Исповедь бывшего толстяка - Павел Смольников

При слове „диета“ мой организм обиженно заурчал. Пришлось съесть легкий завтрак из 8 яиц.

Нет, диета — это путь не для меня. 

13 декабря

Лиза уже не снится. Грустно жить с таким необъятным животом. Одиночество мое беспредельно. Читал, где-то на Западе есть клуб толстяков. Люди с излишним весом объединились, чтобы не быть одинокими. Я прикинул, как бы хорошо стать членом такого клуба и встретить там свою судьбу. И чтобы у судьбы талия была балетная…

Хотя как в клуб толстяков может затесаться девушка с такой талией? 

17 декабря

В сквере познакомился с потрясающей девушкой. Зовут Элеонорой. Это что-то необыкновенное. Она бежала на остановку и ударила меня по животу лыжами. Мы разговорились. Оказывается, Элеонора — страстная поклонница лыжного спорта. Она так поэтично рассказывала мне о свисте ветра в ушах, когда летишь по склону, о сахарном хрусте снега под лыжами и пьянящем, как шампанское, морозном воздухе, что я тут же влюбился в лыжный спорт. А заодно и в Элеонору.

— Все время до встречи с тобой, — сказал я ей (мы уже перешли на ты), — я считаю попросту пропащим.

Она засмеялась и сказала, что лыжный спорт решит все мои проблемы в два счета. Договорились встретиться на лыжне. 

21 декабря

Завтра — свидание с моей снежной феей. Завтра начинается мой снежный период жизни.

23 декабря

Я потерпел полное фиаско. Лыжника из меня не получится. С Элеонорой мы расстались. Расскажу все по порядку.

Мы встретились с ней на Савеловском вокзале.

— Я увезу тебя в сказку, — сказала Элеонора.

Мы доехали до станции Турист.

— Когда ты в последний раз вставал на лыжи? — спросила меня снежная фея.

— В прошлом году, — отчаянно соврал я. На самом деле последняя моя попытка научиться стоять на лыжах относится классу к третьему.

— Ничего, — сказала Элеонора. — Сейчас потренируемся.

Она изящно оттолкнулась палками и непринужденно покатила по лыжне. Я тоже сделал грациозный толчок. Но мои лыжи почему-то сразу поехали в разные стороны. Я старательно установил их вдоль лыжни и сделал новый толчок палками. Лыжи встали поперек лыжни. А я повалился на бок.

— Не торопись, — посоветовала Элеонора. — Сейчас я пущу тебя под уклон. И дело пойдет. Так, становись сюда. Соедини лыжи вместе и не давай им разъезжаться. Согни немного ноги в коленях. Теперь осторожно толкайся и-и-и…

Я тронулся и, не отрывая взгляда от лыжни, пошел под уклон. Лыжи скрипели подо мной. Дыхание со свистом вырывалось из груди.

— Держись свободнее, — крикнула мне вслед снежная фея. — Расслабься. А то можно подумать, что тебя скрючило приступом ревматизма…

Я слегка расслабился. Лыжи тут же сошли с лыжни, и я смёл красивый забор у какой-то дачи. Элеонора рассмеялась.

— С тобой не соскучишься, — сказала она. — Ну хорошо. Начнем с теории. Вставай. Вот тебе несколько тренерских советов…

Снежная фея объявила, что людям с лишним весом и с плохо развитым чувством равновесия нужно начинать с ходьбы на лыжах с палками. И обязательно по ровному, как стол, месту. Особенно, если они побаиваются лыж.

— Давай попробуем, — Элеонора установила меня на абсолютно ровную площадку.

Я дрожал мелкой и противной дрожью.

— Ты чего? — удивилась снежная фея. — Боишься? Не трусь, глупыш. Ведь лыжник с палками в руках — фигура сверхустойчивая. Скорее пешеход растянется на абсолютно ровном и сухом тротуаре, чем потеряет равновесие лыжник с палками.

Далее Элеонора научно обосновала мою устойчивость. Нарисовала на снегу картинку-чертеж, а рядом — математические формулы. Оказывается, две палки страховали меня от поперечной потери равновесия, а лыжи — от продольной. По ее словам, если я даже захочу упасть, мне этого не удастся сделать.

— Пошли! — скомандовала фея.

Я сделал шаг и рухнул плашмя, подмяв под себя тренера.

— Ощущение такое, будто на меня наступил слон, — поднимаясь на ноги, пошутила Элеонора.

Она еще улыбалась.

— Попробуем еще раз. Держись за меня. Так, делаем шаг. Раз-два, три-четыре.

С одной стороны опираясь на снежную фею, с другой на палки, я тяжело брел по лыжне.

— Можно сказать, ходьбу с палками мы освоили, — объявила минут через десять Элеонора. — Попробуем здесь же походить без палок.

Я замычал и отрицательно замотал головой.

