Клуб серийных убийц - Джефф Пови

— А что, если мисс Ломбард вовсе не опаздывает? — Шер наклоняется вперед, выпустив струю дыма. Она говорит очень четко и взвешенно, совсем как настоящая Шер. — Может быть, он у нас больше не появится. — Шер называет остальных не иначе как мистер Такой-то и мисс Такая-то.

Когда я впервые увидел Шер в клубе, долго не мог прийти в себя, потому что она — практически точная копия настоящей Шер. Та же манера поведения, тот же возраст, тот же рост, те же волосы, тот же голос.

Тони с любопытством смотрит на Шер.

— Ты отвечаешь за свои слова? Шер выдерживает взгляд Тони.

— Я просто говорю, что… Ну… Может быть, с него хватит клуба.

Я сижу и втайне молюсь, чтобы Тони купился на это.

— А что вдруг стало не так с клубом? — Тони любит клуб больше всего на свете.

— Просто мне кажется, что у нас все становится немного слишком предсказуемым — новизны не хватает.

Чак поджигает очередную «Мальборо».

— Должен признать, что сейчас у нас не так весело, как бывало. — Потом Чак острит, и я просто корчусь от смеха. — Знаете, то же самое можно сказать насчет секса с птицей додо.

Я смеюсь всегда, когда Чак что-то говорит, он просто знает, где у меня смеховые точки. Но мой смех заглушает нервный голос Джеймса Мейсона.

— А по-моему, надо просто присмотреться к тем членам, что покинули клуб. —Джеймс макает пакетик с ромашковым чаем в чашку с горячей водой. Там уже плавают два других пакетика — всем известно, что Джеймс любит крепкий чай. — Наверняка у них были какие-то серьезные причины. — Джеймс редко выступает на наших собраниях, и уж если он вдруг решился поговорить с нами, а не с голосами у себя в голове, это повод для беспокойства. Я бы предпочел, чтобы он продолжал перешептываться со своей мертвой мамочкой, потому что на какое-то ужасное мгновение мне показалось, что сейчас кому-нибудь придет в голову настоящая причина, по которой восемь членов клуба больше не посещают заседаний.

Тони выглядит мрачным.

— И что, это моя вина, что ли?

— А кого нам еще винить? — Таллула продолжает напрашиваться на неприятности, и всем ясно, что она сегодня в особенно склочном настроении. Я бы списал это на месячные, если бы не боялся, что она бросит в меня пепельницей — как случилось в прошлый раз, когда я сделал такое предположение.

— Никто никого не винит, Тони, — шепчет Уильям. — Но мне кажется, нам и вправду стоит подумать о чем-нибудь новеньком.

— Например? Вызвать танцовщиц? Устроить лотерею? Распродажу — что именно? — лицо у Тони краснеет от ярости.

— Я заговорила об этом только потому, что мисс Ломбард в прошлый раз была очень возмущена тем, куда катится клуб. — Шер продолжает настаивать на своем.

— Считаешь, что я не гожусь в председатели?

— Конечно нет, мистер Кертис.

— А по-моему, считаешь. По-моему, ты обвиняешь меня в том, что я отпугиваю людей.

— Не стоит так нервничать.

— Знаете что, когда на меня нападают, я защищаюсь, ясно?

— Я только считаю, что нам нужна свежая струя… нечто совершенно новое…

Я замечаю, что Бетти внимательно прислушивается к разгорающемуся спору. Сегодня она выглядит восхитительно, и, памятуя о словах Чака, сказанных на прошлой встрече, я замечаю, что она и правда частенько поглядывает на меня, если не сказать «пялится».

— Я всегда могу собраться с силами и пошутить пару раз. — Берт никогда не упускает возможности порисоваться, и я радуюсь, что Тони, обводящий нас всех тяжелым взглядом, не обращает на него никакого внимания.

— Кому-нибудь еще Кэрол говорил, что недоволен?

— Это по одному его виду было ясно. Вонючее ведро с дерьмом. —Таллула зажигает сигарету, облизывает пальцы и тушит ими спичку.

Тони полон решимости получить ответ на свой вопрос.

— Нравился ему клуб или нет?

Я делаю глубокий вдох и медленно поднимаю руку. Все тут же смотрят на меня, и я начинаю слегка нервничать.

— Ну… я с ним разговаривал, ну… на прошлой встрече. И как мне ни противно говорить об этом, Тони, но он все время брюзжал насчет того, что в клубе все не так, как ему хочется.

— Вот как, неужели? И что же конкретно не понравилось нашему помоечнику, мистер секретарь?

Тони нависает надо мной, надо думать быстро.

— Он просто говорил, что, возможно, уйдет из клуба и переедет. К тому же ему очень не нравилась его кличка.

— Это не я придумал звать его Мозгоедом.

— Нет, но мне кажется, из-за этого он стал таким… раздражительным. По-моему, он мечтал о чем-то более броском. — Атмосфера в клубе становится напряженной.

