Дорогие коллеги. Как любимая работа портит нам жизнь - Сара Джаффе

о любви к работе – всего лишь новая попытка замаскировать эксплуатацию. Но ее жертвы все увереннее постепенно развенчивают этот миф[56].

На страницах этой книги вы встретите множество людей, которых вынуждали вкалывать во имя любви к своей работе. Среди них разработчик видеоигр и учительница истории, художница и сотрудница компании Toys “R” Us[57]. Они создают коллективные пространства, запускают общенациональные кампании, организуют профсоюзы, лоббируют принятие новых законов и бастуют, требуя лучшего отношения к себе как к работникам. Знакомясь с их историями, мы проследим, как происходила экспансия идеи любви к работе, которая вышла далеко за пределы отдельных сфер занятости и захватывает сейчас все больше и больше профессий в современных постиндустриальных странах.

В первой части мы увидим, как идея любви к работе распространилась с неоплачиваемого труда женщин по дому на оплачиваемую домашнюю работу, преподавание, розничную торговлю и некоммерческий сектор. Сюда же можно отнести работу, выполняемую медсестрами, сотрудниками продуктовых магазинов, ресторанов и колл-центров. Стоит заметить, что в период пандемии коронавируса большинство этих занятий стали «жизненно важными»: люди перечисленных профессий вынуждены ходить на работу и рисковать своей жизнью, чтобы все остальные могли жить как прежде. Предполагается, что работники этих сфер должны быть милы и вежливы с клиентами, искренне заботиться о них, а также жертвовать своими личными интересами и потребностями.

Во второй части книги мы поговорим о второй составляющей нашей истории, связанной с художественной критикой капитализма. Мы увидим, как миф о голодающем, но преданном своему делу художнике распространился с людей искусства на стажеров, прекарных работников университетов, программистов и даже профессиональных спортсменов. В эту категорию также можно включить телепродюсеров, актеров, иллюстраторов, музыкантов и писателей – предполагается, что их работа сама служит вознаграждением за затраченные усилия, так как дает им возможность выразить себя и реализовать свои гениальные замыслы. Людям этих профессий часто приходится слышать о том, что они должны быть благодарны уже за то, что у них есть возможность заниматься тем, чем они занимаются, ведь сотни людей мечтают иметь хотя бы наполовину столь же интересную работу.

Мои герои выступают против идеи о том, что человек должен трудиться, руководствуясь одной лишь любовью. Тем не менее многие из них получают истинное удовольствие от того, чем занимаются. Они открыли для себя радость неповиновения и коллективного действия, радость, которую испытывает человек, стоящий в пикете плечом к плечу со своими товарищами, выкраивающий время, чтобы вместе с единомышленниками бороться за лучшие условия труда. Они возвращают себе право заниматься во внерабочее время тем, что считают нужным и важным.

Приглашаю вас присоединиться к ним.

https://nplusonemag.com/issue-34/reviews/other-peoples-blood-2; Fisher M. K-punk, loc. 7100; Clover J. Riot. Strike. Riot, loc. 1708–1710, 1861–1877, 2033–2036.

Часть I

Так называемая любовь

Глава 1

Продукты распада: семья

Рэй Мэлоун узнала о том, что беременна, когда работала над своим первым театральным проектом.

Ей было около тридцати, она жила в Лондоне и искала способ говорить о политике через искусство. Однажды Рэй увидела объявление с предложением принять участие в феминистском арт-фестивале. «Это было в 2014 году, за четыре дня до того, как я узнала, что беременна», – рассказывает она. До Брекзита оставалось несколько лет. Партия независимости Соединенного Королевства (UKIP), выступавшая за ужесточение миграционной политики и выход Великобритании из Евросоюза, в то время регулярно попадала в сводки новостей. «Казалось, что UKIP – это несерьезно, ведь [ее лидеры] постоянно несли какую-то чушь», – говорит Мэлоун. Одержимость партии традиционными гендерными ролями натолкнула ее на мысль устроить тематическое танцевальное выступление в стиле свинг, так что она приступила к реализации своего замысла вместе с еще одной театральной режиссеркой, собиравшейся организовать UKIP-кабаре.

Беременность стала для Мэлоун шоком. «Это было довольно жестко, – объясняет она. – Врачи думали, что у меня внематочная, – такие сильные боли я испытывала. Оказалось, что там киста размером с апельсин». Тогда же Мэлоун узнала, что у нее эндометриоз. Ей объяснили, что если она не сохранит этого ребенка, то, скорее всего, не сможет иметь детей в будущем. А ей очень хотелось стать мамой.

Мэлоун – миниатюрная женщина с бледной кожей и руками художницы, которые все время заняты: что-то вышивают или просто жестикулируют. Когда она рассказывает какую-нибудь историю, то вся светится, и в такие моменты чувствуется обаяние Мэлоун, которым полны ее театральные постановки.

Все время своей беременности она танцевала, носила пышный парик и наряды с преувеличенно феминными силуэтами, воплощая и одновременно высмеивая стереотипные представления о женственности, которые ей навязывали всю жизнь. «Вот почему моя дочка родилась такой музыкальной», – смеется она. Тогда она воплощала в жизнь свой первый проект политического театра, над которым работала вместе с разными группами активистов – их число увеличивалось по мере того, как британские политики делали все более и более дикие заявления. «Один из членов совета UKIP сказал, что наводнения происходят из-за геев, и мы решили, что в нашей постановке должна участвовать труппа мужчин-геев, поющих „It’s Raining Men“»[58]. Мэлоун и ее единомышленники приехали со своим кабаре в родной город Найджела Фаража, основателя и лидера UKIP. Узнав, что тот находится в пабе неподалеку, они попробовали зайти туда, танцуя конгу[59]. В паб активисток не пустили, зато Фараж сам вышел из заведения и начал с ними ругаться. Потом он рассказал журналистам, что на него якобы напали леваки, преследующие его детей. Мэлоун вспоминала, что Фараж назвал их «подонками» на страницах Daily Mail[60].

После возвращения в Лондон участники кабаре собрались, чтобы обсудить все, что произошло. На встречу заявились члены ультраправой националистической группировки Britain First («Британия превыше всего») и попытались их запугать. «Помню, как говорила себе: „Не нервничай, это вредно для ребенка“, – рассказывает Мэлоун. – Парни из Britain First говорят нам: „Мы вам покажем, как пугать чужих детей“. „Зачем ты преследуешь детишек, ведьма-левачка?“» Однако ее подруги объяснили членам Britain First, что среди них даже есть беременная женщина. «А мы такие: „Да нет, она хорошая“».

«Таким вот был мой путь к материнству», – говорит моя собеседница. «Хорошая мать», «плохая мать» – мысли, связанные с этими клише, преследовали Мэлоун. Сама она выросла в «довольно патриархальной семье», теперь же