Колыма ты моя, Колыма - Михаил Серегин

– Слышь, Колян, а что это за пацан, который нам должен помочь? Ну, ты говорил, с ксивами поможет, с лавэ на первое время? И как нам, долго еще до него идти?

– Дней семь, если пойдем нормально. А кто он такой? Золотой пацан, вот увидишь. Я его уже давно знаю, было дело – он мне помогал, было дело – я ему. В общем, знаем друг друга.

– А верить ему точно можно?

– Точно. Когда придем – сам увидишь.

Череп понял, что рассказывать о своем кореше подробнее Колыма сейчас не хочет, и не стал настаивать. Какая разница, кто он такой, в конце концов? Главное, чтобы ментам не сдал! Но раз Колыма ему верит, значит, не сдаст. Колян человек битый и осторожный, кому попало бы не доверился.

С этими успокоительными мыслями Череп и заснул.

4

Нетрадиционной медициной в наше время никого не удивишь. Скорее наоборот, удивление вызывают люди, так за всю жизнь ни разу и не попробовавшие полечить свои болячки у разного рода знахарей, ведунов, народных целителей и знатоков восточной медицины. Однако несмотря на громкие заявления и обширные обещания, большая часть подобного рода публики при ближайшем рассмотрении оказывается обыкновенными жуликами и шарлатанами. Правда, привлечь их к законной ответственности бывает крайне трудно. Кто докажет, что волшебный настой на семи травах и мышином помете от целителя международной квалификации бабки Матрены не оказал лечебного действия на остеохондроз клиента? Ах клиенту лучше не стало? Так, может, без бабкиного настоя он бы и вовсе помер! Ничего не докажешь – и этим обстоятельством, а также легковерностью российского народа мошенники благополучно и пользуются.

Правда, последнее время даже падкие на экзотику граждане нашей страны, успев пару раз обжечься на всяких жуликах, постепенно стали возвращаться в лоно традиционной медицины. Особенно те, кто побогаче – благо возможности у современных врачей при соответствующем финансировании очень и очень обширные. Но из всех правил бывают исключения.

Такое исключение и представлял собой кабинет иглотерапии «Мастер», расположенный в самом центре Магадана. Здесь действительно умели лечить, и никто из клиентов на Сизоку Токудзаки – владельца салона и одновременно главного мастера – никогда не жаловался. В общем-то, это и понятно – Сизоку научился своему искусству не в каком-нибудь поселке Большие Бодуны на трехмесячных курсах с выдачей свидетельства международного образца, а от отца, который, в свою очередь, унаследовал его от деда, и так далее, неизвестно на сколько поколений в глубь времен. Так что свидетельства у Токудзаки вообще никакого не было. Ни международного образца, ни какого другого. Но зато именно у него лечилась половина самых влиятельных и богатых людей Магадана – результат у старого мастера всегда был налицо и стоил потраченных на лечение денег.

Кабинет иглоукалывания выглядел очень изящно.

Оформлением «под Восток», как и нетрадиционной медициной, удивить кого-нибудь сейчас трудно, но над своим кабинетом Токудзаки поработал лично, не привлекая так называемых профессиональных оформителей. А потому была в его обстановке та самая неуловимая восточная изысканность, которую, как ни бьются, но все равно не могут воспроизвести западные дизайнеры. В дальнем углу кабинета стояли несколько растений в горшках, настоящий мини-садик. Расположены они были на первый взгляд совершенно беспорядочно, но если присмотреться, то весьма гармонично. Одно из растений, кстати сказать, было знаменитой сакурой, японской вишней. Той самой, цветение которой обитатели Страны восходящего солнца считают самым совершенным зрелищем на земле.

Рядом с деревьями негромко журчал маленький фонтанчик, струя воды, выходя изо рта серебряной рыбки, падала в каменную чашу. Стены кабинета покрывали легкие шелковые полотна, расписанные яркими красками, – росписи были сделаны вручную и привезены сюда из Японии. На полу лежали циновки – тоже настоящие, ручной работы, украшенные красивым геометрическим узором.

Единственным элементом, резко дисгармонировавшим со всей обстановкой кабинета, был клиент мастера Токудзаки. Это был толстый черноволосый мужчина лет сорока пяти, лежавший сейчас на покрытой тонким льняным покрывалом кушетке, стоявшей в центре кабинета. Спина его была покрыта жировыми складками, широкие и когда-то, наверное, довольно сильные плечи тоже основательно заплыли жиром, кожа была бледного, нездорового оттенка. Над поясницей лежащего покачивалось несколько десятков разноцветных игл, еще штук пятнадцать были воткнуты в спину вдоль позвоночника, образуя своеобразный гребень. Выглядело это довольно жутко, однако боли пациент не испытывал ни малейшей – Токудзаки знал, куда и как колоть. Сейчас старик-японец, в шелковом расписном кимоно, с заплетенными в косичку черными волосами, склонился над жирной шеей своего клиента.

– Акиро, подай синюю иглу, – с едва заметным акцентом приказал мастер невысокому юноше-японцу, стоявшему позади него с несколькими иголками наготове.

Юноша мгновенно исполнил приказ, и старик точным движением воткнул иглу лежащему на кушетке мужчине в основание шеи. Тот даже не шелохнулся – укола он просто не почувствовал.

– Красную иглу, Акиро, – скомандовал старик.

Ученик немедленно дал требуемое.

– Сизоку, а почему ты со своими всегда по-русски разговариваешь? – неожиданно спросил лежащий на кушетке мужик. Голос у него был уверенный и громкий, чувствовалось, что его обладатель привык командовать. – Вам же проще по-своему, наверное.

– Невежливо, Дмитрий-сан, разговаривать в чужой стране на языке, которого ее жители не понимают. Мы у вас в гостях, значит, должны говорить по-русски. Когда в нашу страну приезжают американцы, они всегда удивляются, почему наши люди, которые в Америке говорят по-английски, требуют переводчика. А причина как раз в этом – нужно всегда быть вежливым.

– То есть что же, если, например, в Японии тебя какой-нибудь американец по-своему спросит, как ему в гостиницу пройти, ты не ответишь? Так, что ли? – с удивлением в голосе спросил названный Дмитрием мужик.

– Конечно, не отвечу, Дмитрий-сан. Если он хочет говорить и понимать, пусть учит язык страны, в которую приехал.

– А если у тебя русский то же самое спросит? Не ответишь?

– Конечно, нет. Какая разница – русский язык или английский? В Японии должен быть только один язык – японский. Акиро, сиреневую иглу. – Эту иглу японец воткнул уже не в шею, а в основание головы своего пациента.

– Странный вы народ, – протянул лежащий.

– Любой чужой народ кажется странным, Дмитрий-сан. Я прожил в России тридцать лет, но так и не понял вас.

На самом деле Токудзаки даже немного преуменьшал. Он прожил в России, вернее сначала в Советском Союзе, а потом в России, не тридцать, а все тридцать пять лет. В сорок пятом году его, молодого офицера Квантунской армии, в Маньчжурии взяли в плен советские солдаты. До пятьдесят третьего года в качестве военнопленного Токудзаки сидел на Колыме и в Хабаровском крае, пройдя добрый десяток разных зон. Как раз тогда он выучил русский язык, а поскольку сидел с блатными, то и по фене ботать научился. А когда после смерти Сталина его освободили, то выяснилось, что ехать японцу некуда. Его родные погибли при атомном взрыве в Нагасаки, а официальные власти признали Сизоку Токудзаки мертвым еще лет пять назад. Японец остался в Советском Союзе, на Колыме. Правда, уже не в качестве зэка, а вольнонаемным. Работал водителем, фельдшером, перепробовал еще несколько профессий. Но в конце семидесятых годов все-таки сумел вернуться на родину. Ценой огромных усилий ему удалось восстановить японское гражданство, и до начала девяностых годов он жил в Японии. А в девяносто втором почему-то решил вернуться в Магадан и заняться врачебным бизнесом. Дела у него очень быстро пошли в гору, и уже года через три он стал хорошо известным и уважаемым в городе человеком.

Да и неудивительно – у Сизоку лечились и крупные чиновники, и бизнесмены, и криминальные авторитеты – хороший доктор нужен всем. Соответственно, связями и возможностями Токудзаки обладал колоссальными. Известный факт – в прошлом году к нему на лечение попытался записаться вице-спикер областной думы, а японец ему отказал – времени-де не хватает, не могу старых клиентов обижать. Ну, а раз уж старик мог позволить себе отказать такой шишке, то, видимо, уже имел в запасе кого покруче.

Одним из таких старых клиентов и был Дмитрий Родионович Лопатников – тот самый толстяк, который лежал сейчас перед японцем. У него уже давно болела спина, позвоночник.

Средства позволяли, и Лопатников перепробовал все, что можно, но до Токудзаки помочь ему никто не мог. А иглоукалывание японца хоть и не могло излечить болезнь до конца, но хотя бы здорово ее облегчало.

– Ох, отпускает помаленьку, – с облегченным вздохом сказал Лопатников. – Что бы я без тебя делал, Сизоку-сан?