— Ну, он же знает правила. Если хочешь, чтобы у тебя было хорошее прозвище, пиши его на жертвах. Это все знают.

— Я рада, что он ушел. Изо рта у него пахло, как от хорька. —Таллула морщится. —Хотя, пожалуй, хорьков я зря обидела.

Тони снова садится, жуя чье-то жареное ребрышко, и так громко обсасывает косточку, что несколько посетителей бара оборачиваются на звук. Они выглядят в точности как студенты в ожидании экзамена — такие же тупые и зубастые. Я замечаю, что Бетти внимательно смотрит на одного их тупиц, и на мгновение она кажется мне львицей, выслеживающей добычу.

— Ну что ж, значит, Кэрол решил проветриться. Большое дело. Лично я рад, что он сделал ноги, —Тони вытер руки о штаны. — Не нужен нам такой мусор.

Мое сердце перестает бешено колотиться, я снова готов наслаждаться собранием.

— А как же с остальными? — У меня внутри все немедленно леденеет.

Вот так всегда, Ричард Бартон куда угодно влезет своими жирными ножищами. Рика-сука, вот как я его про себя называю, потому что бюст у него подозрительно смахивает на женский, и это так распалило мою фантазию, что как-то раз я даже спросил вслух, не является ли он первым в мире серийным убийцей-гермафродитом. Ричард по этому поводу сильно возмущался — даже слишком сильно, на мой взгляд, — но, боюсь, никакие глупости насчет проблем с гландами моего мнения на этот счет не изменят.

— А что? — Это я говорю немного чересчур грубо и быстро поправляюсь: — Слушайте… Тони правильно говорит — кому они нужны? — я даже слегка хихикаю. — Кому нужен мусор?

— А чего они больше не приходют? — Ричард родом из какого-то захолустного городишки, говорит медленно, думает медленно и всех раздражает. — А мне нравился Эррол Флинн. Интересно рассказывал.

Ну да, конечно. Как он резал людей за то, что они были похожи на его мать. Я наклоняюсь вперед.

— Не люблю сплетничать, — но однажды я слышал, как Эррол возмущается из-за членских взносов. — Это наглая ложь — на самом деле это я зудел об этом всем, кто соглашался слушать, и, честно говоря, соглашались многие.

— Иисус! — Тони шумно выдыхает и качает головой. — Иисус! Я хренею!

Ботаники снова оглядываются на голос Тони, и, повернувшись, я вижу, что теперь Уильям Холден и Берт Ланкастер тоже смотрят на них как на потенциальных жертв. Я как будто смотрю по телику передачу о больших хищных кошках.

Шер молчит минутку, обдумывая то, что собиралась сказать вслух.

— Возможно, нам стоит еще раз подумать. Тони мгновенно сообразил, куда она клонит.

— Мы уже сказали все, что собирались, по этой теме.

— Прошу вас, выслушайте меня, мистер Кертис.

Тони закрывает руками уши и мурлычет что-то себе под нос, чтобы ничего не услышать. Его пальцы были перемазаны соусом, и теперь следы соуса появляются у него и на голове. Шер явно твердо намерена высказаться, так что она повышает голос.

— Я считаю, что мы должны отправить ему сообщение.

Другие члены клуба смотрят на Шер. Видно было, что ее слова никому не понравились. Мы постоянно обсуждаем этот вопрос, и совершенно очевидно, что Шер не успокоится. Пока не добьется своего.

— Всех остальных мы приглашали… Будет только справедливо, если мы пригласим и его. Мы это уже три года откладываем.

— О ком вы говорите? — Это раздается тихий голос Бетти. Она с надеждой обводит взглядом членов клуба. Никто не собирается ей отвечать.

Тони перестает напевать, убирает руки от ушей и стягивает горсточку горошка с тарелки Джеймса. Он бросает горох в рот, просыпав чуть ли не половину, и все замирают в ожидании. В конце концов он неохотно вздыхает.

— Скажи ей, Берт.

Меня это бесит. Неужели Тони не видит, что нечего поддерживать постоянное желание Берта находиться в центре событий?

Я не даю Берту и рта раскрыть.

— Мы говорим о Киллере из Кентукки, Бетти.

— О боже… — Бетти инстинктивно подносит руку ко рту, глаза ее расширяются.

Я про себя улыбаюсь учительскому недовольству Берта. Это его научит.

Я сказал: «Это его научит»? Шутки так и прут из меня.

— О боже… — Бетти глубоко вздыхает.

Уильям Холден

Вдруг

Я не уверен, но мне кажется, что за мной следят.

Я вижу этого парня — высокого, темноволосого, с проницательным взглядом — уже около четырех дней. Куда бы я ни пошел, он всюду следует за мной. Он не осторожничает. Он знает, что я знаю, что он тут, и это меня пугает. Очень пугает.