Когда играют все (СИ) - Иванова Татьяна Всеволодовна

— Его величество не ложится почивать, — церемонно сообщил шут, — продувшись в игре или в жизни. Обязательно отыграется… на ком-нибудь.

Он подпрыгнул и выскочил из комнаты.

В свою комнату Фенелла вернулась, когда уже совсем стемнело. Она проиграла партию Боэланду, делая вид, что сопротивляется, однако мстительно постаралась превратить игру в скучнейшее времяпровождение. Девушка уже успела понять, что ее противнику доставляет удовольствие сам процесс игры, отнюдь не только выигрыш. Поэтому-то она и постаралась, особого удовольствия не доставить. Ну чтобы знал на будущее.

Но и Боэланд в свою очередь поднимал себе настроение скучнейшими наставлениями, длинными и однообразными, на тему, как Фенелле следует себя вести.

— У вас, донья Фенелла, запоминающаяся внешность. Волосы светлые, носик необычный и глаза, будто бы черные, иногда становятся светлыми. Поэтому, если вас заметят в городе, поймите, вас не обойдут вниманием и во дворце. Вы ведь не собираетесь все время передвигаться по тайным ходам? Иногда вам потребуется выйти. И что тогда о вас подумают? Вы не в рыбацком селении, донья Фенелла, вы в королевском дворце. И я даже не могу приставить к вам дуэнью, она сразу все разболтает. Скрытность и бдительность — вот наши ферзь и ладья, вы поняли?

И в таком духе его величество произносил речи до самого конца игры, на разные лады.

С радостью добравшись до своей комнаты через тайный ход, девушка внезапно услышала шум снаружи, на башенной площадке. Тихо звучал низкий спокойный голос де Карседы, и гораздо громче — взволнованный голос неизвестного мужчины. Фенелла осторожно приоткрыла дверь.

— Все знают вас, благородный дон, как стража справедливости, порядочности и чести. И рассудите, как мне выполнить приказ короля?! Как?! Как я могу приготовить праздничный пир, не имея в достаточной мере ни молока, ни яиц, ни масла, ни даже мяса! Какой позор ждет меня завтра. Незаслуженный мной позор! О, благородный дон, помогите!

— Тише, тише, милейший Диего, тише, — дон де Карседа настойчиво пытался утихомирить отчаянно жестикулирующего собеседника. — Мы завезем продукты этой ночью. Мы перенесем их через стену, раз через ворота невозможно, только тише.

Фенелла не выдержала. Накинула капюшон пониже на свое «запоминающееся» лицо и спустилась вниз.

— А почему невозможно провести продукты через городские ворота? — с любопытством спросила она.

— Потому что во дворце вся пища должна быть ли-цен-зи-рованной, — со злостью сказал неизвестный мужчина. — Все пищевые продукты должны быть проверенны на каких-то там гнусных приборах, упакованы в нужную чертову тару и в таком виде доставлены на кухню.

— У нас же мрачное и грязное средневековье, — бесстрастно добавил де Карседа, — и по Договору мы должны соблюдать, как это называется, санитарные нормы хотя бы в столице.

— А тары в достаточном количестве никогда нет, приборы через один сломались, чинить их никто не приезжает. А наши благочестивые селяне, естественно, ничего в этой чертовой технике не смыслят.

— Поэтому, чтобы не раздражать уважаемых прогрессоров, живущих во дворце, королевские повара готовили еду в здании через площадь, и по подземному переходу доставляли на кухню уже готовую еду, — вежливо добавил дон Альвес, чуть улыбнувшись потрясенной Фенелле. — Пришельцы подозревали, естественно, что что-то не так, но ничего доказать не могли. Поэтому вчера они установили проверочные посты на всех городских воротах.

— И что?

— Ну… голода в столице пока нет. Но исключительно потому, что рыночный день был позавчера. Однако его величество пригласил во дворец гастролирующую труппу. Естественно, будет пир для всех приглашенных. Неучтенный расход продуктов, как вы понимаете.

— Я могла бы помочь, если уважаемый повар понимает, что «скрытность и бдительность — наши ферзь и ладья в игре с прогрессорами», — сказала Фенелла и тихо рассмеялась.

— Я победитель года в игре «в фигурки» среди всех поваров столицы, — с достоинством ответил мужчина.

