Камень, глина и фантазия - Людмила Данилова

У народов мира с незапамятных времен существовал культ животных. Почти во всех странах наибольшей популярностью пользовался лев. У народов Древнего Востока, Греции, Рима он был символом силы и власти. Этот символ восприняла и христианская религия. Вместе с ней он проник в русские княжества и прочно занял место на стенах белокаменных храмов Владимиро-Суздальской Руси.

Правда, знакомство со зверем было заочное. Он не водился в наших краях, но люди знали о нем по рассказам путешественников, видели его изображение на украшениях, различных изделиях, одеждах иноземцев.

Льву приписывалась способность укрываться от охотника, заметать следы, оживлять своим дыханием детенышей, якобы рождавшихся у львицы мертвыми, способность спать с открытыми глазами. Отсюда и понимание образа льва как стража, охранителя. Отсюда и популярность его. Такого зверя приятно было иметь в качестве надежной защиты. Могучий и сильный, он не даст в обиду того, кто его почитает.

Образ льва, прозванного на Руси «лют зверь», получил у нас местную трактовку. Из яростного и свирепого хищника с огромной косматой гривой он превратился в простодушного беззлобного зверя. Часто львы имеют сказочный облик. Мы видим на стенах оскаленные пасти, но они лишены хищного выражения. Над спинами зверей поднимаются хвосты словно ветви деревьев и даже целые пальмы.

Стены Дмитриевского собора во Владимире украшают рельефы львов лежащих и стоящих, львиные маски. Царственный зверь занимает почетное место у ног царя или по бокам от окна и двери.

Анализ рельефов позволил искусствоведам определить индивидуальный стиль того или иного мастера-художника и установить, что над резным украшением собора трудились около пятидесяти резчиков. Дружину возглавлял мастер, которому, по-видимому, принадлежит выполнение в деталях княжеской идеи, данной ему в самых общих чертах.

Следует отметить, что церковное начало в декоре здания тонет в причудливом сказочном мире трав и неведомых зверей. Это светское начало в украшении собора было близко народным вкусам с их любовью к праздничной узорчатости, к смелому художественному вымыслу и фантастике.

С нашествием татаро-монголов надолго уйдет дивное ремесло владимирских зодчих и каменосеков. И только через два столетия каменное строительство возродится в молодом Московском княжестве. К этому времени интерес к изображениям зверей на стенах пропал.

Вновь образ льва появится только в XVI веке. В Грановитой палате Московского Кремля наряду с белокаменными горельефами фантастических животных встречаются изображения львов, которые, как и прежде, играли роль стражей дома. Еще позднее, в XVII столетии в Кремле некоторые здания украсит круглая скульптура. И сейчас на Спасской башне видны стилизованные фигурки стоящих на задних лапах львов. Несколько небольших каменных золоченых львов стояли на площадках лестницы Золотого крыльца Теремного дворца.

И все же такого широкого распространения, как в Л11 веке, «звериный» стиль не получил. Со временем изображения льва совсем пропали, сохраняясь разве что на изразцах и в деревянной резьбе. Забывалась религиозная символика, менялись вкусы, и вдруг в конце XVIII столетия — снова львы. Но теперь уже не на Церковных зданиях, а для украшения жилых и общественных. Все, конечно же, помнят, как герой Пушкина в «Медном всаднике» спасался от наводнения:

…над возвышенным крыльцом

С подъятой лапой, как живые,

Стоят два льва сторожевые,

На звере мраморном верхом,

Без шляпы, руки сжав крестом,

Сидел недвижный, страшно бледный

Евгений.

И дальше эти белокаменные звери, изваянные П. Трискорни, не раз оказывались на пути Евгения во время его безумных скитаний.

А вот строчки из «Евгения Онегина», относящиеся уже к московским львам:

…вот уж по Тверской Возок несется чрез ухабы. Мелькают мимо будки, бабы, Мальчишки, лавки, фонари, Дворцы, сады, монастыри… Аптеки, магазины моды, Балконы, львы на воротах…

Эти милые и забавные известняковые «чудища», так отдаленно напоминающие львов, и сегодня встречают нас при входе в когда-то знаменитый Английский клуб в Москве на Тверской улице. Они сидят на высоких столбах ворот ограды, отделяющей внутренний двор богатой барской усадьбы от улицы. Конечно, в тот просвещенный XVIII век никто образ льва как защитника всерьез не принимал, но обзавестись парой каменных или гипсовых гривастых изваяний, а в крайнем случае хотя бы львиными масками, мечтал каждый горожанин. Так сильна была дань традиции.

