Аберацио Иктус - Димитр Пеев

— Интересная гипотеза, — отметил Консулов.

— Слушай, Консулов, здесь говорят только тогда, когда я спрашиваю, запомни это! А сейчас вы свободны!

Они еще не закрыли дверь, как Консулов сказал:

— Ну что за сучок?

Хорошо, что он этого не ляпнул в кабинете. И все-таки неловко как-то перед Хубавеньским, ведь совсем новый человек…

— Ты не прав, Крум. Винев не сучок, а ты не должен был вмешиваться в разговор. И насчет бензина это было лишнее: он явно не читал «Золотого теленка»…

— Не могу же я оставаться безразличным к проявлениям глупости.

— Бинев не сказал ничего глупого. Ты сам в этом убедишься, он совсем не глупый. Просто он сделан из другого теста. Его недостаток в том, что у него нет чувства юмора.

— Самое ценное качество джентльмена — это чувство юмора.

— Ну хорошо, примирись с тем, что Бинев не джентльмен. А с супругом Пепи действительно нам пора уже познакомиться… Здесь полковник прав.

Они поделили работу так: Консулов и Хубавеньский должны были изучать связи Пепи, начиная с ее личного дела (если такое имелось на работе) и кончая ее приятелями и приятельницами, родственниками. Параллельно они должны были найти источники, откуда она получала дорогие вещи, находившиеся в квартире. Сейчас попытаться выяснить самим, а если будет трудно, то и при помощи других отделов милиции.

Из морга уже позвонили — спрашивали, как поступить с покойницей. Никто до сих пор не являлся, чтобы забрать тело, поэтому необходимо было начать поиски родственников. И прежде всего мужа. Этим занялся сам Антонов. Странно было исчезновение Бедросяна в день или накануне смерти жены. Если он просто не подозревал, что случилось с супругой, это одно дело, а если он скрылся, сбежал? Но беспокоить пограничные власти было еще рано. Если же его разыскивать, чтобы только уведомить о смерти жены, это было бы слишком накладно…

Согласно справке адресной службы Дикран Таквор Бедросян был зарегистрирован в жилом районе «Молодость» вместе с Пепи. Естественно. Но кого можно найти из родственников Бедросяна, если его самого нет, а супруга мертва? Антонов открыл телефонный справочник. Фамилия была довольно редкой, и ее можно было попытаться разыскать. Бедросянов в книге было четверо. И второй явно имел отношение к тому, кого они искали, хотя он жил и по другому адресу — на улице Раковского. Это было либо случайное совпадение, либо удача. Видимо, нужно идти туда.

…В квартире на улице Раковского он нашел двоих стариков. Да, это были родители Дикрана Бедросяна. Но, кроме того, что в последнее время он жил у них и что в понедельник отправился на своей машине во Врачанский округ, ничего другого Антонов о нем узнать не смог.

На обратном пути, когда он возвращался, какая-то смутная мысль попыталась всплыть в его сознании. Но шум города, толкотня в автобусе и трамвае, не давали ей возможности проясниться. Только когда он отправился пешком к управлению, до него дошло, что смущало его. Отчужденность! Какое-то странное безразличие к судьбе этой женщины, отсутствие интереса к ее смерти.

Если кто-то умирает, особенно такая молодая и красивая женщина, вокруг сразу же возникает атмосфера сочувствия и переживания. Родные скорбят и плачут, знакомые интересуются и обсуждают. А сейчас? Даже супруг, и тот куда-то подевался, свекор и свекровь не знают, никто не потрудился предупредить их. Как будто все боятся впутаться в эту историю. Там, где она работала, тоже не чешутся. Даже некролога нет.

Войдя к себе в кабинет, Антонов принялся названивать, собирать сведения о Дикране Бедросяне. Дозвонился до районного отделения милиции, где жили его родители, попросил участкового зайти к нему. Заказал сведения из картотеки бюро судимости. Потом спустился в столовую пообедать.

К двум часам появились Консулов и Хубавеньский. Антонов рассказал им о своей встрече с родителями Бедросяна. Не ожидая приглашения, Консулов достал блокнот и доложил результаты их «утренних похождений».

— Первая приятная неожиданность была та, что данное парикмахерское учреждение бюрократически ничем не уступает остальным своим собратьям. В нем есть не только дверь с надписью «Личный состав», но и хранятся дела на каждого мастера ножниц. Так вот, наша красавица родилась в Плевене в одна тысяча девятьсот сорок девятом году.