— Ничего, ничего, надо попробовать, — настаивала она. — Нужно совершенствовать свои навыки. Воткни палки в снег. Так. А теперь отпусти меня…

Я отпустил. И мы снова повалились в снег. Слава богу, Элеонора была сверху.

— Ладно, возьми палки в руки, — отряхиваясь, сказала она. — Пойдем дальше, несмотря ни на что.

Я крепко взял палки в руки и, широко расставив ноги, навалился на них.

— Нет, — поправила меня моя наставница, — теперь каждая палка тебе нужна не для поддержания бокового равновесия, а для усиления толчка ногой. Вот смотри: рука при толчке палкой распрямляется и уходит далеко назад…

Элеонора толкнулась и изящно проехала несколько метров.

— Это и есть попеременный ход, — сказала она, возвращаясь. — Попробуй.

Я попробовал. И неожиданно для себя даже не упал. Очень неуклюже, но у меня получилось.

— Браво! — похвалила Элеонора. Она рано радовалась. Худо-бедно, но я познакомился с одношажным и двухшажным ходом. Кое-как научился под мудрым руководством удивительно терпеливой Элеоноры подниматься по пологой горе. Потом изучил на месте основную и обтекаемую стойки.

— Поставь лыжи чуть уже плеч, — велела моя наставница. — Одну сантиметров на 5–8 выдвинь вперед. Это для устойчивости. Колени немного согни, они должны мягко реагировать на все неровности склона. Это и есть основная стойка. Она самая устойчивая и самая удобная.

Я постоял в основной стойке. И мне понравилось. Если бы еще можно было привалиться спиной к дереву, тогда был бы полный комфорт. И я мог бы любоваться своей Элеонорой, совсем не напрягаясь. Она была очень эффектной на фоне снежной белизны в своем алом лыжном костюме.

— Есть еще обтекаемая стойка, — устало сказала Элеонора. — Ноги стоят так же, как и в основной. Зато палки подобраны под мышки. Тело почти горизонтально наклони вперед. Локти слегка обопри о колени.

Я принял обтекаемую стойку. И представил, как мы с феей несемся по склону. Ветер свистит в ушах. А снежная пыль серебряным инеем оседает на деревьях. Многочисленные туристы, облепившие склон, с восторгом смотрят нам вслед. Я поворачиваю голову и кричу:

— Я люблю тебя, Элеонора!

Она восхищенно смотрит на меня — стройного и ловкого — и отвечает:

— Я тебя тоже.

К действительности меня возвращают слова, произнесенные несколько охрипшим голосом феи:

— Вот в основном и вся техника лыжного передвижения. Остались пустяки — научиться торможению и поворотам при спуске по склону.

Последние слова меня насторожили.

— Ты что, хочешь, чтобы я спустился по склону?

— Иначе не научишься тормозить и поворачиваться, — ответила моя наставница.

— Может, ограничимся теорией?

Но Элеонора решительно подтолкнула меня к склону. Я глянул вниз и обомлел. Весь склон был усыпан лыжниками в разноцветных костюмах. Они располагались так плотно, что, как говорится, яблоку негде упасть.

— Тут невозможно проехать, — заявил я и сделал шаг назад.

— Пустяки, — легкомысленно объявила Элеонора. — Это же семейный склон. Здесь катаются даже бабушки с внуками. Вон, посмотри…

И правда, по склону лихо катила седовласая бабушка. За ее палки зацепилась целая вереница внуков.

Будь что будет, решил я. Придется ехать. Ведь все равно наставница в покое меня не оставит.

— Способ торможения, о котором я тебе сейчас расскажу, позволит быть уверенным на любом склоне. „С таким пузом, — подумал я про себя, — ни в чем и никогда нельзя быть уверенным“.

— Сейчас ты освоишь торможение „плугом“, — пообещала моя снежная фея. — Встань в основную стойку, слегка присядь, выпрямись и скользящим движением раздвинь в стороны пятки лыж. Вот почему „плуг“: пятки раздвинуты, а носки вместе. Понятно?

Я кивнул.

— Если, тормозя „плугом“, ты встанешь на правую лыжу, то у тебя получится поворот влево. И наоборот. Видишь, как просто. А теперь попробуем! — Элеонора решительно подтолкнула меня к склону.

А, будь что будет. Я сделал шаг. И в следующее мгновение почувствовал, как ветер засвистел в ушах. На меня стремительно надвигалась группа лыжников в ярких лыжных костюмах.

— Э-эй! — закричал я, пытаясь затормозить „плугом“. — С до-ро-ги…

Но было поздно. Я сбил их с ног одним махом.

Когда я поднялся наверх и изготовился для следующего спуска, склон передо мной был пуст. Для меня освободили полосу шириной метров в пятьдесят. Катающиеся выстроились по обе стороны от этой полосы. Видимо, они считали, что стоят на достаточно безопасном расстоянии. Но, как выяснилось, это была ошибка.