Интернет-романс (СИ) - Корнова Анна

Вскоре пошли сообщения:

Денис 21

Привет! Как насчет секса с молодым человеком?

Игорь 39

Поменяй фотографию. У тебя на этой сисек не видно.

Романтик 36

Твоё отношение к анальному сексу?

Олег 56

Приветствую солнечную красавицу!

Олег 56 лет — это уже было слишком! Уйти отсюда и никогда не возвращаться. Правильно Алёна сказала: банда ублюдков. У Алёны нервы как канаты, а с меня хватит. Я закрыла страницу сайта и перешла в «Мой мир». Как здесь хорошо и спокойно… А вот и сообщение из города на Неве:

Михаил

Я занимаюсь охранными системами. Тут ничего интересного.

Мария

Я бы, конечно, сказала своё мнение, но, увы, абсолютно в этом некомпетентна. Поэтому полностью тебе в этом вопросе доверяю. Но профессия замечательная. Всегда можно сказать: "Я отвечаю за покой сограждан". Можно сказать, профессия, отражающая богатство духовного мира.

Михаил

Я свой духовный мир описываю одним, ну максимум двумя пальцами. Да и богатства особого нет. В сундуках у нас одни мыши. Ах, одиночество, как твой характер крут…

Мария

Сундуки духовных богатств… Ты поэт?

Михаил

Дорогая Маша, если ты хочешь прожить жизнь долго и безбедно, не доверяйся поэтам.

Мария

Полно пугать, Миша! Тем более, что ведь я с тобой не жизнь строю, а в интернете кокетничаю.

Михаил

Бог с тобой! Нисколько не пугаю. Предупрежден — значит вооружен. И насчет построения жизни…. Жизнь не бег стрелки по циферблату, а совокупность событий. Так что, теперь и я часть твоей жизни. Все остальное диалектика.

ГЛАВА 5

Прошел октябрь, ноябрь, а зима всё не наступала — осень приняла хроническую форму. В магазинах уже появились ёлочные украшения, и неожиданно, как всегда, встала проблема праздничных покупок. Новый год, в этом отношении, жестокий праздник. Надо подобрать подарки, которые пришлись бы по душе родным и близким, а ещё потратить немалую сумму на дежурные подарки для коллег, чтобы не ударить в грязь лицом при получении очередного ненужного подсвечника или полотенца с изображением зверюшки из восточного календаря. А красивые шары на новогоднюю ёлку, а новая блузка Дашке, ну, и себе что-нибудь красивое — хотя бы колготки… Как ни прикидывай, а в откладываемое на ремонт придется влезать. С этими невесёлыми мыслями я пришла домой. Неприятные размышления о финансовой иссякаемости дополняли общую картину подавленности. Это тоскливое состояние преследовало меня последние два месяца постоянно. Я ежечасно обвиняла себя в нерешительности, поскольку перманентно пыталась расстаться с Анатолием, но всё оставалось по-прежнему. И как ни пыталась я, следуя совету Чумы, расслабиться и получать удовольствие, каждый раз уходила от Анатолия раздосадованная, с ощущением, что я даже не любовница, а просто постельная принадлежность. В любое время нашей встречи могла раздаться из мобильника песня Сольвейг, и Анатолий начинал ворковать:

— Галчонок, конечно помню. Хорошо. И молоко, и кефир. Скоро буду. Я тоже.

Как-то я не выдержала (мудрено было выдержать, когда Анатолий вел свою беседу в самом прямом смысле на мне) и попыталась выяснить, почему я вынуждена наблюдать их семейную идиллию. Начала я выяснялку достаточно спокойно, но потом меня понесло:

— Я не понимаю, когда ты настоящий: когда врешь своей жене или когда мне? Или ты нас обеих за дур держишь? Тебе этот кобелизм так — разговор ни о чем?

Анатолий выслушал меня, не перебивая, закурил:

— Я ждал, что ты про это спросишь.

Так интеллигентно назвать моё сольное выступление даже Андрей Петрович не сумел бы. Впрочем, а что такого было сказано? Что если не можешь дать нормальных отношений, то хотя бы избавь меня от демонстрации привязанности к другой женщине, пусть даже и жене.

Но потом мне стало стыдно, поскольку оказалось, что жена Анатолия страдает неизлечимым недугом, с трудом передвигается по квартире, и он не имеет морального права ничем расстраивать больную женщину, практически инвалида, дни которой сочтены. И дальше всё пошло, как и шло. Раз в неделю мы встречались, и раз в два дня я получала ласковую ватсапку типа: «я скучаю по тебе, моя радость».

А дома каждый вечер меня ждали сообщения из Петербурга. Понятно, что это была просто ни к чему не обязывающая болтовня, но я этих месседжей ждала.

Михаил

Попался, который кусался.

Мария

Сейчас опять укушу. Прячь пальцы:-)))

Михаил

Ну, кто, если не ты. Соскучился по раздольному и неугомонному твоему жизнелюбию.

Мария

Рабочий день завершен?

Михаил

дааааа….пришёл, упал…и всё

Мария

Слабак!

А чего ты сегодня так вымотался? Как сегодня день прошел?

Михаил

Весьма интересно. Столько событий. Писать не буду. Не проси. Расскажу устно при случае. Ну, не хочется долбить по клавишам.

Мария

Встреча — это звучит интересно…

Михаил

А жизнь вообще интересная штука!

На следующий день на работе мы с Ириной обсуждали, как мне выбраться из моей явно затянувшейся романтической истории с Анатолием, понеся наименьшие душевные потери. Ира была убеждена, что, встречаясь, по её выражению, «с курортным прохиндеем», я понапрасну теряю время:

— Пока место занято, на него никто не сядет. Ладно бы любила, тогда ещё можно было объяснить, чего с женатым мужиком время теряешь. А так ни вару, ни товару — попусту упущенные годы.

— Во-первых, пока ещё не годы, а месяцы, а во-вторых, Ирин, ну вот прекращу я с ним отношения — и чего? Так хоть сообщение придет «люблю — не могу», всё-таки ощущение женской востребованности.

— Именно — ощущение! А уверенности никакой нет. Мне твой Анатолий ещё в Египте не глянулся. Самовлюбленный бабник. Он у тебя пару лет зажует, а потом дальше пойдет. А ты останешься в сороковник у разбитого корыта.

Цифра сорок пугала своей неизбежностью. Валентина, мамина подруга, любила повторять, что в сорок лет она как женщина только родилась: «мой самый бурный роман с Сорокиным начался, когда мне было сорок восемь, и длился семь лет. Я ему очень благодарна. Он помог мне пережить климакс». Сорокину было сорок, его жене тридцать, а он ушел к сорокавосьмилетней Валентине, погрузившись в бурный роман, не догадываясь, что останется в памяти любимой женщины как средство от последствий климакса, такой вот своеобразный заменитель капель «Ременс». Но Валентина — это женщина прошлого столетия. Полненькая, маленькая — она и без сорока восьми лет сегодня была бы не формат. А может, формат не в стройной талии, которая достигается диетами и тренажерами, а в умении беззаботно улыбаться и до слез смеяться над глупыми шутками. Я этого не умею, и ни с каким тренажером это не достигнуть. Валентина мне не раз говорила: «Мужчин любить надо. Вот, говорят: будешь работу любить, и она тебя полюбит. С мужчинами то же самое». Видимо, нет у меня в глазах какой-то чертовщинки, потому и проходят мужчины мимо, понимая, что я их не настолько сильно люблю. Отсюда и страх — расстанусь с Анатолием, а больше никого и не встречу. Но терпеть отношения, которые всё больше разочаровывают — это же работа на самоуничтожение. Клин клином вышибается, но вот только где взять этот клин?

Почему-то подумала о Мише из Петербурга. Я подсела на переписку с ним, как на наркотик, и каждое сообщение ждала, будто дозу.

Михаил

Я каждый раз с нетерпением жду сообщений от тебя. Это всегда интересно. Хотелось бы думать, что мы с тобой чем-то похожи.

Мария