Газета Троицкий Вариант # 46 (02_02_2010) - Газета Троицкий Вариант

На открытии симпозиума выступила одна из его основателей, академик РАН Татьяна Ивановна Заславская. Затем состоялись доклады главного редактора издательского дома «Новое литературное обозрение» Ирины Прохоровой; антрополога, научного сотрудника и преподавателя Кембриджского университета Николая Ссорина-Чайкова; социолога, директора «Левада-центра» Льва Гудкова и экономиста, президента Института национального проекта «Общественный договор» Александра Аузана. Все выступления вызвали дискуссии и многочисленные вопросы участников конференции.

ТрВ обратился к президенту МВШСЭН, британскому социологу, профессору Манчестерского университета, действительному члену РАСХН Теодору Шанину с просьбой ответить на несколько вопросов. Беседовала Наталия Демина.

- Теодор, кто из докладчиков на симпозиуме Вас наиболее заинтересовал?

- Не было ни одного доклада, который был бы скучен, из которого бы я не вынес чего-то нового. Симпозиум стал институцией, которая интересна людям, которой люди держатся, и это главное.

- Сейчас идет много споров о необходимости реформирования РАН. Не могли бы высказать Вашу точку зрения на ситуацию в Академии наук?

- На мой взгляд, в РАН очень большую роль играют личностные связи, их пересечения и конфликты. Довольно ясно, что извне чувствуется конфликтность этого сообщества, что необыкновенно неприятно видеть, в то время как Академия является символом российского научного общества. Но даже эти конфликты, быть может, являются отражением серьезных научных споров. Поэтому, мне кажется, глубокую оценку происходящего в РАН может дать только тот, кто находится внутри этого сообщества.

В то же время и те, кто находится внутри, порой не могут дать объективной оценки ситуации в академической науке, от них можно ожидать только какого-то фракционного взгляда: «Мои — такие, а другие — такие». А это не ответ.

- Недавно был опубликован доклад компании Thompson Reuters [1] о том, что китайская наука стремительно растет, более медленными темпами развиваются бразильская и индийская науки, а российская от них отстает. У Вас есть собственные ощущения так ли это?

- Китайской науки я не знаю вообще. Бразильскую я знаю немного, больше обществоведение, которое, конечно, ничем особым не выделяется, но оно неплохое. Я думаю, для того, чтобы сейчас оценивать ситуацию в науке в разных странах мира, нужно иметь серьезные познания в физике, астрономии и других точных науках, а общественные науки не являются полезной территорией для такого сравнения.

Полезные ссылки. Подробные доклады о ситуации науки в России, Китае, Индии и Бразилии можно бесплатно скачать после простой процедуры регистрации, см. http://researchanalytics.thomsonreuters.com/grr/

Промежуточные итоги. К двадцатилетию Ленинградского (Cанкт-Петербургского) союза ученых

02 Фев 2010 г. ТрВ № 46, c. 6, "Бытие науки"   М.Я. Амусья Рубрика: Бытие науки

М.Я. Амусья1, Физико-технический институт им. А.Ф. Иоффе РАН, С. -Петербург, Россия; Институт физики им. Рака, Еврейский университет, Иерусалим, Израиль

В жизни все неверно и капризно,

Дни бегут, никто их не вернет.

Нынче праздник, завтра будет тризна,

Незаметно старость подойдет.

Это совершеннейшая банальность — говорить о том, как быстро летит время. И, тем не менее, огорчительно, что она справедлива и по этому случаю: двадцать лет Ленинградского (ныне Санкт-Петербургского) союза ученых (СУ), как и вся породившая его «перестройка», промелькнули столь огорчительно быстро.

Двадцать лет — большой срок в жизни человека. Тем более велик он в применение к общественному союзу в столь неспокойное для России время, когда развалилась страна, система организации ее науки, и в хаосе исчезновения начали формироваться черты нового — частью заимствованного за рубежом, частью придуманного самостоятельно. Но чтобы заимствовать — следовало знать, чтобы придумать — надо было иметь идеи. Да и сам развал страны не мог оставить безучастными людей образованных и думающих. Вокруг этих проблем и разворачивалась деятельность Ленинградского (Санкт-Петербургского) СУ.

