Атакует «Щука» - Сергей Шахов

Капитан-лейтенант Столбов снова поднимает перископ. Транспорт теперь виден совсем хорошо даже без увеличения, его громада все ближе и ближе подходит к залповому пеленгу.

— Носовые аппараты товсь! — приказывает командир.

Высокий черный форштевень транспорта наползает на вертикальную нить в окуляре перископа. Теперь пора!

— Пли! — крикнул Столбов, рубанув рукой воздух.

И все в центральном почувствовали, как вздрогнула «щука», освободившись от торпед.

— Торпеды вышли, — докладывает из первого отсека старший лейтенант Захаров.

Боцман «Щ-402» главный старшина Николай Добродомов

Опасные мгновения. Облегченную носовую часть лодки потянуло к поверхности. Того и гляди, над водой покажутся нос и рубка. Мало того что лодка покажет свое место, можно еще и снаряд в прочный корпус получить. Но инженер-механик Андрей Дмитриевич Большаков и боцман Николай Добродомов успели предпринять необходимые меры и удержали «щуку» на глубине. Большаков командовал трюмным, сколько и откуда перекачать воды в носовые цистерны вспомогательного балласта. Добродомов умело и энергично действовал горизонтальными рулями, бдительно наблюдая за пузырьком дифферентомера.

А стрелка командирского секундомера неторопливо бежала по циферблату. И начинало казаться, что уже пора бы прогреметь взрыву. Или опять неудача? Во всех отсеках люди, прислушиваясь, замерли…

Два сильных взрыва один за другим отдались в корпусе лодки звенящим гулом. Значит, победа! И все-таки надо бы убедиться, что торпеды взорвались действительно от удара о борт транспорта.

— Акустик, как горизонт? — спрашивает Столбов.

— Приближающихся шумов нет!

Командир, как только торпеды устремились к цели, начал послезалповое маневрирование для уклонения от возможного преследования. Столбов предпочел уклоняться в сторону берега, резонно полагая, что в этом направлении лодку вряд ли будут искать. Пока что его предположения сбывались.

— Боцман, всплывать под перископ! — последовало приказание.

Медленно поползла вверх стальная труба. Едва из шахты показалась нижняя головка перископа, командир тут же откинул рукоятки и еще на подъеме развернул его в направлении взрывов.

Картина, которую Столбов увидел на поверхности, явно ему понравилась.

— Чистая работа, — сказал он довольный. — Ну-ка, быстро, кому хочется посмотреть.

Кому хочется посмотреть в перископ? Каждому! Все находившиеся в центральном посту по очереди заглядывали в светлый глазок окуляра и не могли сдержать возгласов удовлетворения: огромный транспорт тонул, разламываясь пополам.

— Смотрите, что с ним делается, — воскликнул Сергеев, маленького роста электрик, которого товарищи по-дружески звали Вовочкой.

— Пошел немчура рыбку кормить, — злорадно бросил краснофлотец Пронин.

Мичман Сергей Кукушкин, увидев высоко задравшийся нос уходившего в воду транспорта, только и сказал восхищенно:

— Вот это да!

Командир тем временем сообщил по переговорным трубам в отсеки:

— Атака прошла успешно. Транспорт водоизмещением в восемь тысяч тонн отправлен на морское дно. Возможно преследование кораблей охранения. Приготовиться к борьбе за живучесть!

А в отсеках все подводники, как один, вполголоса крикнули «ура». Каждому было радостно от того, что врагу нанесен еще один чувствительный удар, что не пропал труд, затраченный на борьбу со штормом, что не зря вот уже четвертый день мы находимся в море, каждую секунду рискуя наскочить на вражескую мину или попасть под глубинные бомбы гитлеровцев.

Между тем преследования почему-то не было. Правда, корабли противника сбросили несколько глубинных бомб недалеко от торпедированного транспорта. Но вскоре акустик доложил, что посторонние шумы не прослушиваются. Значит, караван ушел. Ушел, не досчитавшись самого крупного транспорта. Помощник командира веселым голосом скомандовал из центрального поста:

— От мест по боевой тревоге отойти! Первой смене заступить на вахту!

В отсеках воцарилось оживление. Радостные и взволнованные подводники делились впечатлениями.

— Взрыв-то какой! — говорил краснофлотец Максименко. — Аж нашу «щуку» тряханул.

— Я рулил на всю железку, а нос лодки лезет и лезет кверху. Хорошо Вангатов быстро заполнил носовую цистерну, — возбужденно рассказывал боцман, главный старшина Добродомов.