— Да. Сеньор главный повар несколько лет успешно скрывал от наших друзей — пришельцев подземный ход на свою кухню, — подтвердил надежность повара дон Альвес де Карседа.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— В таком случае, уважаемый сеньор Диего, проведите меня сначала в то место, где должны оказаться продукты, я там осмотрюсь; а потом — туда, где продукты находятся сейчас. И через полчаса еда будет там, где ей и положено находиться, — на кухне.

Глава третья

Стульчик, чтобы наблюдать спектакль со всеми удобствами, Фенелла принесла к глазку заранее. Театральное действо должно было произойти в главном зале королевского дворца, обычно используемого как пиршественный. Свет в огромное помещение проникал через два ряда окон, один над другим. Из помоста, обычно используемого для пиршественного стола короля и его приближенных, сделали сцену. Растянули на заднем плане ткань со схематическим изображением речки, гор вдали и нескольких деревьев вблизи; на переднем плане разместили пяток овечьих чучел, и действо началось.

По сюжету король с приближенными, возвращаясь из дальнего военного похода, встретил по дороге Прекрасную пастушку. Актриса, игравшая главную роль, оказалась кладезем достоинств. Она не только зажигательно танцевала, что одно уже привлекало к ней все взгляды, но и убедительно произносила требуемые монологи красивым грудным голосом.

«О, мой король, все волны моря Мою любовь поколебать не смогут, Пусть ярость шторма силой с ней поспорит, Но крепче бурь любовь».

— Я бы сказал, что несколько слишком, — лениво протянул седовласый сеньор, сидевший недалеко от потайного окошка, — несколько в лоб. Настоящая любовь выражается сдержаннее. Впрочем, исполнение, безусловно, скрашивает некоторую неуклюжесть текста.

— Провинциальный спектакль, не судите строго, — тихо ответил ему сосед, элегантно-выверенным жестом поправляя кружево на манжете, — Посмотрите лучше, мой друг, на короля. Не на актера, на нашего короля посмотрите.

Фенелла быстро перевела взгляд на Боэланда. Тот, внимая страстному монологу о любви простой девушки к королю, казалось, и не дышал.

Король-актер ответил взаимностью Прекрасной пастушке. Ткань, изображавшая сельский пейзаж, упала вниз. Последнее действие актеры доигрывали с видом на настоящий королевский дворец. В этом последнем действии придворные, желая брака своего монарха с чужеземной принцессой, и по ее приказу Прекрасную пастушку отравили. Девушка, долго умирая, в последний раз клялась, что унесет свою любовь с собой на Небеса и умоляла короля, найти свое счастье с другой. Король торжественно клялся, отомстить. Но его монолог внезапно прервался возгласом распорядителя: «ее высочество, принцесса Алиана». И все придворные, а также первый рыцарь страны — сам король, замерли в почтительном поклоне. После чего король-актер сделал шаг вперед, отделяя себя от остальных действующих лиц, и с болью и достоинством произнес заключительный монолог.

«О, доля королей! Мое разбито сердце. Любимая мертва! А я мечты о мести Как в жертву приношу величию страны…»

Даже критично настроенные сеньоры рядом с потайным окошком замерли, взволнованные. Фенелла вытерла слезы. Грянул гром аплодисментов.

— Вот, кум Элан, смотри, как должен выглядеть настоящий король, — громко заявил шут, когда аплодисменты стихли. — Ты, по сравнению с королем, который с пастушкой, выглядишь как король пастухов. По моему гу-убокому разумению.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Его величество развернулся и молча бросил в карлика небольшой, но тяжелый жезл. Тот ловко увернулся.

— Я так и сказал. Ни манер, ни величия, — добавил человечек с безопасного расстояния.

Потом был пир, праздничный пир с музыкантами, фокусниками и жонглерами. Фенелле невероятно хотелось присоединиться к веселящимся людям, но не таким был человеком Боэланд III, чтобы девушка рискнула его ослушаться и показаться на глаза придворным. Не то чтобы ей хотелось попробовать разнообразные яства, она никогда не увлекалась вкусностями, но намечалось веселье. Музыканты настраивали инструменты, жонглеры натягивали и укрепляли под потолком канаты, по которым собирались ходить, устанавливали ширму фокусники, а несчастная королевская пленница была вынуждена отступить внутрь каменной кишки потайного хода.