A6V9 - V. A.

После этого разговора оставшуюся сонливость как рукой сняло. Разум начал активную борьбу, взявшись за оружие «Логика + Трезвое адекватное восприятие ситуации», главная цель которого – подавить бунт ментально-интуитивных ощущений вкупе с подсознанием, вышедших на тропу протеста под лозунгами «Но ведь ты же сам прекрасно знаешь, что всё так и есть! Вспомни, когда тебя подводило твоё чутьё? Знаешь ведь, что никогда. Так почему же сейчас ты от него бежишь? Ведь, чем дольше ты будешь это делать, тем больше времени утечёт в никуда». Сейчас, после всего произошедшего могу сказать только одно: я не знаю. И, раз уж так случилось, я буду искать информацию и ждать.

Пожалуй, мой стиль одежды никогда нельзя было назвать классическим или же напротив – кричащим и экстравагантным. В этом плане я так же не отличался экспериментированием с сочетанием несочетаемого. Возможно, это современная классика с элементами проявления своего собственного вкуса.

Я не люблю резких цветов и аляповатых расцветок не от того, что не умею их сочетать, а от того, что они отвлекают внимание собеседника на одежду от личности самого обладателя этой одежды. В моём гардеробе присутствуют пастельные и бежевые тона, а так же холодные и тёплые оттенки наряду с тёмными и светлыми тонами. Я могу позволить себе, к примеру, сыграть на контрастах как с верхней частью подобранных предметов гардероба, так и с нижней. Никогда не отвлекаю от себя внимание с помощью одежды, никогда не выгляжу клоуном, ибо считаю, что образ должен быть лаконичным и подчёркивающим достоинства его обладателя.

Теперь немного о сочетании несочетаемого. Для меня всегда оставалось загадкой, как можно светлые хлопковые бриджи сочетать с загорелыми волосатыми ногами и носками под сланцы/сандалии. Вернее, загадка здесь, скорее, в наличии логики: зачем под эти сланцы/сандалии натягивать носки? Это же открытая обувь. Возможно, это и удобно (хотя, я очень сильно в этом сомневаюсь), но смотрится убого абсолютно на всех. К тому же, подобное сочетание акцентирует внимание на природной волосатости, что, опять же, выглядит довольно неприглядно. Так же никак не могу взять в толк, как можно вырвать пиджак из ансамбля классического костюма-тройки и напялить его вместе с домашними потёртыми джинсами. Эти вещи, в принципе, взяты из двух совершенно разных стилей. Но нет, некоторые додумываются ещё и лаковые туфли нацепить… В общем, эксперименты подобного рода – явно не моё.

Также никогда не носил строгих классических костюмов с безразмерными и всегда широченными в плечах пиджаками. Конечно, это смотрится солидно, если ты – дядечка за сорок лет с мамончиком, и тебе уже от скудности выбора в размерах ничего другого не остаётся. Ещё это может сыграть на руку, если мужчина действительно обладает внешностью, подходящей под критерии модельного бизнеса. Но без наличия строго фиксированного дресс-кода во всех остальных случаях, на мой взгляд, ношение подобных вещей может говорить только об одном: человек следует каким-то общепринятым постулатам, не имея при этом своего собственного стиля и вкуса. К примеру, за основу (брюки и пиджак) можно взять оттенки тёмных тонов (синий, графитовый, и т.п.), добавив контраст в виде рубашки пастельных и бежевых тонов. Но при этом в данном случае туфли останутся всё такими же начищенными и чёрными. Или же всё будет наоборот: светлая основа в сочетании с тёмной контрастной деталью.

Ко всему прочему я никогда не отказывал себе в приобретении одежды из тканей, приятных на ощупь. К примеру, я никогда не одену шерстяной свитер, насколько бы стильным и приятным на внешний вид он ни был, ибо моя кожа просто не перенесёт длительного чесоточно-покалывающего контакта с такой деталью гардероба, не одену вещи из болоньевой ткани, делающие моё тело каким-то абсолютно безразмерным и вдобавок ко всему прочему шуршащей при каждом движении. В гардеробе моём так же невозможно найти каких-либо вещей с ворсом (к примеру, махровый домашний халат) или, упаси боже, с внутренним начёсом. Зато никогда не поскуплюсь на шёлк, бархат, сатин, кашемир, тафту, хлопок, кожу и мех.

Вообще, на мой взгляд, у мужчин даже на данный период времени гораздо меньше выбора в аксессуарах, нежели чем у представительниц женского пола, отчего такого добра в арсенале всегда должно быть в достатке. Это, кстати, не означает, что всё добро нужно пытаться надеть на себя за один раз. У меня же в арсенале имеется несколько пар обуви, несколько галстуков, несколько зажимов для галстуков и запонок, пара наручных часов и колец в виде печатки и перстня, несколько ремней для брюк/джинс, несколько шарфов, мужских сумок и пар перчаток. Всего этого вполне достаточно, чтобы не чувствовать ограничений и не повторяться каждый месяц.

Исходя из всего вышеизложенного, можно сделать вывод, что опрятно и приглядно я люблю выглядеть даже дома и даже тогда, когда нахожусь один. Нет, это вовсе не значит, что и дома я расхаживаю в костюмах и туфлях. Но, тем не менее, меня даже чисто теоретически невозможно узреть ни в трениках, ни в старых спортивных костюмах, ни в каких-то засаленных майках/футболках/рубашках, ни в продранных и в сотый раз заштопанных носках. Чтобы заставить меня одеть нечто подобное – это надо знать и уметь. Да и к тому же, всегда стараюсь воспроизводить в жизнь одну простую мысль: «Если ты мужчина, это ещё никоим образом не значит, что ты от этого должен выглядеть чуть красивей обезьяны».

Снилась война. Всё тот же Древний Китай, всё те же отголоски возможной прошлой жизни. После изнурительной многочасовой битвы я стоял, опираясь на собственные мечи и оглядываясь в поисках хоть кого-то выжившего из той горстки армии, которую дали мне в управление, но повсюду находя лишь залитую кровью землю и мёртвые тела бойцов с открытыми резаными ранами. Около одного из них, запачканным в крови и грязи, валялось ставшее никому более не нужным знамя моего ушедшего из жизни батальона. Остался только один я – по локоть в грязи, с кровью на лице и остриях мечей, без надежды на выживание в сердце. Видел, как смерть подступает ко мне всё ближе своими бесчисленными полчищами противника, чувствовал, как они уже предвкушают вкус победы и дальнейшее подчинение моей страны, и не мог этого допустить.

Как только из-за горизонта показались первые лучи солнца, а войска противника начали окружение, я, смирившись со своей участью, отдал себе последний приказ: продержать их тут как можно дольше и убить как можно больше, чтобы хоть как-то отсрочить вторжение на территорию страны. Собрав все оставшиеся силы, ринулся в свой последний бой с теми, кто уже успел подойти близко… Первый десяток голов полетел сразу же, с остальными тридцатью-сорока пришлось потрудиться. Позже я понял, что чем больше прореживаю ряды противника, тем больше вокруг меня их становится. Оставался только один способ: полёт. Изловчившись и опёршись на так удачно выставленное оружие одного из солдат здоровой ногой, оттолкнулся и взмыл ввысь, секундой спустя кувыркнувшись вверх ногами и выставив торчащие из обоих рук лезвия в разные стороны, вихрем закружился и сиганул вниз. Заметив ещё два десятка покатившихся с тел врагов голов с конечностями от собственных манипуляций, хотел было завершить манёвр и плавно приземлиться, но больная нога с ножевым ранением дала о себе знать.

Поскользнувшись на собственной крови и тут же подвернув здоровую ногу, с немым отчаянием упал на землю, чуть было не выронив мечей. В ту же секунду понял, что вот он – мой конец, ибо не смог защитить свою страну, хоть как-то приостановив ход надвигающейся войны, не смог дождаться помощи, и теперь любые движения будут бессмысленными. Уже готовясь быть заколотым мечами, вдруг заметил, что вражеские солдаты начали расступаться, а из самого начала армии прямо ко мне неспешно направлялся главнокомандующий войска. Когда он оказался совсем близко, меня схватили и тут же поставили на колени, выбив из рук мечи. «Я знаю, кто ты, Фей Хей Лонг, – тягучим низким голосом начал он. – А ты знаешь, что за тобой не придут… Оставайся здесь и будь с нами.» В ответ на такое предложение я с ужасом помотал головой а начал сопротивляться. Тогда главнокомандующий подал удерживающим знак, чтобы меня отпустили, дали пойти своей дорогой. И я пошёл. Прихрамывая и покачиваясь из стороны в сторону, по пути ища глазами каждого убитого товарища и вспоминая одно имя за другим. Шёл, проклиная свою глупость, взяв лишь горстку людей и отправившись для отражения первого удара, да только так и не дождавшись основной армии с резервом. Я знал, что не дойду до границы, повалившись на землю ещё на половине пути. Да и какой смысл, если, появившись там один, буду опозорен? Лучше здесь – на поле битвы…