Улицы Севильи - Айгуль Иксанова

Настя шла и шла, останавливалась, глядела по сторонам, наслаждаясь покоем, как корабль, нашедший наконец свою гавань. А потом, утомившись, она присела на камень у основания одной из пирамид — пирамиды Хефрена, хотя, конечно, не знала ее названия, и задумалась. Время бежало, но Настя забыла о нем, она забыла и о группе туристов, с которыми хотела вернуться назад, и о том, что неумолимо приближалась черная африканская ночь, звездная и холодная.

Она забыла обо всем на свете — и тут на песке мелькнула чья-то тень. Настя подняла голову и увидела старика араба в белой чалме, наверное, одного из бедуинов. Старик держал на поводу верблюда, животное послушно опустилось на колени, а его хозяин присел на краешек камня рядом с девочкой. Кругом царила странная, почти нереальная тишина, как если бы весь мир вдруг умолк в ожидании предстоящего разговора седого смуглого старика и маленькой белокурой девочки.

И этот разговор произошел.

— Надо же, ты почти не опоздала, — произнес вдруг старик, начертав на песке в подтверждение своих слов солнечные часы. — А я-то боялся, что мне придется тебя ждать.

— Что-что? — не поняла Настя. — Вы ждете меня?

Старик молча кивнул головой.

— И зачем же? — Девочка повернулась к нему. Она привыкла ничему не удивляться, но это превосходило все ее представления о возможном!

— Затем, чтобы отвезти тебя в свой дом, зачем же еще. Пошли!

Араб встал, протянул ей руку, и Настя, никогда не доверявшая никому, никогда не разговаривавшая с незнакомыми, вдруг почувствовала, что внезапно какое-то странное единение возникло между ними, людьми из двух совершенно различных миров. Она поднялась, повинуясь наитию, и последовала за ним. Старик поднял девочку и усадил ее на верблюда, затем ловко вскочил на него сам, и животное послушно побрело вперед, руководимое чуткими пальцами хозяина.

«Что это? Что творится? — подумала Настя. — Разве я собиралась встречаться у пирамид с каким-то стариком? Мне ведь нужно в Севилью!»

— Севилье придется подождать, — сказал вдруг старик, будто подслушав ее мысли. — Сейчас тебе нужно быть здесь.

— Зачем? — потрясенная, Настя не могла выговорить ничего больше.

— Ты задала слишком много вопросов. Теперь пришло время ответов. И ты их получишь.

Через пару часов, которые они проехали молча, вдали показались неясные тени, небольшой оазис, несколько пальм и источник, рядом с которым находилась хижина старика.

— Этого оазиса нет на карте, — усмехнулся он, — люди предпочитают обходить его стороной.

— Боятся? — поинтересовалась девочка.

— Да, меня считают колдуном, приходят только тогда, когда им очень нужна помощь. Что ж, мне же лучше. Не люблю незваных гостей. А теперь слезай, мы приехали.

Верблюд опустился на колени, и Настя, спрыгнув, оказалась у порога низенького глиняного жилища, в котором слабо мерцал огонек.

— Проходи. Это мой дом. Кстати, и твой тоже. — Старик прошлепал в так называемую комнату, кстати единственную и, достав из угла матрац, бросил его на пол. — Это будет твоя постель, — пояснил он.

— Я что, надолго здесь? — спросила девочка, опускаясь на набитую травой подстилку.

— Смотря с чем сравнивать! — лукаво улыбнулся ее новый знакомый, пощипывая свою седую бороду. — Во всяком случае, пока не узнаешь ответы на свои вопросы.

— Но разве я задавала вопросы? А кстати, как вас зовут?

— Вот видишь, ты задаешь вопросы! Зови меня Учитель.

— А другие как вас зовут? — спросила она.

— Не знаю, — усмехнулся бедуин. — Видишь, на простой вопрос — простой ответ. — Он опустился на подстилку рядом с ней. — Чтобы получить ответы на другие вопросы, тебе придется многое узнать и многому научиться.

— Но ведь я ничего не спрашивала, — снова робко заметила Настя. — И мне надо идти!

Старик достал тряпичную котомку, развязал ее, вынул оттуда жесткую лепешку и разломил ее на две части.

— Ешь, это твой ужин, — он протянул одну из них девочке, подвинув к ней кувшин с водой.

Лепешка показалась Насте жесткой и пресной, но хозяин дома ел с явным удовольствием — видимо, он привык к такой пище. Настя смутно догадывалась, что они теперь всегда будут питаться подобным образом.

— Так ты хочешь, чтобы я напомнил тебе вопросы? — заговорил он. — Что ж, пожалуй, так будет правильно. Легче искать ответы. Разве ты не спрашивала, где твой отец? Где твой брат? А почему тебе так хочется попасть в Севилью и танцевать там? Или почему именно тебе так не везет? Почему жизнь других девочек складывается иначе? Почему в конце концов ты добралась сюда одна и без денег, но осталась живой не невредимой, почему никто не спрашивал у тебя документов, никто не помешал пробраться на корабль? Может, тебе покровительствовал кто-нибудь очень могущественный? Почему наконец я сказал, что ты вовремя? Разве тебе не хочется узнать об этом, Настя?

— Вы знаете, как меня зовут, — прошептала девочка, окончательно растерявшись, — и вы знаете, где мой брат! Вы скажете мне?

Она машинально схватила нового знакомого за руку, но тут же, опомнившись, поспешно спрятала свою руку за спину.

— Я — нет. Но ты сама узнаешь об этом, когда придет время. Нужно только начать учиться.

— Так давайте! Я готова начать прямо сейчас! — горячо сказала она. — Найти брата — моя самая большая мечта!

— И ты не будешь жаловаться, наберешься терпения и забудешь о времени? — Старик смерил ее хитрым взглядом.

Настя зажмурилась и решительно кивнула.

— С чего же мы начнем, Учитель? — спросила она.

— Пожалуй, с языка, — ответил тот.

— С языка? — удивленно переспросила Настя.

— Да, с языка. Ты понимаешь все, что я тебе говорю?

Девочка уверенно кивнула в ответ.

— И какими же языками ты владеешь?

— Русским, во-первых, — Настя считала, загибая пальцы, — а еще я учила в школе английский и немного, совсем немного французский, всего год.

— И что? Я говорю по-русски? — поинтересовался ее учитель.

Настя покачала головой, и ее охватила смутная, непонятная тревога, она готовилась услышать откровение, узнать тайну, разгадать загадку.

— Или, может быть, по-английски или по-французски? — язвительно продолжал старик.

— Нет, — тихо ответила она, окончательно растерявшись.

— Нет. Вот именно — нет! И тем не менее ты прекрасно понимаешь меня. Почему?

— Я не знаю…

— Потому что я говорю на языке, известном всем. На языке, на котором говорили первые люди, и люди до нас, и люди до них, на языке, на котором можно говорить с Богом.

— Разве есть такой язык? Я не слышала о нем.

— Когда та цыганка танцевала на площади, ты поняла, что она хотела сказать своим танцем? Своей улыбкой? — спросил Учитель.

Девочка кивнула в ответ, уже не удивляясь, что старик знает про цыганку.

— А когда кто-то смотрит на тебя с ненавистью? Ты понимаешь это? Независимо от его национальности, не так ли?

— Но ведь они говорят без слов! — возразила новоиспеченная ученица. — А вы говорите и используете слова.

— Это тебе кажется, что я использую слова. Я привел тебе примитивные примеры владения этим языком: улыбка, танец, взгляд. Я же говорю на нем в совершенстве, и ты должна будешь выучить его также.

— Это вроде телепатии? — догадалась Настя.

— Считай, что так. Со временем ты выучишь его. Понадобится всего несколько лет.

— Несколько лет?! — Настя вскочила. — Несколько лет! Но я не хочу быть здесь несколько лет! Я должна быть в Севилье, я хочу танцевать! Скажите мне, где мой брат, скажите мне, и я уйду! Просто скажите, я не хочу знать ничего другого!

Старик поднялся.

— Хорошо. — Он кивнул головой. — Пойдем.

Он повел Настю в дальний угол хижины, открыл крышку сундука и начал беспорядочно выбрасывать из него цветастые ткани, свитки бумаги, старый кальян, ножи, какие-то музыкальные инструменты, склянки со странными жидкостями, пока наконец не вытащил черный сверток, который оказался огромной книгой в переплете из темно-коричневой кожи, старой и потрепанной, с пожелтевшими страницами. Он положил ее на крышку сундука.

— Вот, читай. Здесь написано про твоего брата. Открой пятьсот пятую страницу и читай!

Растерявшись вконец, Настя повиновалась и принялась перелистывать слипшиеся страницы, пока не добралась до нужной.

— Но здесь нет ни одной буквы! — изумленно воскликнула она. — Только какие-то странные значки, я не понимаю, что здесь написано!

— Эта книга написана на том же языке, на котором я говорю с тобой. И только выучив его, ты узнаешь о судьбе брата. И о многом-многом другом.

— Почему в этой книге написано про моего брата?

— Потому что здесь написано обо всем. — Старик снова присел рядом с ней. — Нет ничего, что происходило бы в настоящий момент и не было бы описано в этой книге. Здесь есть все. Кроме прошлого и будущего. Но, повторяю, ты должна будешь научиться читать ее. И прежде чем это сделать, тебе придется прочесть множество обычных книг, написанных на обычных языках, ибо разум твой еще не готов. Ты стала серьезной, как взрослая, но у тебя сознание ребенка. Ты многого не знаешь, и мне придется многому научить тебя.