Беспредел в благородном семействе - Дарья Калинина

– Добрый тебе денечек.

Инга машинально кивнула дяде Пете – худенькому и невзрачному старичку, обитавшему при кухне и выполнявшему в усадьбе всю черную работу. Особенно ту, где не требовалась особая сила. По причине слабости здоровья дядя Петя с тяжелой работой просто бы не справился. И так как за свою полную скитаний жизнь он никакой наукой или мастерством овладеть не сумел, то под старость ему пришлось бы несладко, кабы не опека Василия Петровича, установленная над этим странным человеком по просьбе Вани.

Дяде Пете было слегка за шестьдесят, но плешь во всю голову, морщинистое лицо и почти полное отсутствие зубов делали его старше своих лет. Перенесенные болезни и лишения тоже оставили на его внешности свой след. Одно плечо было ниже другого, он приволакивал ногу, а его лицо время от времени сморщивалось, словно от внутренней боли. Однако, несмотря на его несимпатичную внешность, дядю Петю в усадьбе все очень любили.

– Душа у него светлая.

– Добрый он человек.

И впрямь, если судить по глазам, а глаза – это зеркало души, то дядя Петя был очень чистым человеком. Хотя по его внешности в целом сказать этого было никак нельзя. Этот мужчина приходился каким-то дальним родственником Ване, этим в основном и объяснялось его присутствие в усадьбе.

– Возьмите родича моего к себе на службу, – как-то попросил Ваня Василия Петровича. – Я за него ручаюсь. Он хороший мужик, вы не сомневайтесь. Беда: в жизни ему сильно не везло. Жену потерял, семью, теперь один остался. Здоровья нет, жилья нет, пропадет, если не пригреется у нас в «Дубочках».

Ваня никогда не обременял своего хозяина лишними просьбами. Поэтому присутствие в усадьбе дяди Пети никогда и никем не оспаривалось. Василий Петрович слишком ценил своего верного телохранителя и просто друга, чтобы отказать тому в такой ерундовой просьбе. Так что дядя Петя летом работал в саду, а зимой выполнял поручения прочей прислуги. От работы сознательно не отлынивал, но иной раз, потаскав тяжести, был вынужден до конца дня лежать в кровати. Так что проку от него почти никакого не было, но в немаленьком хозяйстве главной усадьбы были люди, способные взять на себя и работу старика, и заботу о нем.

В частности, повариха тетя Паша прониклась к бедолаге самыми теплыми чувствами. И теперь дядя Петя почти всегда находился при кухне, где тетя Паша с удовольствием слушала его рассказы о долгих скитаниях по миру, которые в итоге привели его в «Дубочки».

– Благословенное у вас тут место, – говорил дядя Петя. – Я такие места издали чую. Издавна тут люди селились, и неспроста. А к вам меня сам Господь привел. Буду тут жить. Пока живу, все беды вас стороной обойдут. А как помру, тут уж держитесь и молитесь истово, потому что черные дни для всех тогда настанут.

– Что за черные дни такие, дядя Петя?

Но дядя Петя не разъяснял, а лишь обещал:

– Ну а после тех черных дней снова солнышко на небо выйдет, кто жив на земле останется, тех своим светом обогреет.

В общем, старик был чудаковат! И не все в его словах было людям понятно. Ходили про него слухи, будто бы за свои долгие странствия дядя Петя обрел умение волхвовать, взывая к древним славянским богам: Роду Прародителю, Макоше-матушке, Перуну, Велесу, Ладе и всем тем, кому поклонялись люди земли славянской до того, как из Византии к ним прибыла новая религия.

Тем не менее к дяде Пете тянулись и стар и млад, потому что он был замечательным рассказчиком, а для детей дядя Петя был особо притягателен еще и потому, что знал великое множество всевозможных сказок, чьи персонажи с древними, еще дохристианскими именами сражались с темными силами и неизменно их побеждали.

Удивительным образом оказалось, что эти самые сказки детям в поселке куда интереснее, чем даже планшеты и компьютерные стрелялки-бродилки.

Откуда-то дядя Петя узнал о том, что у его благодетеля и родственника Вани была давняя любовь – Инга. И с самого начала дядя Петя относился к Инге весьма своеобразно, вроде как к их семейной собственности, временно загулявшей, но нуждавшейся в возвращении под родной кров. Говорил он ей всегда «ты», как своей. И проявлял в отношении нее поистине отеческую заботу и участие.

Ингу этот человек смущал, хотя она и понимала, что зла он ни ей, никому другому не желает. Однако ей, взрослой женщине, всегда была удивительна его непонятная забота о ней и отношение, словно к родной дочери.

Вот и сейчас, увидев, что Инга собирается выйти, дядя Петя немедленно насторожился:

– Куда это ты лыжи навострила?

– Да вот… погулять хочу.

– Одна?

Ясные глаза дяди Пети уставились на Ингу вопросительно. От его взгляда женщине внезапно стало не по себе. Казалось, этот взгляд в чем-то ее обвиняет или, во всяком случае, укоряет.

– Да, одна!

– А этот твой… мужчина-то? Чего же с тобой не идет?

Инга не ответила. Еще не хватало – обсуждать со всякими там дядями Петями их личные с Игорем дела. Не дождется такого дядя Петя от нее!

Но дядя Петя не унимался. Он подошел поближе к Инге, ухватился за рукав ее шубы и доверительно произнес:

– Ванька-то без тебя страх до чего скучал.

– Ой, а в самом деле… Где же он?

Только сейчас Инга спохватилась, что не видела Ваню за обеденным столом. Он привез гостей, помог их выгрузить, а потом, видимо, снова уехал.

– Вот, – с горечью произнес дядя Петя, – Ванька по тебе убивается, себя не помнит, а ты даже не заметила, что его нет.

– Я…

Инга была в замешательстве. Что сказать дяде Пете? По-своему он прав. Действительно, нехорошо получилось. Ваня – это ее старый друг. А она даже не обратила внимания на то, что он куда-то подевался.

– А почему он уехал?

– Так чтобы тебя с мужем твоим новым не видеть. Душу себе, значится, не травить.

– Не выдумывайте вы, дядя Петя! – с досадой отозвалась Инга. – У моего мужа с Ваней прекрасные отношения. Они отлично ладят.

– Может, что оно так внешне все выглядит, я не спорю, а только видеть Ваньке вас двоих – словно ножом по сердцу резать. Любит он тебя или не знаешь того?

Инга невольно улыбнулась. Она прекрасно знала о чувствах Вани к ней. Но также знала, что, несмотря на чувства к ней, одолевавшие Ваню вот уже который год, у него имеется в «Дубочках» несколько пассий, с которыми он отлично коротает время от одного ее приезда до другого.

– Дядя Петя…

– Знаю, что сказать хочешь, – неожиданно властно произнес мужчина, заставив Ингу онеметь от изумления. – Только девки эти все для отвода глаз. Вроде как и у тебя с твоим мужем.

– У меня с Игорем все серьезно!

– Это ты так думаешь. А я так вижу, что не будете вы долго вдвоем.

– Это еще почему?

– Не могу сказать, не хочу раньше времени накликать.

– Кого накликать?

– Ее… с косой.

Кого с косой? Уж не смерть ли имеет в виду этот странный старик? Теперь Инга смотрела на дядю Петю с опаской. А он, заметив это, всплеснул руками:

– Напужал я тебя! Прости, сердечная! Не хотел я того, а только предупредить тебя хотел. Не твой это мужчина, потому и не ладится у вас с ним жизнь.

Инга окончательно оторопела. Она никому, даже Алене не жаловалась на Игоря. И откуда же тогда дядя Петя узнал, что она в браке отнюдь не счастлива? Или это Залесный рассказал об их неладах Василию Петровичу, а дядя Петя подслушал? Но тогда выходит, что и Залесный с ней не очень-то счастлив?

Внезапно Инге стало интересно:

– Кто же тогда мой мужчина? Ваня?

Дядя Петя молчал. Но сам его вид говорил о том, что он именно так и считает.

Инга вздохнула и, призвав на помощь весь свой рационализм, произнесла как можно спокойнее:

– Дядя Петя, напрасно вы тревожитесь обо мне и Ване. Ничего промежду нас нет. И Ваня давно уже смирился с этим фактом. А уехал он… Просто у Вани были какие-то свои дела, потому он и уехал. Мы виделись с ним вчера, он ничем не дал мне понять, будто бы его сердце разбито мной.

– Холодная ты, Инга, – со вздохом произнес дядя Петя. – Вот и моя жена, покойница, царствие ей небесное, тоже такая же гордячка была. До беды ее гордость довела. Сама погибла и меня чуть за собой не утянула.

Дядя Петя впервые в разговоре с ней упомянул о своей жене. Инге стало совсем неприятно. Чего это он ее с покойницей сравнивает? Слава богу, она-то пока жива.

– Пойду я, – произнесла Инга, с трудом вырывая свой рукав из цепких пальцев дяди Пети.

Тот не стал ее больше удерживать. Лишь крикнул ей вслед:

– Чоботы-то надень! Зима небось на улице-то!

Инга невольно ругнулась про себя:

– Вот привязался! Отстань!

Но сапоги надела. И с чего дядя Петя решил, что она отправится на прогулку в домашних тапочках?

Инга планировала пойти в сад, который был дивно хорош, стоя под снегом. Во дворе заканчивали последние украшения новогодней ели – огромной, почти пятиметровой красавицы, которую привезли из леса специально для празднования Нового года и Рождества. Возле нее суетились рабочие, цепляя на ветки гирлянды огоньков и спеша закончить свою работу до наступления темноты.