Гимназию закончить не успела, зато спустя два года после того, как в шестьдесят шестом году переехала в столицу, ухитрилась в качестве дефицитного кадра заполучить софийскую прописку. А знаешь, ведь нашим людям иногда и пяти лет не хватает, чтобы их благословил софийский горсовет. Допускаю, что здесь, возможно, решающую роль сыграли сексуальные мотивы. К сожалению, ее книжнодокументированная биография заканчивается назначением в этот салон маникюршей. Отсюда — ни строки больше. Последний «документ» — рекомендация того самого, «византийца», Панайота Велева. Будто бы он ее «хорошо знал». В каком смысле? Но об этом нет письменных данных…

— Это все?

— Ну да. Это лишь постная увертюра. После мы с нашим молодым человеком разошлись в салоне вовсю. Клео не было, а ее коллеги оказались разговорчивее. Хотя и они ничего существенного не сказали. За исключением… Вот что сказал наш Хубавеньский: «У Пепи нет дома телефона. Единственный способ договориться о свидании с кем-либо — по телефону салона. А он имеется лишь в кабинете кассирши! Значит, она могла слышать, а если разговор был „особый“, то и запомнить». Просто и элементарно, как все гениальное. Молодец наш Пенчо! И вот уже через полчаса после окончания работы мы вдвоем и любезно приглашенная нами кассирша сидели в «Бразилии» за чашечкой кофе с коньяком. Быстро нашли общий язык. От нее узнали, что в понедельник Пепи разговаривала по телефону только один раз. Спрашивал ее мужской голос. Разговор был коротким, но содержательным. Приблизительно так: «Да, это я», «Очень рада», «Может быть», «Да», «В семь», «Буду ждать», «Чао».

— Еще что-нибудь удалось узнать о человеке, который ей звонил?

— Старик, не будь алчным. Голос был знаком кассирше в том смысле, что он звонил уже не первый раз. Как ты понимаешь, он не называл ни своего имени, ни точного адреса.

— Я ее спросил, — пояснил Хубавеньский, — не говорил ли мужчина из автомата, то есть не слышала ли она характерного шума улицы, но она не вспомнила. Хотя какое это имеет значение?

— Значение, может, и имеет, и хорошо, что вы ее об этом спросили, — заметил Антонов.

— Вообще сегодня Пенчо проявил себя как мыслящий индивидуум, — добавил Консулов.

Воодушевленный похвалой, Хубавеньский продолжал:

— Из разговора, который нам передала кассирша, можно сделать вывод, что Пепи назначила свидание, видимо, со своим любовником, а не с супругом.

— Почему вы так думаете?

— Потому что вряд ли бы она сказала мужу «я очень рада»

— Смотри, такой молодой, еще не женат, а уже разбирается в семейных делах, — засмеялся Консулов.

— Согласен, это самая вероятная гипотеза, но совсем не исключено, что и супругу иногда она так отвечала. Теоретически возможно, но в данном случае вряд ли. — Антонов повернулся к Консулову: — Неужели никто в салоне не знал приятеля Пепи?

— Я расспрашивал. Не знают или не хотят говорить. Вся надежда на Клео. Нужно будет снова ее вызвать.

— Не слишком ли часто? Какова ее вина, мы не знаем. Какие вопросы ей можно задавать?

— Ничего! Она должна понять, что отделается от нас только тогда, когда скажет все. Если она хочет, чтобы мы ее больше не «таскали», пусть исповедуется как можно быстрее.

— Ты прав, до неизвестного мы можем добраться, вероятно, только через Клео. Но я не убежден, что нужно вызывать ее вторично. Может быть, ты найдешь подход поэффективнее?

— Только не требуй, чтобы я начал ухаживать за ней. Она стара для меня. Да и вообще… чтобы ты потом не сердился, если я вдруг заговорю с «греческим» акцентом.

На следующий день Антонов пришел на работу рано утром — нужно было подготовиться к допросу Бедросяна. Накануне, около половины шестого, позвонили из Врачанского окружного отделения милиции и попросили Антонова подождать — нужно было передать ему важное сообщение. Через час с ним говорил майор Костов. Он доложил, что лицо, которое их интересует, было замечено около Белого источника. До этого Бедросяна видели день-другой назад в Ботуне и Главаце. И там и там он останавливался у своих знакомых из деревни, а затем шел слух, что из Софии приехал большой мастер, который быстро и качественно чинит всякие телевизоры, радиоприемники, проигрыватели и магнитофоны. По всей видимости, он объезжал этот район не впервые, потому что здесь знали его как хорошего специалиста и клиентов хватало. В машине Бедросяна в достатке имелись запасные части, инструменты и тому подобное. Крестьяне были довольны его работой. Майор Костов хорошо понимал, что интерес следственного управления столицы к Бедросяну носит далеко не случайный характер, как говорится, «не к добру», и в подтексте своего доклада старался представить гастролирующего мастера в самом выгодном свете.