— Теперь, ребята, Гитлер своим фрицам всыплет за то, что нас прошляпили и не спасли свой транспорт.

— Вообще здорово получилось…

В первом отсеке, примостившись у торпедных аппаратов, старший лейтенант Захаров подсчитывал, какой урон понесли немецко-фашистские захватчики в результате успешной атаки нашей лодки. Вокруг него сгрудились Ивашев, Бахтиаров и другие подводники.

— Если этот транспорт перевозил войска, — рассуждал вслух Захаров, — то на нем находилось около трех тысяч человек с вооружением и всякими там припасами. Разделим теперь это число на каждого из нас, внуков Нептуна. Должен вам сказать, друзья, приходится по нескольку десятков фрицев на брата.

— Такой транспорт, — присоединился к беседе военфельдшер Разговоров, — может перевезти почти двухмесячный запас продовольствия для четырех дивизий.

— И это неплохо, — заметил секретарь партбюро Бахтиаров. — А если он нагружен был не войсками или харчами, а, скажем, теплым обмундированием, без которого околевают гитлеровцы на заполярном морозе. Тоже годится, пусть они мерзнут: собаке собачья смерть.

В общем, разговоров было много. В этой обстановке легко могло зародиться в экипаже благодушное настроение. Предвидя это, мы с Долгополовым прошли по отсекам и предупредили, что успокаиваться никак нельзя, что на лодке еще есть торпеды, которые надо использовать по назначению.

— Если мы привезем их обратно, — говорил Николай Афанасьевич морякам, — смех пойдет по всему Заполярью. Так что бдительность и еще сто раз бдительность, товарищи, требуется от нас сейчас.

Эти слова комиссара не заглушили радости и гордости, переживаемой людьми. Однако они заставили не в меру восторженных краснофлотцев и старшин снова настроиться на боевой лад, сосредоточиться на выполнении своих обязанностей.

Обед по случаю торпедной атаки несколько задержался, но прошел с большим подъемом, никто не жаловался на отсутствие аппетита. Но не успели еще бачковые посуду помыть, как акустик Васильев услышал подозрительные шумы. Вахтенный офицер попросил командира в центральный пост. Столбов ждать себя не заставил.

Лодка повернула навстречу шумам, и минут через двадцать командир увидел в перископ вражеский конвой: шесть транспортов с охранением. Транспорты усиленно дымили.

— Скорость изображают, супостаты. Торопятся проскочить мимо опасного места, — усмехнулся Столбов и повернулся к помощнику. — Играйте, Константин Никитич, боевую.

Эта торпедная атака по времени была значительно короче предыдущей. Дело в том, что и конвой в общем-то шел встречным курсом и самый крупный транспорт оказался ближайшим к лодке, на идеальном курсовом угле.

— Атака, как в учебнике, — пошутил Столбов, поглядывая на секундомер.

Забегая чуть вперед, можно сказать, что командир несколько поторопился с подобным заключением.

Ивашев и Бахтиаров в первом отсеке расторопно и энергично готовили к стрельбе оставшиеся в аппаратах две торпеды. И едва старшина группы торпедистов доложил в центральный пост, что носовой двухторпедный залп изготовлен, как оттуда скомандовали: «Товсь!» — и почти сразу же: «Пли!»

Торпедисты рванули на себя спусковые рычаги. Сжатый воздух с мощным шипением толкнул торпеды вперед. И опять томительное ожидание: «Попали или нет?» — и опять бурная радость, когда донеслись до лодки глухие взрывы торпед.

После атаки «щука» круто развернулась на обратный курс, потом сделала несколько зигзагов, чтобы уклониться от преследования. Бомбежки опять почему-то не было. Командир поднял перископ. Увидел неспокойное море, волны, с которых ветер срывал пенные гребни. Верхнюю головку перископа то и дело захлестывало. Но все же Столбов разглядел то, что его интересовало.

— Комиссар, полюбуйся-ка!

Долгополов приник к окуляру. Он увидел, что торпедированный транспорт идет ко дну: над поверхностью моря была видна только труба.

— Миноносец повернул в нашу сторону. И два катера, — сказал комиссар, уступая перископ командиру.

— Боцман, ныряй на пятьдесят метров! — приказал командир.

Чтобы ускорить выполнение этого маневра, одновременно было отдано распоряжение немедленно заполнить цистерну быстрого погружения. Добродомов энергично переложил рули, а затем, нервно постукивая пальцем по стеклу глубиномера, будто от этого скорость погружения лодки могла возрасти, стал докладывать: