сторонам. Увидев нас, он с улыбкой приближается. Значит, живых внутри нет.

— Помоги мне, — начинаю всхлипывать, не отводя взгляда от парня в спортивках, который почти дошел до нас.

Роман поворачивается в сторону отморозка, продолжая меня удерживать.

— Боно, ты поймал эту стрекозу. Молодец! — голос противно режет уши, — Пойдем, мы закончили.

Мы закончили. Я понимаю, что значит эта фраза: они всех прикончили. Все погибли из-за меня. Все. Сава….

— Ника, — сквозь завесу доносится голос Боно, и так хочется ему что-то ответить, но не получается. Последнее, что помнит мое меркнущее сознание, это руки Ромы, которые успевают поймать обмякающее на капоте тело, и знакомый до боли запах мускуса, который въелся в память еще четыре года назад.

Глава 6

Стакан с холодной водой, небрежно вылитый в лицо, приводит меня в чувство. Вздрагиваю от контакта с ледяной жидкостью, сразу вскакиваю на ноги. Напротив вижу Саву, который сидит у стены, держась за плечо. Парень плотно сжимает губы, откинув голову к стене, сквозь пальцы у него вытекает кровь. Бросаю взгляд на Боно, который хмуро смотрит на меня своими бессовестными глазами, подбегаю к Саве, падая перед ним на колени прямо на пол. Парень сгребает меня второй рукой, крепко прижимая к себе. Сухой поцелуй касается виска. Даже сейчас он меня пытается успокоить.

Я утыкаюсь в его нетронутое плечо, пытаясь слиться с телом бывшего, и волком кошусь на обстановку. Нервы снова дают о себе знать крупной дрожью, которая сотрясает мое тело. Со стороны, наверное, я похожа на дрожалку из холодца, но мне плевать, какое произвожу впечатление. Сейчас меня волнует Сава.

Судорожно пытаюсь придумать, что можно сделать, чтобы облегчить его страдания. В голове всплывают курсы оказания медицинской помощи: нужно наложить повязку, чтобы остановить кровотечение. Начинаю суетливо озираться, прикидывая, что можно использовать в качестве бинтов.

— Не суетись, всё хорошо, — слышу шепот Савы на ухо. Он замечает, что я верчу головой, и отворачивает мое лицо от ремзоны, гладя по волосам. Но я успеваю сцепиться взглядом с тем, что раньше называлось ремонтным цехом, и застываю в ужасе.

Кровь, всё в крови. Бурые потеки, которые, как в фильмах ужасов, окрасили когда-то белые стены. На полу лежат два сотрудника. У одного из них размозжена голова, второй почти вне поля зрения, но не нужно особого ума, чтобы догадаться — он тоже мертв.

Третий механик, Макс, сидит на полу с заведенными за голову руками и смотрит на меня пустым взглядом. Над ним стоит тот самый лысый бугай с пистолетом, которого ранее вырубил Сава. Напротив нас — тоже два парня со стволами. У одного на руке небрежная повязка. Я вспоминаю, как Савелий стрелял в одного из парней.

Сам Боно стоит в центре бокса и буравит меня странным взглядом. Не могу понять, что за процесс происходит у него в голове, но дружелюбием от Ромы и не пахнет. В отличие от остальных присутствующих, в руках у него нет оружия, но мужчина вооружен. Кобура на поясе джинсов мне прекрасно видна.

— Боно, долго нам еще ждать? — пробасил лысый. — Что сказал Фрязин?

— Сейчас должен приехать, — безразлично отвечает Рома, лаская меня своим стальным взглядом. Сканирует, словно пытаясь понять, что в моей голове. Я отвечаю ему взаимностью, играя в гляделки. Мужчина действует на меня магнетически: во мне плещется смесь из страха, ненависти и желания броситься к нему в объятия. В голове абсурдные мысли, которые оценивают сексуальные вены на накачанных руках Боно с выгоревшими от загара волосками и мышцы, подчеркиваемые обтягивающей черной футболкой. А еще хочется вскочить, схватившись за ближайшую железяку, и врезать ею со всего размаха по его смазливой физиономии. И вместе со всем этим винегретом разумом правит страх за то, что сейчас с нами будет. Больше, чем за себя, мне страшно за Саву, перед которым чувствую огромную вину.