Убейте меня - Велор Сильвер

Он расстегнул пуговицу на своих брюках и потянул молнию вниз. Я хотел сбежать, но он одним рывком удержал меня на скамье. Сжал руками детскую голову и заставил смотреть на то, что торчало у него между ног.

— Теперь возьми его в рот.

Это было настолько мерзко, что не описать никакими словами. Поверьте мне, если бы я мог, то выбрал бы мучительную смерть вместо того, что происходило со мной в тот момент.

Самое главное, как оказалось, это было не самое страшное. Страшное было то, что Альф настолько поглощен был ощущениями, что повредил мне горло. Изо рта пошла кровь. Капельками, почти незаметно.

Сделав свое дело, мой мучитель, надел штаны и бросил мне в лицо носовой платок. Он быстро пропитался спермой, слюной и кровью.

При виде алых пятен Альф испугался. Его охватил ужас, в то время как мне было все равно. Я надеялся, что именно сейчас придет моя смерть. Придет и заберет.

— Черт! Только этого мне не хватало.

Он вырвал у меня из рук свой платок, затем столкнул со скамьи. Я упал лицом на землю, испачкался. Говорить не мог, горло сильно болело.

Альф схватил себя за голову и стал ходить из стороны в сторону. Лежа на земле, я видел, как ему было страшно. Как судорожно соображал, что ему теперь делать.

Я так и хотел ему прокричать, чтобы убил. Задушил или утопил, а потом закопал. Но сделал это так, чтобы никто и никогда меня не нашел. Даже с собаками. Но я не мог говорить. Я лежал на земле и хрипел. Кровь стала попадать в легкие. Я задыхался.

В какой-то момент я перестал соображать. Тогда Альф взял меня на руки и отнес к домику знахарки, что жила особняком в лесу.

Альф принес меня к ее калитке и оставил на земле. Старый пес громко залаял. Колдунья появилась на крыльце своей лачуги, когда моего мучителя уже след простыл. Она не видела его, а потому не знала, откуда я появился у ее дома.

Она выхаживала меня несколько дней. Одновременно с этим, в это же время отец и другие мужчины искали меня повсюду. Когда в очередной раз прочесывали лес, то все-таки решились зайти к ней.

Не говоря ни слова, она разбудила меня и вывела на крыльцо к отцу. Он стоял вместе с другими мужчинами у калитки. Побоялись войти во двор.

Я поискал глазами в толпе мужчин единственное лицо — своего мучителя. Но его там не было. Трус.

— Что с моим сыном? Зачем он здесь?

Старуха лишь погладила меня по голове и, склонившись к уху, прошептала:

— Если тебе понадобится помощь, ты всегда можешь найти ее в моем доме. Я смогла тебя спасти и, вероятно, смогу спасти еще.

Сказав это, она выпрямилась и, оглядев молчаливую толпу, обратилась к моему отцу:

— Твой ребенок попал в беду. Ему необходимо лечение, а также должный уход.

— Что с ним?

— У него травма горла.

Кто-то крикнул из толпы:

— Это ты его покалечила, ведьма?

Она даже не удостоила его своим взглядом. Медленно повела к отцу.

— Твой сын попал в беду, и я не знаю, что именно произошло. Но сделала все, чтобы ему помочь. Некоторое время ему нельзя говорить, иначе он потеряет голос и станет немым.

Она отпустила меня от себя, и я с большой неохотой подошел к толпе мужчин. В тот момент мне казалось, что все знают, что именно произошло с моим горлом.

Мне было стыдно и горько. Я не мог поднять головы, чтобы увидеть их глаза. Особенно глаза своего отца.

Мальчик был найден, а значит, поиски были окончены. Мужчины стали разворачиваться и уходить в сторону деревни. Мне даже показалось, что некоторые были разочарованы тем, что я был найден живым. Никаких сенсаций для местных жителей.

Мужчины ушли далеко вперед, а мы с моим отцом шли за ними следом. Перед тем как скрыться в лесу, я обернулся и посмотрел на женщину, которая спасла мне жизнь. Она стояла и смотрела на меня. Я видел ее печальную улыбку.

— Старая ведьма. Все называют ее Паучихой, — отец подтолкнул меня вперед, — не пялься на нее.

На прощание я махнул ей рукой, и мы скрылись в гуще деревьев. Едва это произошло, как отец схватил меня за шиворот и толкнул вперед.

— Я сказал тебе не пялиться!

Я чуть не упал на тропинку, но удержался. Отца бесил один только мой вид. Не удивлюсь, если в тайне ото всех он мечтал найти мой труп. Но я оказался живуч.

— Рассказывай, ублюдок, как ты осмелился бросить задание, которое я тебе поручил? Едва оставшись без присмотра, ты тут же бросился гулять со своими дебилами-дружками. Не удивлюсь, если это они тебя покалечили.

Я молчал, а он ждал ответа. От злости отец совсем позабыл, что я не могу говорить. Тогда я повернулся и показал руками на свое горло.

— Вот дерьмо!

Отца охватила досада. Он сплюнул на землю, затем толкнул меня вперед и начал рассуждать вслух:

— Вы вместе играли, и ты взбесил их своей дурацкой выходкой. Естественно, они разозлились и поколотили тебя. Однако, не рассчитав своих сил, повредили шею.

В тот момент я подумал, что это самое логичное из всех объяснений моей травме. Правда он путает шею с горлом. Ну да ладно. Я не стал спорить и, повернувшись, кивнул.

— Вот видишь, — услышал я в ответ, — твоего отца не проведешь. Я умный и далеко не дурак, в отличие от тебя.

Да уж! Ничего не скажешь. Я шел вперед, однако в какой-то момент отец меня обогнал. Мне пришлось почти бежать за ним, чтобы не потеряться вновь.

Я шел и смотрел на его широкую спину. Судьба бросала меня от одного мучителя к другому. Как насмешка надо мной в этой жизни их было двое. Как будто и одного было мало.

Один насиловал, другой избивал. Один это делал тайно, второй при свидетелях. Никакого просвета и спасенья. Никто не мог помочь.

Неужели я буду жить так всю оставшуюся жизнь? Неужели нет никакого выхода? Я должен был придумать, как мне избавиться от всего этого. Как начать другую жизнь. Но как? Тогда я этого не знал и был далек от решения.

Горло было повреждено. Я не мог произнести ни слова. Однако это было не самым худшим. Самым худшим было бы то, что больше я никогда не смог бы говорить. Травма была серьезной, по крайней мере, так бормотала колдунья, ухаживая за мной. Мне срочно требовался врач. Но отец не спешил меня ему показывать.

Да, я снова все еще жив. Что может быть хуже?

31 мая 1989 года

Я все еще не мог говорить. Молча выслушивал и кивал. Иногда писал ответ на листке бумаги. Чтобы каждый раз не бегать по дому и не искать, на чем написать, мать подарила маленький блокнот и карандаш. Я носил их с собой.

Тридцать первого мая я был один дома. Это было воскресенье. Вся семья уехала в город, за покупками. Взяли всех детей, кроме меня.

Как обычно в это время я уже прибрал в доме, вымыл посуду и заправил все постели. Оставалось свободное время на эскизы. Я сел за стол и достал из верхнего ящика стопку бумаг. На самом верхнем листке стал быстро изображать маленькую сторожевую башенку. Нет, она не походила не средневековую. Это была фантастическая башня. На скале сидела летучая мышь, одно крыло которой закрывало низ скалы. Второе же крыло было сложено, и маленькие коготки держались за высокий шпиль. Мышь будто бы смотрела вдаль, высматривая врага.