ДОМ-КРЕПОСТЬ

Тяжело ухнул колокол на вечевой площади Пскова, потом еще и еще. Голос его не был тревожным, и псковичи знали — их созывают на сход. Здесь его, как и в Новгороде Великом, называли вечем. Совсем недавно, в 1348 году, Пскову удалось отделиться от Новгорода, и теперь у псковичей своя феодальная республика. Все дела они вершат совместно на вече: что и где строить, мостить ли улицы, какую выставить охрану у стен города, кого судить и многое другое.

Историк В. Ключевский отмечал, что на псковском вече, в отличие от новгородского, бывало потише и поспокойнее, бурных сцен там происходило меньше. Правда, «раз прибили посадников на вече за неудачную меру; в другой раз собирались кнутом избесчествовать на вече псковских священников, протестовавших против участия духовенства в военных расходах; однажды спихнули… московского наместника, не прошенного Псковом. Впрочем, подобные излишества — редкие явления».

Сегодня на сходе одного конца — так назывались части города — должны решить вопрос о строительстве нового приходского храма. Важно определить, с какой дружиной сговориться и на какой цене сойтись. Хотелось, — чтобы работа стоила недорого и чтобы церковь выстроили на зависть другим концам.

Псковичи строили на свои деньги, цену им знали, поэтому расходовали их экономно, торговались за каждую копейку. И материал для строительства брали дешевый — камень. Залежи известняка в Пскове и его окрестностях были огромны. Добывать плиты камня не сложно, поскольку он легко ломается и цена ему доступная. Песок с известью также имелись в городе.

Первые псковские каменные здания очень похожи на новгородские. В XII столетии строили их, так же как и в Новгороде, из камня, перемежавшегося рядами плоского кирпича. Изготовление кирпича требовало больших затрат, нежели добыча известняка, поэтому с получением самостоятельности в XIV веке псковичи постепенно перешли к кладке стен только из камня-плитняка на известково-песчаном растворе с последующей обмазкой и побелкой.

Итак, вече решило возводить храм. Рано поутру на место строительства отправились заказчик — староста конца и зодчий — руководитель дружины рабочих. Долго совещались, зодчий что-то рисовал щепкой на земле, заказчик возражал и недовольно размахивал руками, иногда согласно кивал головой. Наконец шагами измерили площадку, и зодчий наметил контуры плана будущего здания. Оно будет квадратным, внутри выведут четыре столба, на которые обопрут своды — так строят все псковичи и наш конец не отступит от традиции. С востока мастер начертил три полукруглые апсиды, с одной стороны к храму прилепился маленький придел — самостоятельный храмик. А может быть, поставить два придела? Это — как скажет заказчик. Перед входом будет притвор или паперть, а над притвором поднимется на столбах звонница.

Вот и все. Можно приступать к работе. Артельщики, или дружина, — народ вольный. Строят они не из повинности барину, а по найму, за деньги. Поэтому и стараются выполнить работу с наименьшей затратой сил и времени, да так, чтобы заказчик остался доволен, чтобы строение было прочным, надежным, красивым. Если оно удастся — дружину станут приглашать строить в другие места и заказов будет в избытке, значит, семьи будут сыты, одеты, обуты.

Дух демократичности, свойственный всей общественной жизни Пскова тех далеких лет, сказался на архитектуре. Здания строили простые, без роскоши, но Добивались при этом большого художественного эффекта.

Кладку псковские каменщики вели тщательно: плита к плите, чтобы обеспечить прочность строения. Однако к строгой геометричности не стремились, плиты камня не отесывали и не шлифовали и тем достигали большого эстетического эффекта. Очертания здания становились более смягченными, а формы более пластичными. Украшений на строениях совсем немного. Входные двери храмов оформляли поставленными на ребро ровными плитами. По верху полукруглых апсид пропускали поясок орнамента из трех рядов впадин. Обычно верхний и нижний ряды имели прямоугольные впадины, а средний — треугольные. Орнамент напоминает мережку на домашнем льняном полотенце. Над этим поясом выкладывали ряд кокошников. Еще одна ответственная часть здания — барабан главы. Псковичи его украшали поясом такого же орнамента. Узкие щелевидные окна барабана легко перекрывали двумя наклонными плитками камня. Над ними непременно укладывали «бровки», для чего две такие же плитки известняка выдвигали на несколько сантиметров вперед из плоскости стены, и они нависали, как брови, над окнами — глазами здания.