Древний Шумер. Очерки культуры - Владимир Емельянов

Как бы ни была чиста пресная вода городских колодцев, пить ее было нельзя, а очистных сооружений тогда еще не придумали. Тем более невозможно было пить воду рек и каналов. Оставалось ячменное пиво — напиток простолюдинов, финиковое пиво — для людей побогаче и виноградное вино — уже для самых знатных. Пища шумеров, на наш современный вкус, была довольно скудной. В основном это лепешки из ячменя, пшеницы и полбы, финики, молочные продукты (молоко, масло, сливки, сметана, сыр) и различные сорта рыбы. Мясо ели только по большим праздникам, доедая оставшееся от жертвы. Сладости готовили из муки и финиковой патоки.

Типичный дом среднего горожанина был одноэтажным, построенным из кирпича-сырца. Комнаты в нем располагались вокруг открытого внутреннего дворика — места принесения жертв предкам, а еще раньше и места их погребения. Зажиточный шумерский дом был на этаж выше. Археологи насчитывают в нем до 12 комнат. Внизу находились гостиная, кухня, туалет, людская и отдельное помещение, в котором располагался домашний алтарь. В верхнем этаже размещались личные покои хозяев дома, включая спальню. Окон не было. В богатых домах встречаются стулья с высокой спинкой, тростниковые маты и шерстяные коврики на полу, в спальнях — большие кровати с резными деревянными спинками. Бедные довольствовались в качестве сиденья связками тростника и спали на циновках. Имущество хранили в глиняных, каменных, медных или бронзовых сосудах, куда попадали даже таблички домашнего хозяйственного архива. Шкафов, по-видимому, не было, зато известны туалетные столики в хозяйских покоях и большие столы, за которыми принимали пищу. Это важная деталь: в шумерском доме хозяева и гости за трапезой не сидели на полу.

Хозяйство и экономика

Все пространство между Тигром и Евфратом делится с севера на юг на несколько природных районов. В пределах сухой субтропической зоны расположена Верхняя Месопотамия. На севере Верхней Месопотамии простирается холмистая местность, куда влажные ветры со Средиземного моря приносят достаточно обильные зимние дожди для ранних посевов. Несколько далее к югу лежит второй район — сухие степи, но и здесь вдоль речных долин, у источников, можно сеять хлеб, почти или совсем не пользуясь искусственным орошением, а в степи достаточно растительности для прокорма стад. Далее к югу, за границей сухой тропической зоны, начинается третий район Месопотамии — гипсовая пустыня с ничтожным количеством годовых осадков. Она тянется по обе стороны Евфрата на расстояние около 200 километров. За полосой гипсовой пустыни, южнее широты нынешнего Багдада, начинается четвертый район — нанесенная реками (аллювиальная) низменность Нижней Месопотамии (которую также называют Двуречьем или Южным Двуречьем). Здесь Тигр и Евфрат резко сближаются, а в древности они текли почти параллельно друг другу, на близком расстоянии. Здесь мы вступаем в область потенциально очень плодородных почв, но плодоносить они могли только при систематическом орошении речными водами, иначе нещадно палящее солнце превращало их в пустыню уже в нескольких шагах от реки.

В низовьях Тигра и Евфрата из иссушенного ила создавалась плоская низменность. Гладкая поверхность равнины была причиной того, что Евфрат и его рукава, а в самых низовьях и Тигр при своих разливах часто меняли направление, затопляя огромные пространства и оставляя другие места без воды. Наводнение начинается в Двуречье весной (март-апрель), когда в горах Армении тает снег и обильно идут дожди. Первым разливается Тигр, на две недели позже — Евфрат. Нормальный земледельческий цикл работ возможен здесь лишь в том случае, если воды своевременно будут отведены в каналы и бассейны, где они могут сохраняться для поливки хлебов после осеннего посева. Однако Тигр на значительном протяжении течет в высоких берегах, что требует для отвода воды водоподъемных устройств, которых в шумерское время, конечно, не было. Вследствие этого, а также ввиду большой скорости течения долгое время воды Тигра для орошения полей не использовались, и первые поселения, а затем и города выросли вдоль Евфрата, его рукавов и искусственных каналов, а также за Тигром, в долине Диялы.

