Пятая колонна. Рассказы - Хемингуэй Эрнест

Престон. Я требую, чтобы вы позвали полицию и выставили этого человека из моего номера.

Управляющий. Мистер Престон… Горничная уже укладывает ваши пожитки. Вам придется хорошо в сто четырнадцатом. Мистер Престон, вы же умный человек, зачем нам в отеле полиция? Она ведь приедет, и что начнется? Кому тут стоят эти банки сгущенки? Кому тут стоит эта солонина? Кому тут в отеле такие запасы кофе? Это к чему шкаф набили сахаром? Кому тут целых три бутылки виски? Что тут вообще происходит? Мистер Престон, полицию в частные дела лучше не впутывать. Взываю к вашему рассудку, мистер Престон.

Филип (из ванной). А это кому тут лежат аж три куска мыла?

Управляющий. Вот видите, мистер Престон? В частных делах казенные власти вечно что-то не так оценят. Есть же закон против имения всего этого. Даже строгий запрет против накопления. В полиции возникнет недопонимание.

Филип (из ванной). А это еще кому три флакона с одеколоном?

Управляющий. Нет, ну вы видите, мистер Престон? При всей моей доброй воле я не могу ввязывать полицию.

Престон. Ой, да идите вы… к черту, оба. Ладно, пусть мои вещи несут в сто четырнадцатый. Ты – гнусный невежа, Роулингс. Попомни мои слова!

Филип (из ванной). А это еще чьи четыре тюбика крема для бритья?

Управляющий. Мистер Престон… Четыре тюбика? Мистер Престон!

Престон. Вы только и можете, что еду выклянчивать. Сколько я вам ее надавал за это время… Пакуйте вещи, и пусть их перенесут.

Управляющий. Очень хорошо, мистер Престон, только одно. Когда я, помимо всей моей доброй воли, возбуждал просьбу о пище, имея в виду исключительно преизбыток оной…

Филип (из ванной, давясь от смеха). Что-что?

Управляющий. Объясняю мистеру Престону, что мои просьбы касались только бесполезных избытков, и то лишь по причине семерых человек в одной семье. Послушайте, мистер Престон, моя теща – эта непозволительная роскошь – у нее в голове теперь всего один зуб. Понимаете? Только один. Она ест им все, что дадут, причем с удовольствием. А когда он выпадет, я должен буду купить ей полный боекомплект вставных зубов – и верхних, и нижних, годный для пережевывания более сложных вещей. И бифштексов, и отбивных, и – как вы это называете? – лососемги. Вот каждый вечер, ей-ей, мистер Престон, я спрашиваю: ну что, старая, как зуб? Вот каждый вечер задумываюсь: если он выпадет, нам-то куда деваться? Будет у нее полный набор, и сверху, и снизу – так это в Мадриде и лошадей для армии не останется. Ох и скажу я вам, мистер Престон, вы таких, как она, никогда не встречали. Недопустимая роскошь. Скажите, мистер Престон, в состоянии ли вы уделить одну баночку чего угодно, которая бы у вас излишествует?

Престон. У Роулингса выпрашивайте. Вы с ним приятели.

Филип (выходит из ванной). А у меня, camarada Собиратель марок, как раз излишествует целая банка с отварной солониной.

Управляющий. О, мистер Филип! У вас душа больше моего отеля.

Престон. И в два раза грязнее.

Уходит.

Филип. Он какой-то озлобленный.

Управляющий. Вы забрали себе молодую леди. Его взбесило. Наполнило, как это правильно, ревнивостью.

Филип. В яблочко. Он от своей ревнивости скоро лопнет. Вчера думал: выбью из него эту дурь хоть немного. Нет, бесполезно.

Управляющий. Слушайте, мистер Филип. Вы мне одно скажите. Сколько еще держаться войне?

Филип. Боюсь, что долго.

Управляющий. Мистер Филип, я не могу выносить, когда вы так говорите. Теперь уже год. Не шутите, пожалуйста.

Филип. Да не волнуйся об этом. Ты, главное, сам держись.

Управляющий. Вы тоже держитесь, и осторожнее. Я все знаю. Не думайте, будто не знаю.

Филип. Лучше знай поменьше. Старый добрый роток – на замок, уговор? Глядишь, и сработаемся.

Управляющий. Но вы осторожнее, мистер Филип.

Филип. Да я-то держусь, все в порядке. Выпьем? (Наливает шотландского виски, разбавляет водой.)

Управляющий. Никогда не касаюсь я алкоголя. А вы послушайте, мистер Филип. Будьте еще осторожнее. В сто пятом – очень скверно. И в сто седьмом очень скверно.

Филип. Спасибо, я в курсе. Только сто седьмой от меня ушел. Его упустили.

Управляющий. В сто четырнадцатом – просто дурак.

Филип. Соглашусь.

Управляющий. Прошлым вечером ломился к вам в сто тринадцатый – притворился, что из ошибки. Я знаю…

Филип. Вот поэтому меня там и не было. За дураком кое-кто присматривал.

Управляющий. Мистер Филип, вы очень осторожно. Хотите американский автоматический замок на дверь? Большущий замок? Самый наикрепкий?

Филип. Нет. Большой замок не поможет. В таких делах от больших замков никакого проку.

Управляющий. Скажите, вам что-то такое нужно, мистер Филип? Все, что я могу сделать?

Филип. Да нет. Ничего такого. Спасибо, что дал от ворот поворот этому придурку-журналисту из Валенсии, который сюда просился. Здесь и так придурков навалом, включая нас с тобой.

Управляющий. Но если хотите, я его потом запущу. Я сказал ему: комнат нет, и дам знать, если что. Будет тихо, можно и запустить, позже. Мистер Филип, вы себя берегитесь. Прошу. Вы знаете.

Филип. Да я нормально держусь. Так, только иногда накатывает.

Тем временем Дороти Бриджес успела проснуться, наведаться в ванную, одеться и вернуться к себе. Она садится за печатную машинку, потом поднимается с места и ставит пластинку. Звучит баллада Шопена ля-бемоль мажор, соч. 47. Музыка доносится до Филип а.

Филип (Управляющему). Секундочку, я сейчас… Вы же хотели заняться его вещами? Если кто-то придет и спросит меня, велите ему подождать, хорошо?

Управляющий. Я велю горничной, она все перетащит.

Филип идет к двери номера Дороти и стучится.

Дороти. Заходи, Филип.

Филип. Если позволишь, я бы немного выпил.

Дороти. Пожалуйста. Сделай одолжение.

Филип. У меня две просьбы к тебе.

Пластинка закончилась. Видно, как Управляющий покидает соседнюю комнату, после чего туда входит Горничная и принимается складывать на постель вещи Престона.

Дороти. Какие, Филип?

Филип. Во-первых, съезжай отсюда, а во-вторых, возвращайся в Америку.

Дороти. Ну, ты и нахал. Наглец. Ты еще хуже Престона.

Конец ознакомительного фрагмента.