Сейчас уместно вспомнить, для чего создавался этот союз 20 лет тому назад, что он сделал за это время, почему по-прежнему жив и активен, есть ли у него и сейчас масштабные задачи. Это и ностальгическое воспоминание, и ответ тем, кто в последнее время высказывает сомнения в нужности общественных организаций ученых ввиду многонаправленности научной среды, глубоких расколов в ней, не в последнюю очередь в отношении морально-этических принципов — долга перед страной, отношения к власти и т.д. и т.п.2

Союз возник на волне общественного энтузиазма конца 80-х, когда многие ощущали, что серьезнейшие общественные перемены не только возможны, но и близки. И это оказалось правильным. Хотелось верить, да и многим верилось, что эти перемены пройдут просто и быстро, притом непременно будут позитивными, в том числе и для интеллигенции. Это, увы, оказалось ошибкой. Нас 20 лет назад идея союза ученых привлекала своей возможностью многократно усилить способность каждого в отдельности противостоять мощной научной бюрократии Академии наук СССР и высших учебных заведений, т.е. защитить индивида от управленцев. Одновременно мы видели общественную организацию ученых как механизм усиления научного подхода к решению задач общества, включая руководство городом, страной, выработку правил игры — законов этой системы. Союз ученых должен был стать местом, где каждый научный работник мог найти защиту, и голосом научного сообщества, которому было что сказать по поводу происходившего в городе и стране.

Членов союза объединяло желание видеть достойных людей в Верховном Совете СССР (в первую очередь академика А.Д. Сахарова) и требование открытой научной экспертизы многочисленных «преобразовательных» планов властей, будь то поворот сибирских рек или строительство ленинградской дамбы. Проблема дамбы мне была особенно близка. Организовав специальный семинар в Физико-техническом институте им. А.Ф. Иоффе, удалось поймать проектировщиков буквально на подтасовках и показать несостоятельность всего проекта. К сожалению, сила государственного аппарата была, да и опять стала, больше общественной, так что строительство дамбы остановить не удалось. С годами ей нашли, однако, другое применение, пусть и не столь впечатляющее, как защита Ленинграда от химеры гигантского наводнения. Сейчас в ходу новая химера, глобальное потепление, и трудно даже вообразить, в какие деньги может вылиться защита Санкт-Петербурга от тающих льдов Гренландии и подъема Мирового океана. История с дамбой показала, на что способны борцы за огромные затраты. Она же показала, что общественность должна быть гораздо сплоченнее и энергичней в проверке и оценке разумности инициатив власти.

С самого начала СУ через учрежденный им уже на первой конференции Координационный совет (КС) стремился не столько к количественному росту, сколько к возможности усиления общественного влияния организации. Это достигалось тщательным отбором вновь принимаемых членов и продуманностью задач, на которых сосредотачивалась деятельность СУ, а также, что очень важно, тесной связью с прессой. Именно эта связь позволяла КС добиваться громкого звучания голоса СУ — отнюдь не просто пропорционального числу своих членов. Связи с прессой особое внимание уделял один из сопредседателей первого и множества последующих КС Л.Я. Боркин, неоценимо много сделавший для того, чтобы СУ прожил эти 20 лет и имел завидные шансы на дальнейшую длительную жизнь.

Тесная связь с прессой вскоре после создания СУ стала двусторонней. Нередкими были встречи с видными журналистами, в том числе и зарубежными. Запомнилось интервью, которое брал у нас известный телевизионный обозреватель США Роберт Новак, работавший в том числе и на CNN. Это давало возможность представить точку зрения членов КС и СУ очень широкой аудитории. Замечу, что членство в КС было и осталось неплохим пропуском в прессу как в России, так и за границей, придавая дополнительную весомость и значимость тому, что говоришь или пишешь. Я это многократно испытал на себе.

Членами СУ и КС были люди, занимавшие видное место в учреждениях, управляющих наукой на уровне города. Так, председателем постоянной комиссии Ленсовета по науке и высшей школе был А.Ю. Сунгуров, а его заместителем — А.Я. Винников (оба — члены КС). В 1992 г. был создан Совет по науке, высшему и среднему специальному образованию мэрии Санкт-Петербурга, председателем которого стал член СУ, член-корреспондент АН СССР (сейчас академик РАН) Е.Б. Александров. А через год в мэрии был создан Департамент науки и высшей школы, председателем которого стал один из организаторов СУ — профессор А.М. Ельяшевич. Не удивительно, что мнение СУ и его КС отражалось в новой научной политике. Да и сама эта политика возникала не без влияния, удачного или иногда — не очень, СУ Вообще, был период, когда можно было просто связаться с властными структурами — позвонить или зайти туда и высказать занимавшему ответственный пост члену СУ свое мнение по важной проблеме. Это создавало неповторимое ощущение причастности к важнейшим событиям в жизни страны, включая законотворчество, вплоть до редактирования статей Конституции России.