Непостижимая концепция - Вадим Панов

Два десятка безов направились к зданию офицерского клуба, а остальные ограничились «поддержанием оперативного контроля за ситуацией», не уничтожая солдат, но и не позволяя им вмешаться в происходящее. Осуществить подобное можно было лишь при условии подавляющего превосходства в оснащении, которое «Науком» обеспечивал своим солдатам.

— Кто главный?! — заорал Расул-бек, как щитом прикрываясь Федором. — Я хочу говорить с командиром! У меня ваш человек!

— Не стреляйте! — добавил Сулейман, рискнувший выйти вместе с хозяином. — Мы не хотим стрелять!

Далеко, однако, не отходили, застыли на пятачке у клуба и по очереди надрывались:

— Кто главный?!

— Не стреляйте!

— Кто…

И одновременно вздрогнули, увидев расплывающиеся в ночном сумраке фигуры. Два осназовца медленно подошли к шамильцам на десять шагов и остановились, демонстративно опустив стволы «мотыг». Впрочем, риска для них не было никакого: защиту «саранчи» пистолетной пулей не пробьешь.

Расул-бек ожидал вопроса, приказа, хоть какого-нибудь звука, одним словом, но безы молчали и тем еще больше нагнетали обстановку.

— Эй…

— Они не хотят тебя убивать, — негромко произнес этнограф.

— Что? — растерялся Сулейман.

— Они говорят с тобой… — понял Расул-бек. Со своим через «балалайку», не размениваясь на переговоры с шамильцем. И это обстоятельство делало положение Расула еще более унизительным. — Скажи им, что я хочу говорить с главным.

— А сплясать не хочешь? — презрительно осведомился Федор, не замечая приставленного к его виску пистолета. — Прямо сейчас тебя держат два снайпера. Так что прячь «дыродел» и поднимай вверх лапы: война закончилась.

— Ты крутой, да? — заискивающе спросил Расул-бек. Именно заискивающе, хотя не был связан, избит или… Нет, напуган он все-таки был, и именно поэтому шамильский хозяин говорил с Бергером заискивающе, униженно, ничем не напоминая самого себя двухчасовой давности. — Я сразу понял, что ты крутой, но проверить хотел. Без обид, ладно? Положено проверять крутых. А ты — крутой…

— На вопрос отвечай, — хмуро велел Федор, которому давно осточертели и заискивание, и грубая лесть.

— На какой вопрос?

— Уже забыл?

В ответ раздался театрально-тяжкий вздох.

Допрос страдающего хозяина Шамильского улуса начался не сразу. Сначала остановили бойню: Расул-бек лично объявил своим, что «недоразумение с московской СБА» улажено и безы вскоре покинут гостеприимный улус. Успокоенные солдаты отправились тушить пожары, мрачно поглядывая на зависшие над базой «Неясыти»; их главарей вежливо попросили не покидать обеденный зал, а самого Расула доставили в его собственный кабинет, где на краешке письменного стола в свободной позе сидел Федор.

— Что ты знаешь о Химике?

Вопрос этнограф задавал уже в третий раз, но до сих пор шамильский хозяин уходил от ответа. Шишкин недовольно сопел, намекая, что следует нажать, но Бергер хладнокровия не терял и спокойно возвращался к интересующей теме.

— Что ты знаешь о Химике?

— Ничего, — сдался наконец Расул-бек. — До Катастрофы я в его сторону даже плюнуть побрезговал бы, но люди говорят, что ничего особенного за ним не замечали: работал, как все. Технарь вшивый, всегда и всего боящийся.

— Был директором Фабрики?

— Главным механиком, — уточнил Расул-бек. — Директором Исмаил-оглы Тырдыбердыев числился.

Чувствовалось, что говорить о Химике хозяину улуса не хочется, но он понимал, что неудовольствие полковника Шишкина вот-вот выльется в крупные лично для него, Расул-бека, неприятности, вот и «запел». Без охоты, но правдиво.

— Что изменилось после Катастрофы? Химик стал другим?

— Там все стало другим.

— То есть?

Расул-бек потер шею.

— Люди рассказывали, что после Дня Беды над Жрать двое суток разноцветные молнии полыхали.

— Молнии или всполохи?

— Небо цветным было, — поднапрягшись, выдал Расул. — И ночью, и днем.

— Чушь, — вставил Шишкин.

— Я сам не видел, от людей узнал: прямо над головами полыхало. А уж как именно, этого они не объясняли, дикари тупые.

— Что с людьми случилось? Почему они стали такими серыми?

Странный цвет кожи фабричных не давал Бергеру покоя.

— Не знаю, — признался Расул. — За кожу ничего не знаю, но люди другими стали — факт. Во-первых, те, кто в Жрать под молнии попал, домой ходить перестали, от семей отказались, живут теперь с Химиком. Во-вторых, другие такие же к ним пришли из ближайших деревень.

— Такие же серые?

— Да.

— Они откуда взялись?

— Люди говорят: молнии до нескольких поселков добивали. Оттуда потом и пришли.

— Так… — Федор потер переносицу. — Ты что обнаружил?

Шамильский хозяин прищурился, припоминая историю четырехлетней давности, и продолжил:

— Я в Жрать десятку Ахмада послал — не вернулся никто. Что за хреновина, думаю? Поехал сам. А Химик меня встречает у ворот как брата. Расул, кричит, ждал тебя, еще вчера ждал, пойдем, покажу чего, и за угол отводит. Нагло, да? Я его запороть хотел, но не успел: Химик из рукава бритву вынул и себя по щеке полоснул со всей дури. И ржет. — У Расул-бека заходили желваки, а пальцы его правой руки машинально прикоснулись к старому шраму. — А я смотрю: из меня кровь хлещет. Как у него.

— Что?!

— Полковник, не мешайте! — почти рявкнул подавшийся к Расулу Бергер. Но шамильский хозяин, и не думая реагировать на окрик Шишкина, продолжил рассказ:

— Химик рану зажал и тихо так говорит: «Все, что мне придет, и тебя не забудет». И рукой сделал, словно знак в воздухе начертил. Абдулла грохнуть его собрался, «дыродел» к башке приставил, курок взвел, а я смотрю: смеется заморыш, смеется, кровь по морде размазывает и на меня смотрит. Пришлось мне Абдуллу кончать… Потому что никто о том колдовстве знать ничего не должен был. — Вот теперь Расул выдержал паузу. Помолчал, продолжая нервно поглаживать шрам, и лишь через полминуты добавил: — С тех пор мы с Химиком типа побратимы.

— Что находится в бойлерной? — осведомился Федор, поняв, что рассказ окончен.

Вопрос вызвал у шамильского хозяина ухмылку:

— Ты не только крутой, но еще и умный, да?

— Я книжки в детстве читал, — объяснил Бергер.

— Что делал?

— Не важно. Я видел, что в бойлерную идут провода от всех остальных зданий, но не слышал звука работающего генератора. И еще видел, что ты всегда стоял к бойлерной лицом, словно боялся чего-то. Так что отвечай на вопрос: что там?

Прозвучало грубовато, но деваться Расул-беку было некуда. Черные его глаза налились злобой, но ответил он спокойно: