Повелитель Пауков - Майкл Муркок

Морахи Ваджа, вероятно, являлся человеком, чье мнение имело в деревне вес - он был, как выяснилось впоследствии, чем-то вроде мэра, и по его приказанию о нас заботились как нельзя лучше. Еду и напитки подавали восхитительные, кое-что из еды, очевидно, производилось на севере, поскольку раньше я никогда этого не пробовал.

Мы до отвала наелись и напились, и во время еды Ора Лиз не оставляла Гула Хаджи своим вниманием. Она даже умоляла позволить ей остаться, когда Морахи Ваджа сказал, что мы должны обсудить стратегию и материальное обеспечение восстания.

Существовали две основные причины восстания. Во-первых, люди начали сознавать, что никакой сверхъестественной силы у приозов не было. Слишком многие женщины и девушки убедились, что желания приозов были весьма примитивны. Трудно было, узнав об этом, продолжать считать их почти богами. И во-вторых, приозы стали более самоуверенны и потому более беспечны и уже не так бдительно следили за своей безопасностью.

Такое развитие событий показалось мне знакомым. Падение тиранов из-за собственной неосмотрительности и недальновидности происходило с регулярностью закона природы. Мудрый король, каким бы характером он ни обладал, защищал своих подданных и таким образом - себя самого. Чем крупнее и сложнее общество, тем больше времени ему требуется, чтобы избавиться от тирана. Конечно, часто одного тирана сменяет другой, и порочный круг замыкается. В конечном итоге это приводит к гибели государства - его упадку или утрате независимости, но рано или поздно должен появиться просвещенный правитель. На это иногда уходят века, а иногда - несколько недель. Все так, однако к такой ситуации трудно относиться философски, когда железный каблук стоит на твоем лице.

Мы проговорили довольно долго, и все это время мне было забавно наблюдать, как Гулу Хаджи приходилось часто отказываться от очередного вкусного блюда, или восхитительного плода, или от подушки, предлагаемых ему такой заботливой Орой Лиз.

Вырабатывая план, мы исходили из того, что, когда мендишары из деревень атакуют столицу, ее жители поддержат восстание против приозов.

Это представлялось логичным.

Все было готово для выступления.

Оказывается, все было иначе еще совсем недавно. Мендишары не хотели идти за Морахи Ваджой, который в их глазах был слишком молод и неопытен. Однако все изменилось, когда Морахи Вадже удалось связаться с Гулом Хаджи. Теперь они были готовы к борьбе.

- Очень важно, что ты здесь, брадхи, - сказал Морахи Ваджа. - Ты должен беречь себя до восстания, ибо если мы потеряем тебя, то потеряем всякий шанс победить.

Гул Хаджи пробовал протестовать, но Морахи Ваджа оставался непреклонным: он был убежден в том, что говорил.

Каждому из нас в доме Морахи Ваджи была предоставлена комната. Моя кровать была очень простой и жесткой, как это было принято здесь, на Марсе. Вскоре я уже крепко спал.

Я лег спать со смешанным чувством отчаяния и надежды. Я, конечно, не мог забыть, что от женщины, которую я любил, меня отделяли непреодолимые препятствия. С другой стороны, беду порабощенного народа Мендишарии я переживал, как свою собственную. Мы, американцы, всегда сочувствуем угнетенным, кем бы они ни были. Не очень-то христианская позиция, согласен, но это позиция большинства моих соотечественников, а также вообще большинства землян.

Проснулся я, настроенный еще более философски, чем накануне. У меня оставалась надежда, хотя и очень слабая.

Помнишь, я рассказывал тебе о замечательных изобретениях таинственных шивов? На шивов-то я и надеялся: если бы я смог с ними связаться, я бы попросил их помочь мне пересечь пространство и время снова, но на этот раз не для того, чтобы попасть на другую планету, а для того, чтобы оказаться в другом месте и в другом времени здесь, на Марсе.

Я решил, что как только своими глазами увижу, что революция мендишаров победила, я разыщу шивов. Я не мог уйти из Мендишарии раньше, наверное, потому, что считал Гула Хаджи своим близким другом и все, что он делал, было для меня интересно и важно.

Вскоре после того, как проснулся, я услышал легкий стук в дверь. В открытое окно - стекол в доме не было - струился солнечный свет и аромат свежего, чистого воздуха - знакомый запах Марса.

Я пригласил стучавшего войти. Это была девушка-служанка. Женщины из племени мендишаров были всего на фут или два ниже мужчин. В руках у служанки был поднос с горячим завтраком. Я удивился, ибо на юге марсиане предпочитают на завтрак обходиться фруктами.

Я уже заканчивал завтрак, когда вошел Гул Хаджи. Поприветствовав меня, он сел на кровать и разразился смехом.

Я не мог удержаться и улыбнулся ему в ответ, хотя и не знал причины его веселья.

- Что там такое случилось? - спросил я его.

- Эта девушка, - сказал он, продолжая смеяться, - сестра Морахи Ваджи. Как там ее зовут?

- Ора Лиз?

- Точно. Она принесла мне утром завтрак.

- А что, так никогда не делается?

- Очень редко. Это, конечно, было очень любезно с ее стороны. И я бы расценил ее внимание как проявление гостеприимства или как комплимент, дело не в этом, а в том, что она сказала.

- И что же? - мне стало как-то не по себе.

Как я уже говорил, я человек очень чувствительный или даже мнительный. Называйте это, как хотите, но у меня есть шестое чувство, предупреждающее меня об опасности. Некоторые скажут, что в подсознании накапливается какая-то информация, не доходящая до сознания, и из этой информации в сознание передается только вывод.

- Короче говоря, - объявил мой друг, - она сказала, что знает, что наши судьбы связаны. Боюсь, она думает, что я собираюсь на ней жениться.

- Ах, значит, она в тебя влюблена! - воскликнул я, все еще встревоженный. - Ты - загадочный изгнанник, вернувшийся, чтобы ценой борьбы занять престол. Что может быть романтичнее? Какая девушка осталась бы равнодушной к такому герою? Я слышал, что это чувство довольно распространенное.

Он кивнул.

- Конечно, конечно. Поэтому я и не принял ее заявлений всерьез. Но я был с ней вежлив, не бойся.

Задумавшись, я провел рукой по подбородку и вдруг понял, что уже несколько дней не брился: на лице была щетина. Нужно было что-то сделать.

- Что ты ей сказал?

- Что наше дело занимает все мысли и все время, но что тем не менее я заметил, какая она красивая. Она правда красивая, ты не находишь?

Я не ответил. Красота - понятие относительное, я это прекрасно понимал, но, честное слово, я не мог бы отличить красивую восьмифутовую синюю великаншу от уродливой.

- Я сказал ей, что нам придется подождать, пока мы не познакомимся поближе, - сказал мендишар, неуверенно кашлянув.

Я почувствовал некоторое облегчение, узнав, что мой друг был так вежлив и тактичен.