Воин под Андреевским флагом - Павел Войнович

В июне отряд Марко Войновича направился к островам Самотракия и Имброс, где получил «контрибуцию» скотом, а еще на 4 тысячи пиастров – хлебом для снабжения русской эскадры. До конца июля фрегат «Слава» в составе эскадры продолжал крейсировать у входа в Дарданеллы, а затем вернулся в Аузу.

Путешествие в Константинополь

10 (21) июля 1774 года был заключен Кучук-Кайнарджийский мирный договор с Турцией. По договору Османская империя уступала Азов, Таганрог, Керчь, Еникале, побережье между Днепром и Бугом, крепость Кинбурн. Крымское ханство объявлялось независимым.

На Черном море устанавливалась свобода торгового мореплавания. Русские торговые корабли получали право беспрепятственного прохода через Проливы в Средиземное море. Адмирал Елманов решил этим воспользоваться и перевести из Архипелага на Черное море несколько военных судов под видом торговых; заодно на этих судах решили перевезти в Новороссию православных греков-переселенцев.

По окончании войны Марко Войнович был произведен в капитан-лейтенанты.

1 октября фрегат «Слава» вышел из Аузы. Войновичу надлежало в составе эскадры бригадира Борисова идти в Константинополь, а оттуда – c греками-переселенцами на борту через Черное море в Керчь. Это было первое после заключения мира посещение русскими кораблями Проливов и Константинополя – самого сердца еще недавнего врага. Описания некоторых событий этого похода, очевидцем которых был и Марко Войнович, находим, открыв «Барона фон-дер-Палена журнал путешествия в Константинополь»:

«18-го сентября 1774-го, командирован я был ехать в Константинополь с бывшим тогда господином бригадиром Иваном Антоновичем Борисовым, под командою которого послана была туда эскадра для изведования свободного проезда в Черное море чрез Дарданеллы и Босфор. Эскадра оная состояла из 1 фрегата – «Наталия»: под военным флагом Капитана Боди, фрегатов – «Слава», «Архипелаг», полаки «Патмос»: под транспортным флагом. На сии суда посажены были турецкие пленники, для отвезения в Константинополь, а оттуда следовало привести во флот сухарей и муки. Многим Офицерам дозволено было туда ехать». Русские офицеры, разумеется, отправились в Проливы не только из любопытства, но и с разведывательными целями. Узкие Дарданеллы были прямой дорогой к Константинополю: о прорыве к нему так много говорили всю войну. Но не пришлось… Может, в следующий раз?.. Сбором разведданных активно занимался автор этих записей барон фон-дер-Пален: он успел описать крепости, построенные бароном Тоттом (12) по берегам Дарданелл и Босфора, и даже составить план Константинополя.

«10-го октября. Пополудни в 4 часа бросили якорь в проливе между Чесмою и Хио; и подле Хио ожидали прочих судов.

12-го октября пришел к нам фрегат «Слава». Ветер, усилясь, зделался нам противен: и для того принуждены мы были стоять на якоре.

15-ое октября. Ветер переменился и зделался нам попутный, почему мы еще на рассвете распустили паруса. При Тенедосе мы несколько раз останавливались, но как ветер был тогда си-день и для нас способен, то приплыли мы в канал благополучно. Как проходили мы между двумя первыми замками, то окликали нас холостым пушечным выстрелом с Азиатской стороны; вскоре потом выпалили ядром с Европейской стороны: то ж самое зделали тогда и с нижней Азиатской батареи. Ядра были мраморные в диаметре от 18 до 24 дюймов: но как с подъехавшего к нам для осмотра небольшого бота усмотрели у нас пленников; то сказали, что помянутые три выстрела зделаны для нашей салютации. Мы проплыв далее, стали на якорь в заливе между двумя Азиатскими замками. Между вторым замком и мысом Аннагором стоял турецкий флот…»

Через пять дней из Константинополя приехал чиновник чадар-паша, «которого с каждой крепости и с каждого корабля салютовали тремя выстрелами», и передал повеление от султана, чтобы турецкий флот отправился в столицу вместе с русской эскадрой. Тут Марко Войновичу вместе с другими офицерами выпал случай познакомиться со своим главным противником в прошедшую войну, знаменитым капитаном-пашой Эски-Гассаном (13). Пройдет не так много времени, и в разразившейся новой войне от их противостояния на Черном море будет зависеть исход всей кампании.

«21-ое октября. Капитан-Паша прислал объявить г. Бригадиру, что он ожидает его к себе в час пополудни. В то же время дан был с нашего фрегата прочим судам сигнал, чтоб собрались господа Офицеры. Потом поехали мы на трех шлюпках к Азиатскому замку. С крепостей салютовали нас десятью крепкими выстрелами, от коих ядра прыгали перед носом и кормою наших шлюпок и по сторонам очень близко, и доставали от одного берега к другому. На берегу г. Бригадира встретили главной переводчик и Лейб-медик Капитана-Паши, Чауш-Паша (14) и 4 Чауши шли перед нами; таким образом, прибыли мы к Капитан-Паше, который принял нас стоя, и отвел в другую комнату, где нас по обычаю восточных народов окурили и опрыскали благовонными водами. При сем свидании Капитан-Паша просил г. Бригадира ехать вместе в Константинополь, что самое ему и обещано. Г. Бригадир звал Капитана-Пашу к себе на фрегат. Между тем ходили мы гулять, и в то время можно мне было приметить другую сторону крепости Абид и водопровод. При возвращении нашем на фрегат салютовали нас еще десятью крепкими выстрелами.

23-го октября поутру в 9 часов Капитан-Паша сел на шлюпку при пушечной пальбе с крепостей и приехал на наш фрегат под адмиральским флагом; мы салютовали ему одиннадцатью выстрелами. Побыв у нас несколько времени, звал он г. Бригадира с Офицерами завтракать в монастырь Пекташских Дервишей на Европейскую сторону. Мы шли оттуда пешком до крепости Сесто. При сем случае снято мною положение и фигура той крепости. После того осматривали мы канал, строящийся по повелению Капитан-Паши, и под вечер поехали мы к нему ужинать на Азиатскую сторону, с которой опять салютовали с ядрами. При возвращении нашем на фрегат хотя из пушек и не палили, однако ж, от одной стороны к другой брошены были бомбы».

Через три дня было получено повеление нашей эскадре и флоту турок следовать дальше к Константинополю. По пути выяснилось, что турецкие суда от долгого стояния в проливе (пока шла война, русский флот не выпускал их в открытое море) в значительной мере пришли в негодность: «Хотя Капитан-Паша распустил парусов сколько можно больше, однако ж, никак не мог плыть так скоро как мы, идучи только под одним марселем. Ему хотелось поспешить, но ветер стал гораздо сильнее и вырвал у него большой марсель. И как их корабли несколько лет не ходили под парусами, то от того сгнил в них весь такелаж, а потому каждая штука у них ломалась».