Встает вопрос: почему цивилизация Древней Месопотамии возникла не на севере, где местность холмиста, идут дожди, много источников и почва не требует искусственного орошения, а на юге, где постоянно требуется максимум усилий для того, чтобы плодородная земля не превратилась в выжженную пустыню? Ответ, как нам представляется, лежит в русле теории английского культуролога А. Тойнби. Он выдвинул гипотезу, согласно которой первобытное общество переходит к цивилизации только в том случае, если оно не боится ответить на вызов неблагоприятных условий окружающей среды. Отвечая на вызов, коллектив накапливает самый разнообразный опыт по овладению внешними силами среды, тем самым совершенствуя свои навыки, знания, усиливая религиозное чувство и т. д. Общество, побоявшееся ответить на вызов среды, застывает в своем развитии, и ему не суждено перейти на стадию полноценной цивилизации. Чем суровее вызов, тем сильнее и мудрее должен быть ответ. Поэтому там, где среда изначально благоприятствует коллективу (как на севере Месопотамии), цивилизация или вообще не развивается, или развивается значительно медленнее, чем в месте предельно жесткого вызова. Именно на юге Месопотамии противостояние природы и коллектива достигло такого накала, что люди были лишены выбора. Им оставалось или уйти из этих мест (а уходить не хотелось из-за высоких урожаев), или приспособить их под себя.

Из самых ранних пиктографических текстов, дошедших из храма в городе Уруке и дешифрованных А. А. Вайманом, мы узнаем о содержании древнейшего шумерского хозяйства. Нам помогают сами знаки письма, которые в то время еще ничем не отличались от рисунков. В большом количестве встречаются изображения ячменя, полбы, пшеницы, овец и овечьей шерсти, финиковой пальмы, коров, ослов, коз, свиней, собак, разного рода рыб, газелей, оленей, туров и львов. Понятно, что растения культивировались, а из животных одних разводили, а на других охотились. Из предметов быта особенно часты изображения сосудов для молока, пива, благовоний и для сыпучих тел. Были также специальные сосуды для жертвенных возлияний. Рисуночное письмо сохранило для нас изображения металлических орудий и горна, прялок, лопат и мотыг с деревянными рукоятями, плуга, саней для перетаскивания груза по заболоченным местам, четырехколесных повозок, канатов, рулонов ткани, тростниковых ладей с высоко загнутыми носами, тростниковых загонов и хлевов для скота, тростниковых эмблем богов-предков и многого другого. Существуют в это раннее время и обозначение правителя, и знаки для жреческих должностей, и специальный знак для обозначения раба. Все эти ценнейшие свидетельства письменности указывают, во-первых, на земледельческо-скотоводческий характер цивилизации с остаточными явлениями охоты; во-вторых, на существование в Уруке большого храмового хозяйства; в-третьих, на наличие в обществе социальной иерархии и отношений рабовладения. Данные археологических раскопок свидетельствуют о существовании на юге Двуречья ирригационной системы двух видов: бассейнов для накопления вод весеннего паводка и магистральных каналов большого протяжения с постоянными узлами плотин.

Поскольку все хозяйственные архивы раннего Шумера дошли до нас из храмов, в науке возникла и укрепилась мысль о том, что и сам шумерский город был городом-храмом и что вся земля в Шумере принадлежала исключительно жречеству и храмам. На заре шумерологии эту мысль высказал немецко-итальянский исследователь А. Даймель, а во второй половине двадцатого столетия его поддержал А. Фалькенштейн. Однако из работ И. М. Дьяконова стало ясно, что, помимо храмовой земли, в шумерских городах существовала еще земля общины, причем этой общинной земли было значительно больше. Дьяконов подсчитал численность городского населения и сравнил его с численностью храмового персонала. Затем он точно так же сравнил общую площадь храмовых земель с общей площадью всей земли Южного Двуречья. Сравнения получились не в пользу храма. Оказалось, что шумерская экономика знала два основных сектора: хозяйство общины (уру) и хозяйство храма (э). О внехрамовой общинной земле, кроме числовых соотношений, говорят также и документы о купле-продаже земли, совершенно проигнорированные сторонниками Даймеля. Предшественников Дьяконова ввел в заблуждение тот факт, что хозяйственные тексты составлялись только в храме и упоминались в них, в основном, события, напрямую связанные с его делами. Община же собственных документов не вела, поэтому ее и посчитали несуществующей. Кроме того, на выводах Даймеля могло сказаться и влияние его духовного сана — он был католическим патером.