Котики&Детектив - Елена Ивановна Логунова

мордой тыкали в тот лаз - нет, не полез туда, дернул вдоль забора, только его и видели! - Адвокат уже откровенно хохотал. - Короче, дисквалифицировал себя кот как орудие преступника-наркоторговца!

- С результатом этого следственного эксперимента защита сможет опровергнуть доводы обвинения, - сообразил я.

- Да! А поскольку ранее никакие доказательства того, что кот действительно служил прямым орудием преступления, не были зафиксированы, дело нужно прекращать, - радостно подтвердил адвокат. - Так что, как говорится, всем спасибо, все свободны!

А подзащитный мой, пока шло следствие по делу о наркотиках, свой первый срок отсидел с лихвой, так что выйдет парень на волю, и все у него будет хорошо.

- А у кота? - настойчиво спросил я.

- Что - у кота? - сбился адвокат.

- Кота из заключения выпустили? Из зооуголка, я имею в виду?

- Так он же сбежал! Еще когда эксперимент проводили!

- Ясно. - Я еще не понял, хорошо это или плохо.

Судьба несчастного кота, ни за что попавшего под обвинение в содействии наркоторговле, меня почему-то тревожила. Наверное, потому, что мы в ответе за тех, кого приручили. Мальчишке, которого поведение кота во время следственного эксперимента спасло от нехилого срока, вообще-то следовало позаботиться о четвероногом друге.

Я понял, что не могу этого так оставить…

Алексей Московкин

В первый раз в дверь позвонили, когда мы все были очень заняты. Я держал кота, Эдик - трафарет, а сестра орудовала то поролоновой губкой, то зубной щеткой. Бритвенный помазок показал себя неподходящим инструментом: промазать им густую шерсть не получалось, мех становился рыжим только сверху, оставаясь белым у корней.

- Уж очень ты, Толстой, волосат, - ворчал Эдик, пытаясь удерживать картонку с фигурной прорезью на одном месте, чтобы пятно было четким, а не предательски размазанным.

- Спокойствие, товарищи! Это уже не хна, а очень стойкая краска, ее надолго хватит, повторять процедуру придется через полгода, не раньше, - успокаивающе проворковала Анька и отступила на шаг, рассматривая дело наших рук.

Дверной звонок сообщил, что еще кто-то хочет присоединиться к нескучной компании.

- Не открываем! - испуганно прошептал Эдик. - Сидим тихо, молчим, как мышки!

- Как кошки, - тоже шепотом поправил его я, погладив Толстого по сухому и чистому участку спины у самого хвоста.

Кот у нас теперь был не трех -, а четырехцветный: на белые участки мы наляпали рыжего. Получилось красиво.

- Смываем через пять минут, - напомнила Анька. - Шерстинки тоньше, чем волосы, пяти минут должно хватить.

Второй раз в дверь позвонили, когда мы снова были заняты!

Я опять держал кота, а Эдик - насадку душа, аккуратно поливая Толстого так, чтобы вода текла ему на холку, а не в глаза. Анька привычно ловко массировала кошачью шерсть, вымывая стойкую краску.

- Не открываем! - опять сказал Эдик.

А «сидим тихо, молчим» не стал добавлять, потому что кот, недовольный водной процедурой, ревел на одной ноте пугающим утробным басом.

В третий раз в дверь позвонили, когда Анька уже выпутала кота из толстого махрового полотенца и он убежал под шкаф, где принялся яростно вылизываться, поглядывая на нас обиженно и сердито.

Я объяснял ему, что мы не просто мучаем его, новый окрас - надежный способ замаскироваться и не позволить кому-либо догадаться, что этот черно-серо-бело-рыжий красавец - тот самый трехцветный кот, который был скомпрометирован как инструмент наркоторговца.

Доказано ведь, что «тот самый» котик сделал лапы в ходе следственного эксперимента!

Но четвероногий друг меня, конечно же, не понял.

Коты - милейшие создания, но разума у них - кот наплакал, простите за каламбур.

Хотя сестра и утверждает, что Толстой все прекрасно уразумел, когда она велела ему поорать в квартире директрисы зооуголка. Я же знаю, что она просто накормила кота возбуждающим средством, из-за которого он, бедолага, сентябрь с мартом перепутал.

- Ну что, откроем? - Эдику надоело слушать трезвон от входной двери.

- Секунду. - Анька огляделась: капли краски для волос с линолеума в кухне мы стерли, трафареты, флаконы, коробочку-упаковку, пластиковые перчатки и прочее выбросили. - Можно!

Эдик открыл и отступил от двери.

На пороге, устало привалившись к косяку, стоял незнакомый мужик. Не очень молодой - постарше Эдика, но видно, что ушлый и тертый - я этот цепкий взгляд овчарки после колонии мигом узнаю.

- Это кто? - Эдик оглянулся на нас с сестрой. - Знакомый?

Квартира-то наша. Хотя я лично в ней всего неделю живу, даже ближайших соседей еще не знаю. Анька молча помотала головой.

- Всем добрый вечер, уважаемые господа и дама, я частный детектив Антон Рогов, - представился парень и отлепился от косяка, чтобы пройти в квартиру, не дожидаясь приглашения. - Хотел задать один вопрос…

Мы замерли, как в немой сцене «Ревизора». Только Толстой под шкафом не перестал возиться, чем и привлек к себе внимание.

Незваный гость, мягким шагом подойдя к коту поближе, присел на корточки и внимательно рассмотрел его. Потрогал мокрую шубку и зачем-то носом пошевелил.

- Хотел задать, но… не задам. - Детектив поднялся и направился к двери, так и оставшейся открытой. - Извините за внезапное появление, всего вам хорошего. Я буду нем как могила.

Он шагнул за порог и мягко закрыл за собой дверь.

- Что это было? - озадаченно хлопнула ресницами Анька.

- Сам не понял. - Эдик почесал в затылке.

- Он догадался, что это - не какой-то новый четырехцветный, а тот самый кот, - вздохнул я. - У нас пахнет краской для волос, это мы упустили. Боюсь, сыщик понял, что в следственном эксперименте участвовало совсем другое животное, просто похожее на Толстого с виду.

- «Просто»! - передразнила меня сестра. - Ничего себе просто, я похожего кота три дня по всему городу искала и еще два дня у себя тут держала, пока смогла поменять зверей местами.

- Прости, я неправильно выразился. - Я обнял Аньку и чмокнул в щеку. - Это было просто, но гениально. Прекрасный план. Только ты могла его придумать!

- И только я мог так попасться, - проворчал Эдик.

Мой свежеокрашенный меховой товарищ под шкафом так громко фыркнул, словно все понял и с трудом сдержал раскатистый смех.

Кот Толстой

Я немало повидал, многое понял и, полагаю, постиг, в чем истинное счастье.

«Одно из самых удивительных заблуждений - что счастье человека в том, чтобы ничего не делать», - говорил